Сонька Золотая Ручка (Жизнь и приключения знаменитой авантюристки Софии Блювштейн. Роман-быль) - Рапгоф Ипполит Павлович "Граф Амори" - Страница 19

— Нет, милостивый государь, вы тут ни при чем. Я не выношу сильных духов.

Софья Владиславовна презрительно передернула плечами.

Когда пожилая дама с девочкой ушли, хлыщ сел напротив Соньки. Несмотря на то, что в купе был полумрак, Софья Владиславовна почувствовала на себе изучающий взгляд самца. Но она была не из робких.

— Что это вы меня так рассматриваете?

— Я всегда рассматриваю интересных людей.

— Очень уж избито.

— Но в данном случае верно.

— Вы, кажется, спать хотите? Так не стесняйтесь. Я сама скоро улягусь.

Попутчик ухмыльнулся из-под нахлобученного цилиндра.

— Я в дороге никогда не сплю. Особенно в обществе милых дам.

— Какое вам дело до общества милых дам? Дамы сами по себе, а вы сами по себе.

— Такого со мной не случается.

— Что?! Что вы сказали?

— Высказываю кое-какие соображения. А, впрочем, я могу ошибаться.

Софья Владиславовна промолчала. Она решила, что перед ней самодовольный фат, и ей стало досадно, что придется ехать в его обществе так далеко.

Господин хмыкнул и, выйдя в коридор, закурил папироску. Такое пренебрежение задело тщеславную Соньку: слишком быстро он отступил. А спустя пять минут она уже всерьез начала раздражаться невниманием случайного спутника.

— Неужели я так состарилась? — спрашивала она себя.

В дверях снова появилась фигура в цилиндре.

— Вы разрешите мне курить в куне?

— Пожалуйста, — почти радостно ответила Софья Владиславовна, — я не боюсь дыма.

— Я не стану злоупотреблять вашей любезностью, мадам. Простите за нескромный вопрос: вы замужем?

— Вы очень любопытны. Не все ли вам равно?

— Не совсем. Скажу откровенно — от души завидую вашему мужу.

Словесный фимиам, перемешанный с табачным дымом, возымел свое действие.

— А вы женаты? — игриво спросила Софья Владиславовна.

— Я? Я свободен, как птичка божья. Но останется ли при мне моя свобода, это после встречи с вами — большой вопрос.

Ловким движением любитель свободы обнял попутчицу за талию.

— Что это вы? Не надо! — жеманно протестовала Софья Владиславовна.

Но он уже страстно целовал ее руки и даже колени.

— Сядьте на место!

— Извольте! Я послушен.

С этими словами господин снова сел в угол напротив и зажег папиросу. Сизый дым начал распространяться по купе.

— Боже, какие у вас скверные папиросы, — поперхнувшись дымом, пожаловалась Софья Владиславовна и вдруг почувствовала, что теряет сознание. Собрав всю свою бойцовскую волю, ринулась она к двери, но две сильные руки сковали ее.

— Тихо, Сонька, — услышала она над самым ухом знакомый голос. — Вот мы и встретились. За тобой должок, Золотая Ручка. С процентами.

Барон Гакель!

Софья Владиславовна лишилась чувств.

Когда она очнулась, поезд подходил к станции. Было темно. Наркотический дым стоял коромыслом. Барона, естественно, след простыл. Голова кружилась. Тошнило. Но она нашла в себе силы схватиться за грудь, где у нее был спрятан замшевый мешочек с деньгами. Мешочка не было! И тут она почувствовала, как что-то течет у нее по правой щеке. Что-то теплое, липкое. Кровь! Мочка правого уха была разорвана.

Яшка Альтшуллер убил двух зайцев: завладел бриллиантовой серьгой и по старой бандитской традиции оставил своей бывшей любовнице-предательнице память о себе. Но левая серьга была в целости и сохранности. Как ни была напугана, озлоблена и отравлена наркотиком Софья Владиславовна, она не могла не оценить своеобразного благородства барона-уголовника.

Быстрым движением она вынула серьгу из уха и спрятала в корсаж.

В это время в вагон вошел жандарм и стал требовать паспорта.

— Меня обокрали! — дико закричала Софья Владиславовна и снова упала без чувств.

Ее вынесли вместе с вещами на перрон. Около нее суетился железнодорожный врач. Придя в себя, она все время хваталась за кровоточащее ухо и несколько раз принималась рыдать.

