Мост в Хейвен - Риверс Франсин - Страница 64

Франклин держал свое слово. Он добывал для нее все лучшие и большие роли. Но ведь он предупреждал ее, что будет нелегко. Она учила тексты. Она знала, где и когда должна находиться. Слушала все, что говорил режиссер, и делала, как он скажет. Для нее играть роли в фильмах было проще, чем исполнять роль Лины Скотт. Об этой роли ей приходилось помнить постоянно, независимо от того, где она находилась. Особенно дома, когда ее видел только Франклин. Всякий раз, когда она отходила от роли, Франклин бросал на нее взгляд, который говорил: «Ты больше не Абра. Ты теперь Лина Скотт. Не забывай». Сколько еще потребуется времени, чтобы эта роль стала для нее естественной, а Абра прекратила существование? И есть ли кому-то до этого дело?

Зато Абра просыпалась, как только она входила в салон Мюррея. Это было единственное место, куда Франклин отпускал ее одну. В этих комнатах, кроме окраски, маникюра и педикюра, была такая умиротворенность.

— Вы прекрасно выглядите, мисс Скотт. — Администратор лучезарно улыбнулась. — Сейчас сообщу Мэри Эллен, что вы приехали.

Абра боялась, что если сядет, уже не сможет встать, поэтому осталась стоять, пока не появилась Мэри Эллен. Ее карие глаза были теплыми и блестящими, как у щенка. Она провела Абру в отдельную комнату. Свет был неярким, тихо играла классическая музыка. Абра застонала, усаживаясь в удобное кресло. Болели мышцы бедер и лодыжки. Интересно, когда они развалятся? Абра наклонилась, чтобы снять туфли, и закусила губу от боли.

— Сидите, мисс Скотт. Я сама все сделаю. — Мэри Эллен опустилась на колени и сняла туфлю с ноги девушки.

— Ой! — Мэри вскрикнула от увиденного. — Чем вы занимались? — спросила она сочувственно.

— Танцевала чечетку. — Она всхлипнула, когда Мэри Эллен снимала вторую туфлю. Пятки пульсировали болью и горели. Лента, которой Франклин утром обернул пальцы ее ног, сбилась и порозовела от крови.

Мэри Эллен аккуратно срезала ленту, выражая свое сочувствие, открылись потертости на месте волдырей.

— Прежде всего, хорошенько отмочим. — Она приготовила тазик с солями. — Сначала будет немного жечь, но это нужно для дезинфекции и смягчения. — Абра морщилась, по очереди опуская ноги в теплую воду. — Простите, Лина, — сказала расстроенная Мэри Эллен.

— Все хорошо. — Боль прошла почти моментально, и Абра облегченно вздохнула.

Мэри Эллен села напротив, сложив руки, и с тревогой смотрела на Абру:

— Вам придется еще танцевать?

— Не в этом фильме, а если Франклину удастся получить для меня роль в психологическом детективе, то тем более.

Билли Уайлдер не глупец, поэтому, только взглянув на нее, поймет, что она актриса не того масштаба, который нужен для его фильмов. Но надежда все-таки есть. «Леди и джентльмены» — это не «Поющие под дождем». У нее были сомнения в успехе фильма, но Франклин сказал, что в Голливуде лучше всего проходят именно подражания.

— Мы с мужем давно не были в кино. — Мэри Эллен опустилась коленями на подушечку и принялась осторожно массировать лодыжки Лоры. — Наши соседи продали нам свой телевизор перед отъездом. Они беспокоились, что его могут повредить при переезде. Мы смотрим «Шоу Эда Салливана». Мне очень нравится шоу Перри Комо. Мой муж смотрит сериал «Дымок из ствола», но я не могу так поздно не спать, слишком устаю. А после ужина мы всегда включаем новости.

— Мне говорили, что за телевидением будущее. — Только не то, что видел Франклин для Лины Скотт.

— Я обожаю кино, зато телевизор — это так просто, только включи и выбирай из бесконечного потока развлечений. Правда, реклама раздражает, но, видимо, она им нужна, чтобы оплачивать шоу.

