Маленький гончар из Афин (Историческая повесть) - Усова Александра Петровна - Страница 8

В квартале бедняков ремесленников, в Керамике, было грязно и неуютно. Убого обставленная комната, где жила семья гончара, освещалась по вечерам коптившей светильней. Там было тесно и грязно. Грязь была также и на улице возле дома, так как хозяйки выбрасывали мусор и отбросы прямо на улицу.

Подойдя к одному из домиков, который был заметно чище других, Алкиной остановился.

— Скажи, мальчик, — с улыбкой спросил он, посмотрев на Архила, — хотелось бы тебе поесть горячей бобовой похлебки?

Архил с удивлением посмотрел на него.

— Я уже позабыл вкус этой похлебки, — с грустью отозвался он. — Мать умела варить вкусную бобовую похлебку, но с тех пор как ее не стало…

Архил не договорил, низко опустив голову.

— Я спросил тебя об этом только лишь потому, — мягко обнял его за плечи художник, почувствовав все то, что переживает мальчик, — что жена моя, Дорида, обещала сварить на ужин такую похлебку. Мы с тобой проголодались за день, и поесть горячей похлебки было бы не худо!..

В ответ Архил только молча кивнул ему головой. Но ласковые слова художника после всего того, что пришлось пережить ему в этот злосчастный день, так напомнили ему горе его утраты, что он зарыдал. Слезы градом катились по его худому лицу. И он был только рад тому, что темнота наступающей ночи помешала художнику Алкиною увидеть горькие слезы бездомного подростка.

НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ СПУСТЯ

Светильня чадила, догорая. Сидевшие за столом Алкиной и приятель его, кузнец Дракил, старались говорить тихо, чтобы не разбудить уснувших Дориду и Архила.

— Скажи мне, Алкиной, — придвинулся ближе к художнику Дракил, — кто этот мальчик, появившийся в твоем доме, откуда он взялся?

— Я сам мало знаю о нем, — тихо ответил Алкиной. — Однажды он сказал мне только, что отец его был бедняком ремесленником и что он рано умер, оставив его совсем маленьким с матерью. Мать Архила, одинокая женщина, у которой никого не было в Афинах из родственников, должна была продавать на агоре сырую рыбу, чтобы прокормить скудным заработком себя и сына. Жили они впроголодь. Недавно мать Архила умерла, и он остался совсем сиротой. Друг его отца, каменщик Геронтий, привел мальчика к нам, в мастерскую Феофраста, и попросил хозяина взять его учеником. Феофраст согласился. Мальчик оказался способным и шустрым на работу, и все были довольны, но тут случилась неожиданная беда: Архил нечаянно разбил сосуд, купленный у нас племянником Перикла, и хозяин в гневе жестоко побил его и прогнал из мастерской. С этого дня я приютил мальчика у себя. Куда же ему было идти без заработка и без крова над головой!

Разговаривающие замолчали. Дракил медленно отпивал вино из кружки. Алкиной смотрел на своего друга, думая о чем-то своем.

Первым нарушил молчание кузнец.

— Плохие дела! — сказал он, качая головой. — Что же мальчик теперь будет делать? Ты небогатый человек, твоего заработка едва хватало на вас двоих с женой. На что же теперь втроем будете существовать? Мальчик должен понимать сам это и искать работу, чтобы не быть вам в тягость.

— У меня нет сына, Дракил, — тихо сказал художник. — О нас с Доридой некому будет заботиться в старости и, по обычаю, приносить погребальные жертвы богам после нашей смерти… Вот мы и решили усыновить Архила. Скажи, ты одобряешь наше решение?

Немного подумав, кузнец кивнул головой в знак согласия:

— Но только Архил должен помогать тебе. Разве он не видит нужды в твоем доме? Почему он не ищет себе работу?

— О, Архил видит все! — прервал его Алкиной. — И мальчик старается быть полезным в доме чем может, а работу найти в Афинах ведь нелегко, Дракил! Ты хорошо это знаешь.

— Не взять ли мне его к себе в кузницу? — предложил кузнец.

— Обождем немного, друг, — положил ему руку на плечо художник. — Мне думается, что Архил сможет вернуться к привычной для него работе. Я хочу попросить Феофраста, чтобы он разрешил мальчику возвратиться в мастерскую.

— Да пошлют тебе боги удачу! — пожелал Дракил. — Но захочет ли мальчуган пойти снова к горшечнику работать?