— Разрешите вас допросить, мадам? — обратился к ней жандармский полковник, начальник управления.

— У меня пропал замшевый мешочек. В нем было три тысячи рублей. Кроме того, мой ридикюль. В нем — восемь квитанций на сумму сто семьдесят тысяч.

— Квитанции именные?

— Нет, на предъявителя.

— Но, может быть, у вас сохранились квитанции банка?

— Да, но они в большом чемодане.

— А где у вас багажная квитанция?

— В ридикюле.

И опять рыдания.

— Ну, это мы уладим, мадам, — успокоил Софью Владиславовну офицер. — Пройдемте на платформу для розыска багажа.

Она нарочно ничего не сказала о серьге. Читатель помнит, что эти крупные бриллианты были приобретены ею с помощью примерно такого же трюка, который применил ро отношению к ней барон. Так что не было у Золотой Ручки резона заявлять о пропаже бриллианта. Как бы самой не влипнуть.

И про барона лучше жандармам не говорить. Ишь замаскировался, мерзавец! Воспользовался полумраком. Да и она тоже хороша — не узнала!

В обществе жандармского полковника она прошла в нерешительном состоянии длинную платформу и очутилась около багажного вагона. Долго искать багаж не пришлось. Вещи стояли возле самых дверей. Были найдены дубликаты денежных квитанций. Сонька успокоилась: не видать барону ее денег, хватит с него серьги и трех тысяч.

Все было оформлено предупредительными жандармами, как следует. Золотая Ручка снова уселась в вагон и теперь уже продолжила путешествие в одиночестве.

Она вынула из корсажа левую серьгу и полюбовалась необыкновенными переливами. Тут она вспомнила, каких усилий стоило ей похищение этих камней, из которых у нее теперь только один, и как выручили ее счастливая случайность и находчивость. И вообще, как ей всегда везло! Сонька припудрила заплаканное личико, подвела брови: ничего, жизнь продолжается!

И слабо улыбнулась.

Тем не менее, в Париж Софья Владиславовна прибыла со смятенной душой. Она страшно боялась идти к префекту полиции. Но и тут нашла выход — обратилась к поверенному и поручила ему подать заявления от ее имени в банки. Очень помогло свидетельство, выданное и заверенное жандармским полковником.

Через два дня деньги ей были выданы беспрепятственно. Но бриллиант так и остался у злоумышленника. Заявить о его пропаже значило бы отдать себя в руки правосудия.

Прошла неделя. Сонька полностью оправилась от потрясений, испытанных в России. Лишь изредка кошмарные сны рисовали ей обыски и аресты ее товарищей по шайке. Но, просыпаясь, она вздыхала свободно. Все в прошлом. И она наслаждалась результатами хищений, которые произвела в России. Погода стояла хотя и осенняя, но по климатическим условиям Парижа осень напоминала хорошее московское лето. Софья Владиславовна с особой охотой посещала русские рестораны.

Как-то поздно вечером после театра она сидела в зале такого ресторанчика и слушала попурри из цыганских романсов. Мысли уносили ее в Москву, где не раз ей приходилось слушать эти страстные мотивы.

Гарсон любезно подал Софье Владиславовне «Новое время». Он уже знал привычки этой клиентки. На видном месте было напечатано, что лондонский Ротшильд, глава английской ветви могущественной семьи миллиардеров, ожидается в Петербурге.

— Вот к кому надо подобраться, — решила Золотая Ручка, — но как?

Она призадумалась.

Софья Владиславовна остановилась в «Гранд-отеле». Теперь она сообразила, что для наблюдения за тем, что творится у Ротшильдов, нужно поменять гостиницу. И она перебралась в «Монополь», которая, хотя и не числилась перворазрядным заведением, зато помещалась на улице Лаффит. А, как известно, большинство домов на этой улице принадлежит семье Ротшильдов.

Тут же размещается и главная контора в обширном здании. На первом этаже производятся банковские операции, на втором — расположена дирекция нефтяных предприятий Бакинского округа, на третьем — бюро, заправляющие золотым и платиновым делом. А на самом верхнем, четвертом, — приемная, кабинеты директоров и центральная бухгалтерия, в которой сосредоточены все дела дома Ротшильдов. Громадные подвалы заняты под несгораемые кладовые.