Франклин говорил, что скоро в каждой американской семье будет телевизор. Каналам приходится непрерывно выпускать новые передачи. Новые программы появлялись каждую неделю. Работать на съемочной площадке, конечно, достаточно тяжело, но телевизионные актеры, которых она встречала, работали шесть дней в неделю с шести утра иногда до десяти вечера. Они подписывали контракты со студиями и по семь лет отрабатывали его, в полном подчинении. У них есть шанс стать знаменитыми и богатыми, но гораздо чаще после окончания контракта их увольняют, и они вынуждены ходить по кастингам в ситкомы или на роль в сериале «Театр Зейна Грея».

Киноиндустрия бурно развивалась. Некоторые студии разрабатывали афиши еще до написания сценария. А для получения финансирования достаточно было хорошей идеи. Абре встречались десятки девушек, которые могли петь и танцевать, но им приходилось исполнять получасовые приватные танцы в офисах руководителей студий. Франклин избавил ее хотя бы от этого. Но все может быстро закончиться, если она не будет выполнять свою часть их договора и играть свою роль. Всякий раз, когда она просыпалась среди ночи и смотрела сквозь зеркальные окна их тихой гостиной, она видела Голливуд — длинный бульвар разбитых надежд.

Мэри Эллен осторожно подняла ногу Абры из ванночки. Она срезала маленькими острыми ножницами отслоившуюся кожу.

— Надеюсь, я не делаю вам больно.

— Нет, все прекрасно.

— Вы часто это говорите.

— Правда?

Мэри Эллен замерла с ножницами в руках и подняла глаза:

— Разве нет?

Абра заглянула ей в глаза и поняла, что может быть откровенной:

— Я больше не знаю, кто я такая.

Выражение лица Мэри Эллен смягчилось.

— Что ж, тогда знает Господь, кто вы и что Он вам приготовил.

Абра уже привыкла, что Мэри Эллен умудряется упомянуть Господа в любом разговоре, словно Он — третий человек в их комнате, которого она хочет вовлечь в разговор. Как и Мици, Мэри Эллен сделала Иисуса центром своей жизни. Она говорила о Нем, как о любимом отце, о хорошем друге, которому доверяет, как о человеке, с кем хочется поделиться сокровенным. А Абре становилось неловко, когда речь заходила о Боге. Разговоры об Иисусе напоминали ей о Джошуа и пасторе Зике, о Питере и Присцилле, о Мици, и тогда она начинала скучать по дому.

Возможно, она восходящая звезда, но при этом такая одинокая… Боль в ногах была ничтожной по сравнению с болью в ее сердце. Но сегодня она уже больше не может выносить эту муку, поэтому она прикрылась пренебрежением.

— Как Он захотел, чтобы вы стали мастером маникюра, полагаю? — Она услышала насмешку в своем голосе, и ей стало стыдно.

Мэри Эллен посмотрела ей в глаза и улыбнулась:

— Это пока.

Слова сами сорвались с языка:

— Я бы хотела знать, чего Он хочет от меня.

— Это довольно просто. Он хочет, чтобы вы Его любили.

— Ну, что ж, тогда я не знаю, что Он хочет, чтобы я сделала для этого.

— Просто спросите Его.

Абра рассмеялась с издевкой:

— Боюсь, Он тогда отправит меня в Африку.

— Полагаю, может. Но если действительно отправит, то вы будете счастливы, что сделали это. — Она осторожно нанесла мазь на ноги. — В прошлое воскресенье приезжала миссионерка. Как жаль, что вы ее не слышали. — Мэри Эллен приглашала Абру в церковь уже много раз, и не теряла надежды. — Она выросла в нашей церкви. Так она рассказывала, как ее мать затащила ее на вечернюю службу послушать миссионера из Африки. По дороге домой девушка сказала матери, что никогда не сделает две вещи: не станет медсестрой и миссионером в Африке. И отгадайте, что сделал Бог? — Она рассмеялась. — Он сделал ее медсестрой и отправил в Африку. И она сказала, что никогда не была счастливее и теперь чувствует себя состоявшимся человеком. Она руководит больницей в дикой стране уже двадцать пять лет и собирается оставаться там, пока Господь не заберет ее к Себе.

— Полагаю, Он никогда не хотел, чтобы я стала актрисой.

— А почему вы так думаете?

— Потому что мне противно все время быть кем-то другим. Мне противно притворяться, что все замечательно и я счастлива. Мне противно… — У нее вдруг перехватило дыхание. Абра закусила губу и потрясла головой. Когда она снова могла дышать, она продолжила: — Не обращайте на меня внимания. Просто у меня был плохой день.