Сердце для падшего Ангела (СИ) - "Хастлер" - Страница 52

Упираюсь ладонями ему в грудь, наверное чтобы оттолкнуть? Но мои пальцы просто впиваются в его рубашку, и кажется я тоже притягиваю его. Тяну на себя, ближе к себе, в себя. Неужели это я? Тот, кто несколько минут назад думал, что надо бежать? Нет! Сейчас, чтобы оторвать меня от Ангела нужна нечеловеческая сила.

Пуговицы скользят, не желая слушаться, но я почти в рекордные сроки справляюсь с его рубашкой. Ещё минута у меня уходит на ремень его брюк. Он помогает мне, одновременно стягивая с меня футболку и пытаясь выпутаться из рукавов своей сползшей до локтей рубашки. Мы как будто два сумасшедших, сплетённых в непонятных движениях. Это больше похоже на войну, чем на примирение. Одежда трещит, когда её поспешно срывают и сдёргивают. На теле остаются следы от слишком рваных и болезненных ласк. Мы не целуем, мы съедаем друг друга, желая сделать больно, наказывая. Волосы Ангела длиннее моих, и я с особым удовольствием сжимаю их в кулаке и тяну его на себя. Тихонько смеётся мне в ухо и шепчет что-то слишком неразборчиво, слишком тихо. А я плавлюсь от его прикосновений, от его шёпота, от его губ на моей шее, от его зубов сжимающих мою кожу. Мне больно, но эта боль на грани с удовольствием, пускает свои разряды по всему телу, разжигая огонь и полностью отключая какие-либо мысли.

Он замирает на несколько секунд и потом начинает спускаться губами ниже, а меня вдруг пробивает. Нет! Не так, не с ним, не сейчас! Возможно этого больше не будет никогда, я не хочу, чтобы так!

 — Ангел… — хриплю и не узнаю свой голос. — Хочу тебя. Хочу по-настоящему.

 — Я могу сделать тебе больно… — шипит мне в губы, покусывая их между словами.

 — Пусть. Мне это нужно.

 — Мой малыш…- И он отпускает себя.

Ночной воздух обдаёт наши влажные тела такой нужной прохладой. Тишина проглатывает наши хрипы и сорванное дыхание. Темнота скрывает нас, добавляя нереальности в происходящее. Руки Ангела на моих бёдрах, сильные и между тем нежные движения. Он пытается быть аккуратным, но я убиваю все его попытки на корню. Сам двигаюсь навстречу, сам насаживаюсь на него, без долгих ласк, без подготовки. Прижимаю его к себе, не даю отстраниться, не даю остановиться. Кожа к коже, губы на губах, одно дыхание на двоих. И когда он проникает в меня до упора, стон тоже один на двоих. Да, больно. Но боль теряется в чувствах. Всё внутри бурлит и взрывается. Хочется отдать этот жар, чтобы освободиться от него. Но наверное Ангел тоже отдаёт мне свой, и поэтому мы оба горим, обмениваясь этими раскалёнными разрядами, врастая друг в друга, растекаясь по телу волнами.

Он опрокидывает меня на стол, нисколечко не заботясь о том, что я прилично приложился лопатками к твёрдой поверхности. Да и мне особо нет дела до этого. Тяну его за собой, царапая кожу на плечах и обхватывая его ногами. Он поддаётся. Упирается локтями по обе стороны от моей головы и держит меня за волосы, не забывая при том вбиваться в меня. Не закрывает глаз, смотрит на мои губы, пожирая их взглядом.

«Ну же, поцелуй» — вертится в воспалённом мозгу. Но он не слышит мои немые мольбы. Продолжает гипнотизировать, иногда наклоняется так близко, что ещё миллиметр и прикосновения не избежать. Но не целует! От этого напряжения меня накрывает каким-то странным и таким сильным чувством, что я просто не успеваю понять что происходит. Я умираю на этом холодном кухонном столе от его взгляда на мой рот, от молний проходящих по моему телу, от ощущения его кожи под своими пальцами.

В какой-то момент слышу хриплый, надорванный крик и понимаю, что он мой. От этого звука Ангел останавливается всего лишь на секунду и потом сходит с ума. Мне кажется, что он сейчас просто убьёт меня, расшибёт об стол, раздавит своим весом, задушит в своих объятиях. Но я не могу возразить, потому что от его движений молнии под моей кожей превращаются в тысячевольтные разряды. Они рисуют перед глазами яркие круги, заставляют моё тело двигаться навстречу, заставляют не сдерживать крики и хрипы в груди. Я оставляю ему синяки на плечах, до одури сжимая свои пальцы, но мне всё равно, потому что, моя маленькая яркая смерть накрывает меня с головой, вскидывает над этим столом, этим домом и этим городом, заставляя раствориться в нем, в моём Ангеле…

* * *

Я наверное отключился на пару минут, потому что открыв глаза понял, что он больше не давит на меня, не двигается, не сжимает.

