Валерий Чкалов - Галлай Марк Лазаревич - Страница 1

СЛАВА — ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

По улице шёл широкоплечий человек в форме военного лётчика с орденами на груди. Разговаривал со своими спутниками, чему-то улыбался. А прохожие, увидев этого человека, останавливались, провожали его глазами, говорили друг другу:

— Чкалов! Это идёт Чкалов.

Один мальчик так и остался стоять с раскрытым ртом и ещё добрых пять минут смотрел вслед лётчику.

Люди знали Чкалова. Он был очень известен, даже знаменит.

Многие думают, что быть знаменитым — очень приятно. В газетах и журналах помещают твои портреты, на торжественных заседаниях приглашают в президиум, встретившиеся на улицах прохожие узнают тебя в лицо…

Не знаю. Может быть, это действительно приятно.

Но не всегда и не каждому. Я заметил, что человек, по-настоящему достойный своей славы, обычно думает о ней очень мало. А гораздо больше думает о той большой ответственности, которую эта слава на него налагает. В самом деле, если окружающие на тебя внимательно смотрят, приходится быть для них примером во всём.

Знаменитый лётчик Валерий Павлович Чкалов был очень скромным человеком. Когда его чересчур уж расхваливали, он от этого даже несколько смущался.

Он всегда помнил, что успех каждого полёта зависит не только от лётчика. Этот успех зависит от множества людей, которые конструируют самолёт, мотор, приборы, которые строят летающую машину, готовят её к полёту. Вот почему, собираясь со своими друзьями Георгием Филипповичем Байдуковым и Александром Васильевичем Беляковым в один из трудных и опасных рейсов, Чкалов сказал журналистам: «Вы понимать должны: не три человека летят — летит вся Советская страна…»

Выступая как-то раз на митинге, Чкалов по своему обыкновению снял кепку. А дело было зимой — стоял жестокий мороз и дул студёный ветер. Стоявший рядом с Чкаловым писатель Леонид Александрович Кудреватых сказал:

— Валерий, надень кепку. Ты же окончательно простудишься.

Но Чкалов кепку не надел и только коротко ответил:

— Я говорю с народом.

Он считал, что выступать перед собравшимися, не сняв головной убор, означало бы проявить неуважение к людям. А людей он уважал — глубоко и искренне.

Такая скромность, такое понимание славы прежде всего как необходимости быть примером во всём, стали приметой поведения Чкалова.

Вот и получается, что слава — это тяжкий груз, который нужно нести скромно и с достоинством. Как Чкалов.

ЛАКМ — первый самолёт, который испытывал Валерий Чкалов.

Самым главным делом всей жизни Чкалова было испытание самолётов.

Что это за работа? Зачем она нужна?

Вот, скажем, сделали инженеры-конструкторы все расчёты (а их много, этих расчётов, — математику тут нужно знать как следует!), вычертили чертежи, потом построили по этим чертежам новый самолёт. Перевезли его с завода на аэродром— можно самолёт осмотреть, хочешь — снаружи, хочешь — изнутри. Пожалуйста. Всё вроде бы на виду.

И всё-таки самое важное про него нам ещё неизвестно.

Неизвестно, как этот самолёт летает! Устойчиво ли он будет держаться в воздухе? Послушен ли будет управлению? Какую сможет развить скорость? Достаточно ли окажется прочным? На эти и многие-многие другие вопросы получить правильные, надёжные ответы можно только в воздухе, только в полёте.

Испытание нового самолёта иногда состоит из сотни полётов. Это — большая работа.

Вместе с другими лётчиками Валерий Чкалов впервые осуществил полёт на самолёте-авианосце.

Почти всегда в полётах выясняется, что не всё в новом самолёте получилось таким, как надо. На то он и новый! И если самолёт, скажем, плохо слушается рулей, то нужно, во-первых, правильно определить, в чём именно состоит недостаток. Это похоже на то, как доктор, придя к больному, определяет, чем же тот болен, и уж после этого назначает лечение: компрессы, банки, лекарства.

А во-вторых, определив, чем же самолёт «болен», лётчику нужно суметь довести непослушную машину до аэродрома и благополучно посадить её на землю.

Чтобы проделать всё это, нужно отлично уметь летать и очень многое знать.

Вот почему лётчики-испытатели новых самолётов — это самые опытные, умелые, образованные лётчики. И работа их — непростая, ответственная, но очень интересная.

Чкалов летал смело, уверенно, талантливо! Испытал много самолётов, которые потом составили славу и гордость воздушного флота нашей страны. И всегда чувствовал большую ответственность за свою работу. Чувствовал не только потому, что по характеру был человеком очень добросовестным, — если уж брался за дело, то всегда старался сделать его как можно лучше, — но и потому, что знал: ошибку лётчика-испытателя исправить некому.

Что бы ни случилось в воздухе, какие бы осложнения ни возникли в полёте, Чкалов готов был сделать всё возможное, чтобы не дать разбиться своему самолёту.

Истребитель И-153. Лётчики называли его «Чайкой».

Однажды был у него такой случай.

Как известно, скоростные самолёты в полёте убирают в себя колёса, на которых разбегаются по земле во время взлёта (эти колёса называются — шасси). Между прочим, в точности так же поступают и птицы. Посмотрите на птицу: она, как только взлетит — прижимает лапки к животу, чтобы не мешали рассекать воздух. Но перед тем как сесть на землю, снова опускает лапки. Так же и самолёт: снижаясь на посадку, выпускает шасси, плавно подходит к земле, несколько секунд быстро несётся над ней, касается её колёсами и катится, постепенно гася скорость.

Так вот, взлетел Чкалов на маленьком, вёртком истребителе. Сделал в воздухе все фигуры, какие полагалось по заданию, и пошёл на посадку. Начал выпускать шасси и видит: одно колесо выпускается, а второе нет! Неисправность! Положение у Чкалова создалось опасное. Ведь самолёт, подходя к земле для посадки, летит с очень большой скоростью — гораздо быстрее самого быстрого легкового автомобиля. Если в этот момент под одним крылом нет колеса, самолёт, приземлившись, накренится, зацепит крылом за землю и, конечно, произойдёт авария. Правда, лётчик может ещё в воздухе выброситься из самолёта и благополучно спуститься на парашюте. Но тогда оставленный самолёт упадёт на землю и, конечно, разобьётся вдребезги.

Истребитель И-16. Чкалов любил его больше всех других самолётов.

В самом крайнем случае приходится лётчикам иногда поступать и так. Но — только в действительно крайнем случае.

И Чкалов решил бороться за спасение самолёта до самой последней возможности.

Он начал крутить в воздухе фигуры так резко и на такой большой скорости, что дрожала и скрипела вся машина, которую он швырял в воздухе вверх и вниз. А самого лётчика так вдавливало в кресло, что прямо в глазах темнело, и казалось, что ещё чуть-чуть — и затрещат кости!

Вот он сделал десять, двадцать, тридцать фигур, — а колесо всё не выпускается! Подходит к концу бензин — через несколько минут остановится мотор, и тогда уж машину не спасти.