— Я его уговорю, — улыбнулся Алкиной.

В углу комнаты, где спал мальчик, послышалось легкое движение. Разговаривающие умолкли.

— Однако уже поздно. Мне пора домой, — поднялся с места кузнец, — проводи меня немного, Алкиной. По дороге поговорим о моих делах.

Мужчины вышли из дома. В комнате стало совсем темно, и никто не мог увидеть, как Архил, приподнявшись на пастели, посмотрел им вслед.

«А ведь кузнец прав! — подумал он. — Работу мне искать необходимо, и как можно скорее! Но как ее найти? Где?»

Он сел на постели, обхватив руками голову.

«Может быть, пойти к Клеону? — промелькнула у него мысль. — Клеон придумает что-нибудь. Он всегда находит выход из беды!»

Но ночью уйти из дома было нельзя, приходилось ждать до утра. Немного спустя пришел Алкиной и, осторожно шагая по комнате, улегся в постель. Вскоре его спокойное дыхание показало Архилу, что он спит.

Сам он уже не мог больше уснуть, взволнованный невольно услышанным разговором друзей. Сомнения и думы терзали Архила.

«Как это случилось, что я, пригретый лаской в этом доме, не подумал прежде о том, что я им в тягость! — с тоской думал он. — И вот чужой человек сказал мне об этом!»

Ночь тянулась долгая, мучительная для Архила. Только под утро он забылся коротким сном и не слыхал, как уходил на работу Алкиной.

Проснувшись, мальчик поспешно поднялся с постели и ушел из дома, ничего не сказав Дориде.

Он долго поджидал на агоре приятеля. Клеон радостно бросился к нему навстречу.

— Почему ты не в мастерской? — удивился фокусник и вдруг все понял. — Феофраст прогнал тебя с работы? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Да, — кивнул головой Архил, — но этого мало! — совсем неожиданно вырвалось у него. — Он еще побил меня, Клеон! Ты понимаешь — он побил меня! Ударил по лицу кулаком!

— Да за что же? — пробормотал растерянно Клеон.

— Тебе только одному я могу рассказать всю правду! — шепотом ответил Архил. — Но этой правды не должен знать никто! Меня толкнул в спину раб Скиф, когда я нес амфору племяннику Перикла. Амфора упала и разбилась. Вот и все. И хозяин за это прогнал меня из мастерской, да еще и побил.

— Но почему же он бил тебя, а не Скифа? — удивился Клеон.

— Я не сказал никому, что это он толкнул меня на улице! — упавшим голосом сказал Архил. — Мне стало жаль маленького раба: ведь за это хозяин жестоко избил бы его!

Клеон с удивлением посмотрел на него.

— Ничего не понимаю, — признался он. — Ты пожалел этого негодяя? Но, по крайней мере, ты побил его как следует?

Ответ Архила еще больше удивил фокусника.

— Нет, я его пальцем не тронул. Но сначала я хотел побить его, — поспешил добавить Архил. — А потом, понимаешь, Клеон, я подумал о том, что он моложе меня, что его все бьют и бранят, а ведь еще совсем недавно он жил у себя на родине свободным, как и я. Морские пираты похитили его и продали в рабство, и в сердце у этого мальчишки растет злоба и обида, особенно когда он сравнивает мою жизнь со своей судьбой. Когда я это понял, руки мои опустились. Но дело не в этом, — поспешил добавить Архил. — Видишь ли, Клеон, вчера вечером один из друзей Алкиноя, думая, что я сплю, сказал, что мне нужно непременно искать работу и не быть в тягость Алкиною и его жене: ведь они сами бедняки! Тогда я решил посоветоваться с тобой. Где же мне искать работу? А жить у них, не платя за угол и еду, нельзя, Клеон, ведь и ты не смог бы так жить, правда?

— Правда, — согласился фокусник, — необходимо искать для тебя скорее работу!

— Может быть, мне пойти в мастерские к другим гончарам, сказать им, что я уже умею делать из глины кратеры, пифосы и гидрии? Тогда они согласятся взять меня к себе учеником, как думаешь?

— Нет, Архил! — покачал головой Клеон. — Мне думается, что любой хозяин-гончар скорее наймет к себе на работу взрослого и более опытного горшечника, чем ученика. Ведь ты же не сможешь еще работать так, как работает Пасион?