Нежный Серый (СИ) - Мурри Александра - Страница 13

— О, вот же мой Сережа!

Время замерло, сердце в груди тоже. Сергей развернулся и уставился на бабушку Веру, целую и невредимую, неловко вылезающую из огромной машины. Дверь ей помог открыть какой-то парень, возраста самого Сергея.

— Ну ладно, молодок, пошла я. Пока!

— Я историю дослушать хочу, — прогудел низким голосом парень.

У Сергея не было слов, он как замер напротив машины, так и не мог сдвинуться с места. Даже чтобы обнять бабулю, даже чтобы помочь Даше, которая суетилась вокруг нее, проверяя на сохранность.

Парень с Ауди в это время решил сам, без вопросов, все обьяснить. Усталое и заторможенное сознание Сергея отметило, что при разговоре с ним, парень разглядывает Дашу. И ему очень не понравился этот взгляд.

— Твоя пропажа? Я еду, смотрю — старушка в домашних тапках по улице прет, понятно, что проблемы у нее. Ну, остановился я, спросил, что да как. Она заблудилась, я недалеко от старого кино ее увидел. Не помнила ничего, какого-то Мишу все упоминала, Сергея — тебя, значит, тоже. Ездили с ней по улицам, пока она наконец не узнала тот фонтан в парке и бесстыдниц вокруг него — это она так выразилась. А потом и этот двор узнала, сказала, что где-то здесь живет.

— Спасибо, — прохрипел Сергей.

— На чай пригласишь? Бабуля твоя мне всю дорогу истории втирала про войну. Дослушать интересно было бы. А это внучка ее?

В Сергее будто бомба взорвалась с начинкой из ревности и отчаяния. Перед ним парень — нормальный и не дурак. Спас потерянную бабулю, разглядел с одного взгляда его Дашу. Появления именно такого мужчины, соперника, Сергей подсознательно ждал. Парень по всем статьям перспективный и даже вон — рыцарь на черной Ауди.

Вместо спокойствия, потому что бабушка наконец нашлась, что она вроде как цела и невредима, Сергей еще острее ощутил собственную беспомощность. Не уследил, не нашел, не был в состоянии помочь… Даже такая деталь, как машина. Будь она у него, он мог бы быстрее объехать округу, не пришлось бы Даше с мокрыми от слез щеками бегать с ним заодно по темным улицам. В мороз.

Сергей понимал, что должен быть благодарен незнакомцу, но все чувства вытеснила отчаянная ревность. Он, к черту, неблагородный и Дашу никому не отдаст.

— Она моя девушка, — получилось более тяжело и агрессивно, чем он хотел.

Парень, напротив, наигранным жестом поднял открытые ладони, криво усмехнулся.

— Понял, без проблем, — и выжидательно продолжал смотреть на Сергея. Игра в гляделки продолжалась недолго, у подъезда топтались Даша с бабушкой Верой, о них надо было позаботиться в первую очередь.

— Пошли, — позвал незнакомца Сергей.

— Я Дима, кстати, — представился тот.

Снова круглый стол, накрытый бежевой скатертью, кружки с рябиной, черный чай, белый заварник с щербинкой на носу. И бабуля, рассказывающая о своих подвигах.

Даша с Сергеем сидели на диване. Она прижалась к теплому боку, положила голову на плечо Сергея. Он неотрывно наблюдал за бабушкой, будто ждал, что вот-вот с ней что-то плохое случится. Даша чувствовала его напряжение, понимала, каково ему пришлось в последние часы. Ее саму до сих пор колотила мелкая дрожь.

Тощий Дик прижался с другой стороны к ногам Сергея, видимо, тоже ощущая смутную тревогу и не испытывая доверия к непонятному гостю, пахнущему чем-то терпким и чужим.

Бабушка Вера выглядела бледнее обычного, ее руки дрожали. Она также сильно испугалась, когда вдруг обнаружила себя на улице неизвестно где. Но истории из прошлого рассказывала вдохновенно и с запалом. Видимо, держалась на адреналине. Даша не хотела думать о том, что будет, когда наступит отдача.

"Сумасшедшинка" в бабуле придала ей сил, она полностью погрузилась в прошлое, и ее уже было не остановить. Вряд ли осознавала — где она и кто вокруг.