Его глаза блуждают по моему лицу, и я прямо чувствую, как взглядом он ласкает кожу, притрагивается к векам, обводит губы.

Мне становится холодно и неуютно. Зачем он это делает? Зачем притворяется? Ведь на кухне темно, и если бы не свет от уличного фонаря, слегка разбавляющий тьму, я бы не увидел этого. Меня накрывает паникой. Безумное желание уступает место боли с такой скоростью, что я просто не успеваю сдержать вырвавшийся из груди стон.

 — Малыш? Больно?..

 — Больно… — Только болит не там где ты думаешь, мой Ангел…

Он осторожно отпускает меня, отходит и помогает подняться на ноги. Меня трясёт. От только что пережитого, от понимания того, что я натворил.

Судорожно хватаю свои вещи и трясущимися руками пытаюсь одеться. Вот так. Штаны уже на мне, осталась только футболка. Ещё немного… Но я не успеваю. Ангел включает свет, видимо не найдя своей одежды в потёмках, и я замираю. Стою к нему спиной, почти дойдя до двери, с чёртовой футболкой в руках, которую я не успел одеть.

 — Малыш… — в его голосе удивление и недоверие, и я знаю почему.

Оглядываюсь на него. Да. Смотрит мне на плечо. Свет режет глаза, и я не могу понять выражение его взгляда.

 — Эмиль…

 — Май, — перебиваю его на полуслове, пока не растерял всю решимость и не кинулся обратно к нему. — То, что сейчас было… Это ничего не значит и ничего не меняет. — И пока у меня есть силы, почти выбегаю за дверь.

«Да, это ничего не меняет. Потому что ему это не нужно. А мне не нужно вдвойне. Знаем — проходили. После всего останется только боль и разочарование. Глупо ходить по одним и тем же граблям.»

В моей комнате всё ещё играет музыка, не выключаю её когда забираюсь под одеяло, надеясь что она отвлечёт меня от ненужных мыслей. Но как оказалось, это не требуется, я проваливаюсь в сон почти в ту же минуту.

====== Май: Ангел. Я совсем не знал какой ты на самом деле... ======

Небольшой, размером с мою ладонь. В чёрно-красных тонах и с идеальной детальной прорисовкой… Развёрнутый спиной и на коленях… И с крыльями, обуглившимися, чёрно-кровавыми крыльями. Ангел…

Всю ночь он не давал мне уснуть, этот растерзанный ангел на его бледной коже. Как только я закрывал глаза, я видел пустой взгляд Эмиля, когда он повернулся ко мне и эту татуировку.

Он сказал, что ничего не изменится, но всё уже изменилось. Конечно он не знает про фото и рассказ отца. Не знает, что мы теперь не такие уж и родные. Да братья, но не дети одного отца, а для меня это главное. И это меняет очень многое. Для меня по крайней мере. Я очень надеюсь, что и для него тоже.

Я не буду спешить. Не буду торопить его. Я уже знаю как я поступлю и что я буду делать, чтобы вернуть моего мальчика обратно. И даже если этим я не верну его себе, то по крайней мере заслужу прощение за всю ту боль, что я ему причинил. Я очень надеюсь на это.

* * *

Утром, не выспавшимся и нервным я выглядел не лучше отца в больничной койке, о чем мне он так прямо и сказал при встрече.

 — Май, ты выглядишь отвратительно.

 — Спасибо. Ты тоже красавец.

 — Ну да, яблоко от яблони… — отец попытался пошутить, но вышло не очень, учитывая, что я, как выяснилось, яблоко не его сорта.

 — Я заехал ненадолго. Дела не терпят ожидания, сам понимаешь.

 — Конечно. Надеюсь мне удастся уговорить врача выпустить меня на свободу отсюда, и тебе не придётся решать ещё и мои дела тоже.

 — Мне не сложно… Я привык.

 — В том то и дело, что привык.

 — Тебя же это всегда устраивало? Когда ты мог положиться на меня. Или ты думаешь, если я узнал, что я тебе не совсем сын, я перестану тебя слушать и помогать тебе?