Сонька Золотая Ручка (Жизнь и приключения знаменитой авантюристки Софии Блювштейн. Роман-быль) - Рапгоф Ипполит Павлович "Граф Амори" - Страница 23

Я дал Чебанову утвердительный ответ.

Последний убедительно просил меня сделать ему сюрприз подарком карточки С. Блювштейн; в этом я ему не мог отказать и тотчас же переслал ее городовым.

Софья Блювштейн, кроме профессионального занятия по магазинам, изредка содействовала своему мужу в кражах па железных дорогах.

Ездила она преимущественно в вагонах I класса и редко во II классе, всегда одевалась по последней моде и элегантно.

Как красивая женщина, требовала от пассажиров-собеседников особого внимания и поддавалась ухаживанию их.

В поездах с мужем говорила на «вы», называя себя свободной соломенной вдовою.

Благодаря особенному умению и хитрости, она достигала того, чего без нее не мог достичь ее благоверный супруг. Результат для пассажира-спутника был весьма печален — карманы опустошались у приятного собеседника, а след Блювштейн простывал.

Об этой ее профессии знал высший преступный мир, агенты которого не скрывали этого предо много.

Вот краткая характеристика четы Блювштейн.

Теперь я коснусь фельетона г. Ратмира о «Золотой ручке» и постараюсь доказать полнейший вымысел его, почему позволю себе заблаговременно назвать этот фельетон его действительным именем — «сказкою», так как таковую можно сочинять на все лады, смотря по вдохновению.

В первой же главе г. Ратмир говорит, что, описывая похождения «Золотой ручки», он собрал данные лично от самой С. Блювштейн, либо знает понаслышке и, передавая их, за достоверность не ручается. Иначе говоря, «не любо, не слушай, а врать не мешай».

Интересно знать, когда это г. Ратмир мог лично беседовать с Софьею Блювштейн; не тогда ли, когда она была на том свете вместе с Зеленым, Мелем, Чебановым и др., и неужели она настолько была глупа или наивна, чтобы бравировать своей преступной деятельностью, рассказывая всякому встречному о том, что она воровка-фокусница.

Насколько мне известно, С. Блювштейн была женщина в высшей степени скрытная и упрямая. Она не сознавалась в преступлениях даже тогда, когда ловилась с поличным. Полнейшая чушь, не выдерживающая никакой критики.

К моему неудовольствию, я лично не знаком с автором фельетона «Золотая ручка» г. Ратмиром.

Если, по мнению Г. Ратмира, более 20-ти лет тому назад есть «недавнее прошлое», с какового времени Блювштейн наслаждалась природою Сахалина и лет около 10, как она отправилась к праотцам, тоже «недавнее прошлое», то, конечно, смело можно ссылаться на таких лиц, как Зеленый, Мель, Чебанов, Бунин, Рехтман и др., умерших всего только от 3 до 8 лет тому назад.

Жалко, не могут встать из гробов своих Бунин и Чебанов, они бы воочию заявили г. Ратмиру, что все, что он пишет о них, есть полнейший вымысел, а Карл Мель, пожалуй, вызвал бы его на дуэль и привлек бы его к ответственности по 1535 от. улож. о нак.

Засим, если бы г. Ратмир перед выпуском в свет своего мифического фельетона обратился бы ко мне, как бывшему много лет на службе в Одесской полиции и занимавшемуся розысками преступников в период нахождения С. Блювштейн на свободе и в Одессе, просил бы моего совета и указания достоверных сведений о «Золотой ручке», то я категорически заявил бы ему: «Если хотите писать о „Золотой ручке“, то пишите только одну правду, а не передавайте, для красного словца, преступления, совершенные другими лицами уже после смерти „Золотой ручки“, ибо тень ее праха явится к вам и скажет: „Грех покойников хулить и вымышлять на них разную ерунду“».

Я, как интересовавшийся всегда розысками и полюбивший эту отрасль служебной полицейской деятельности, с первого дня моего поступления в полицию с особым вниманием следил за всеми преступлениями и всецело отдался сыскному делу.

Итак, к делу.