— Все куда-то исчезли, нас, работяг, уже никто не пас. Под вечер мы с девчонками решили, что терять нечего, и полезли на немецкий склад. Он был в многоэтажном доме, я часто видела, как они туда коробки носили. Мы и решили, что Ритка с Катей останутся на стреме, а я, потому как самая ловкая была, полезу по трубе на второй этаж. А здание-то старое, с высокими пролетами, высоко-оо… Я по карнизу к окну тихонько-тихонько крадусь, а внутри все дрожит, и вниз не смотрю, — она тяжело перевела дыхание и вцепилась пальцами в край стола, стягивая скатерть. — Там нашла чулки, целых три коробки новехоньких капроновых чулок. Больше не успела ничего взять, девчонки снизу засвистели. Когда спускалась, как раз немец мимо проходил, пистолет в руке держал. Он остановился, и я уж думала — все, конец… Но он палец к губам приложил, чтобы мы не поднимали шум, и быстро пошел дальше. Оглядывался — сам будто вор. Это перед самым освобождением было, видимо, боялся… Нас боялся, что выдадим его.

Сергей встал и подошел к тяжело дышащей бабушке, погладил по волосам, долил крепкого чая из заварника. Беспокоился, что таблетка от давления и успокоительное все еще не действовали. Явных изменений, во всяком случае, не наблюдалось. Жаль, что от Альцгеймера таблетки не изобрели.

— Выпей, тебе лучше станет. И мед ешь, — он поддержал ее трясущуюся в руке чашку.

— Да, да, — ее речь становилась все более невнятной.

Дима сидел расслабленно и с интересом слушал. Он единственный, казалось, не замечал гнетущей атмосферы и бабушкиного состояния. А может, не видел разницы, потому что бабушка Вера с того времени, как он ее подобрал, только так и выглядела?

— Чего-то я не догоняю. Вы что, чулки у них сперли? Ничего ценнее не нашли? Оружие, боеприпасы там…

Бледные губы дрогнули, но не в улыбке. Ответа на вопрос не последовало, чашка все-таки выпала из старческих пальцев, янтарная жидкость выплеснулась на паркет, во все стороны рассыпались куски фарфора с ягодами рябины на них.

Скорая приехала на удивление быстро. У бабушки констатировали инсульт.

*

Отказ от жизни, шаг за шагом, день за днем. Когда это началось? Инсульт стал лишь еще одним этапом. Насколько еще хватит заложенных в человеке жизненных сил, которые больше не используют, которые отторгают? Эти силы совершенно не нужны, бесполезны, лишь удерживают душу в немощном теле.

Солнце встает, солнце заходит, проходит ночь. Мы живем, кто-то рядом с нами умирает.

Все время Дашу не отпускали мысли о смерти. С того момента как бабушку Веру увезла скорая, а Сергея и ее отвез в больницу на своей машине Дима.

Смерть — это освобождение, разрешение и новое начало? Живым так думать легче. Самое страшное — это ступенька к ней, к смерти. Когда жизнь кажется врагом, ограничивающим и удерживающим силой.

Это грех, если чувствуешь облегчение после смерти близкого тебе человека? Бабушка Вера умерла через два месяца после инсульта. И все эти дни она пролежала на своей кровати.

Сергей оставил работу охранником без сожалений. Он ухаживал за бабушкой.

Ухаживал… Как много разнообразного в этом слове. Можно ухаживать за девушкой, развлекать, дарить цветы и конфеты, гулять в парке, держась за руки. Девушка или принимает ухаживания, или нет. Во всяком случае, честные девушки, если принимают ухаживания, то этим дают парню надежду и повод.

Бабушка не выбирала — принимать или нет. У нее не осталось выбора, впрочем, как и у Сергея. И это были совсем другие ухаживания, это был уход. Наверное, люди, которые делают это за плату, и воспринимают весь процесс просто работой.

Сергей же не мог так к этому относиться. Ухаживал за родным человеком, которого знал совсем другим. Он помнил бабушку здоровой и веселой, безмерно активной. Мыслящей и живущей. А сейчас… Сейчас ему было тяжело, как никогда прежде. Кормление с ложечки, памперсы, обмывания. Бессмысленный взгляд и невнятное мычание.

Даша была с ним, все два месяца не давала ему сойти с ума. Бывало, он срывался и пытался от нее отстраниться, закрыться. Чувствовал вину за то, что не устоял и втянул ее в свою, такую не радужную, жизнь. Но Даша все равно была рядом. Через считаные минуты после того, как уходил от нее, Сергей возвращался и сильно прижимал к себе, обнимая, целуя в макушку и дыша запахом ее волос.