Г. Ратмир, описывая проводы С. Блювштейн на пароходе Добровольного флота «Ярославль», говорит, что в ожидании привода С. Блювштейн собралась такая масса публики на Набережной Карантинного мола, что свободное местечко бралось с боя, и что на пароход прибыли уже покойные: одесский градоначальник П. А. Зеленый, капитан порта В. П. Перелешин, полицеймейстер Я. П. Бунин.

Все это полнейший вымысел. Градоначальник Зеленый и полицеймейстер Бунин при отъезде «Золотой ручки» на пароходе «Ярославль» и даже в порту совершенно не были, а поэтому тот, сочиненный г. Ратмиром, случай похищения часов у Бунина не мог иметь места. Бунин посещал порт только тогда, когда надо было встречать или провожать Высочайших Особ. Мне очень интересно знать, из какого источника почерпнул г. Ратмир сведение о фокусной проделке «Золотой ручки» с часами Бунина.

Да, действительно, функционировал слух о часах, похищенных «Золотой ручкой», но совершенно по другой версии и ни в коем случае не с Буниным. Слыхал г. Ратмир звон, да не знает, с какой колокольни.

Мне, например, рассказывал вор Моргинштерн, что Софья Блювштейн допрашивалась одним из судебных следователей Витебского окружного суда. Допрос производился tete-a-tete, конвоир находился в соседней комнате. Следователь. из любезности, предложил Блювштейн стул. Во время допроса С. Блювштейн сидела близко <от> следователя и очень много жестикулировала руками, стащив в это время у него золотые часы с такою же цепочкою.

Когда Блювштейн была доставлена в полицейский участок и обыскана дежурным околоточным надзирателем, нашедшим у нее часы, то она в шутливом тоне заявила, будто часы ей подарены следователем, производившим следствие. При проверке же оказалось, что она их похитила из жилета следователя так искусно, что следователь ничего не почувствовал.

Публики на пристани при отходе парохода «Ярославль» было немного, преимущественно рабочие и некоторые из родственников отбывавших на пароходе. Старшим в наряде от полиции был помощник пристава Пославский.

Из любопытства я, в партикулярном костюме, находился при отправлении ссыльных на пароходе «Ярославль», рассчитывая на пристани задержать хороших воров, но, к моему сожалению, мне не пришлось ни одного арестовать. Очевидно, они пронюхали неладное и не явились на пристань провожать известную на юге России Соньку «Золотую ручку».

Итак, г. Ратмир, «мертвые сраму не имут». Валяйте на покойников, припаивайте все преступления к Соньке Блювштейн, пусть после Вашего мифического, но завлекательного о ней фельетона она превратится, хотя уже после своей смерти, в «Бриллиантовую Ручку».

Вы описываете о ней какие-то чудеса — волшебства, о которых никто из нас, одесситов, не слыхал даже тогда, когда она действительно проявляла активно свою преступную деятельность.

Местные газеты, очевидно, из уважения к Вам, были безмолвны.

Оглашали они только факты, взятые из полицейских дознаний.

Вы отлично знаете, что Вас проверять не будут… Нужно же чем-нибудь нашу публику завлечь да призабавить.

Софья Блювштейн была авантюристка и умерла такою же.

Наряду с выходом фельетона о «Золотой ручке» в «Одесской почте», выпущена в свет брошюра: «Королева воров Золотая Ручка (Соня Блувштейн)» без подписи автора.

В начале брошюры имеется подпись «Издательство, склад издания у Ш. С. Айзенберга, Одесса, Б. Арнаутская № 24». На наружной стороне обложки изображена какая-то хорошенькая девица, сладко улыбающаяся молодому человеку.

Под этой фотографией надпись «Выгодная покупательница».

Надо полагать, что «выгодная покупательница» и есть «Золотая ручка».

Зная лично супругов Блювштейн и не находя абсолютно никакого сходства с этой фотографией, заявляю, что и содержание этой брошюрки такое же правдоподобное, как фотография эта сходна с Блювштейн.

Мне кажется, что «издательство» поместило портрет шансонетки-певички либо какой-нибудь другой особы.

Как бы не влетело и этому «издательству» в случае, если отыщется действительная владелица этой фотографии.

Ст. 1565 Улож. Уголов., трактующая о клевете и 131 ст. Устава — за обиду на письме с заранее обдуманным намерением.

В. фон Ланге

(Продолжение следует)