Заветы предательства - Аннандейл Дэвид - Страница 29

— Умрите, предатели! — с вызовом взревел Торбьорн и побежал на гигантов в синем. Они все стреляли в него.

Торбьорн сделал меньше десяти шагов перед тем, как погиб. Так закончилось его последнее сражение.

Оружие больше не грохотало. Я открыл глаза. В волнах у моих ног перекатывались останки моего кузена и моего капитана.

— Нет, нет…

Лидер прицелился в меня, дуло было похоже на черный глаз, который неотрывно следил за мной и обещал скорую смерть. Я трясся от страха и целую вечность ждал смерти.

Затем воин улыбнулся. Так жестоко, словно желал показать, что я для него не важнее насекомого. Он убрал оружие и поднялся обратно на небесный корабль.

Остальные последовали за ним. На их броню был нанесен символ многоголовой змеи. Блеск самоцветов в ее глазах парализовал меня.

Я не смел даже пошевелиться, пока небесный корабль не поднялся с земли и не скрылся из виду.

К моему стыду, я выжил, парень. Гиганты больше не вернулись, но я никогда не забуду тот день. Тот золотой полдень над кровавым прибоем все еще мучает меня по ночам.

Говорю тебе, как бы ни пугал океан, в ночных небесах плавают монстры гораздо страшнее. Я знаю это, потому что видел их.

Я был там, когда гидра пришла на Пелаго.

Взрывы терзали «Веритас феррум» с обеих сторон, пока ударный крейсер Железных Рук пытался проскочить между врагами. С Повелителями Ночи по левому борту и Альфа-Легионом по правому ни о каком уклонении и речи не шло. Оставалось только выбирать противника.

Под огнем двух меньших крейсеров пустотные щиты «Веритас феррума» вспыхнули, словно новорожденная звезда. Свет был настолько ярким, что на несколько невыносимо долгих мгновений все обзорные системы буквально ослепли, демонстрируя лишь абсолютную белизну.

Стоя за командной кафедрой, капитан Дурун Аттик повысил свой резкий бионический голос, чтобы перекричать назойливый звон аварийных сирен и гулкий грохот вторичных взрывов:

— Гальба, отчет!

— Мы лишились пустотных щитов левого борта, капитан. Пожары в ангаре и бараках слуг.

— Изолировать сектор. Перенаправить энергию оттуда на щиты.

Сержант Гальба со своего поста сразу под кафедрой поднял глаза на Аттика.

— Капитан, но выжившие…

Аттик резким жестом оборвал все возражения:

— Им конец, так или иначе. Все в том секторе — жертвы. Так не будем множить их число! Выполнять!

Проклятая арифметика войны. Проклятый Хорус. Проклятые изменники, чьими стараниями близкую орбиту Исствана V усеивали обломки кораблей, пламя предательства и осколки разбитой мечты Императора.

— И я тоже проклят, — прошептал Аттик.

Гальба замер над контрольной панелью.

— Капитан?

— Ничего.

Но так ли это? Что он говорил своим людям, надрывая свое бионическое горло смехом — подумать только, смехом, — когда «Веритас» только-только отправился в путешествия через варп к системе Исствана? Он говорил, что это вранье, будто легионам неведом страх, потому что сам он до дрожи боится — боится, что они прибудут и увидят, как их примарх Феррус Манус уже раздавил мятеж Воителя без них.

После Каллиниды и трусливой засады Фулгрима, когда утихли варп-штормы, лорд Манус во весь опор бросился к Исствану, взяв с собой наиболее быстрые и наименее пострадавшие корабли с самыми опытными ветеранами Авернии. Аттик отрядил больше половины своих воинов в помощь примарху. А сейчас сам «Веритас феррум» наконец вырвался из варпа в точке Мандевилля. И попал в ад.

Аттик спустился из-за кафедры и стремительно подошел к обзорному экрану. Дальняя орбита звезды Исствана превратилась в кладбище кораблей лоялистов. Некоторые погибли, пытаясь сбежать, но большая часть была попросту разорвана на куски вражеским огнем прямо на выходе из имматериума.

Вторая волна Железных Рук была практически полностью уничтожена.

— Право руля! — приказал капитан, окидывая взглядом свой экипаж. — Неужто никто не спросит, рад ли я, что мой страх не сбылся?

Жуткая правда состояла в том, что, хотя битва пока и не закончилась, исход ее, похоже, уже был предрешен.

Аттик ткнул пальцем в ближайший вражеский корабль, который показался на обзорном экране, когда «Веритас» начал разворот.

— Ударим по этим ублюдкам из Альфа-Легиона всем, что у нас есть, — если бы у капитана еще были губы, они бы скривились в зверской улыбке. — Значит, отдельно взятое несущественно, да, Альфарий? — вызывающе бросил он. — Стало быть, то, что мы собираемся сделать, тебе совсем не повредит!

С размеренной величественностью айсберга «Веритас» ринулся к своей жертве. Корабль Альфа-Легиона, «Тета», попытался увернуться, поднявшись выше плоскости эклиптики, но слишком поздно и слишком медленно. Концентрированный залп лэнсов и торпед с «Веритас феррума» перегрузил пустотные щиты врага. Они лопнули мерцающим каскадом, и бортовые огни «Теты» погасли еще до того, как основной залп Железных Рук ударил в центр судна.

Удар вышел сокрушительным. «Тета» раскололась надвое.

Гальба доложил со своего поста:

— Корабль Повелителей Ночи снова открывает огонь.

— Принято, сержант. Принять контрмеры, — Аттик посмотрел на переломанный пополам крейсер впереди. — Рулевой, — приказал он, — веди нас насквозь.

«Веритас феррум» нырнул носом в рассеивающийся огненный шар на месте центральной секции корпуса «Теты». Две половины судна Альфа-Легиона будто хотели сжать корабль Железных Рук в смертельных объятьях. Скользящий удар начисто смел правую полусферу носовых щитов, но «Веритас» вырвался на свободу. А позади него судно Повелителей Ночи боком несло на обломки без малейшего шанса уклониться от столкновения. Развороченная корма «Теты» врезалась в борт крейсера, озарив пустоту космоса яркой вспышкой реактора, не выдержавшего перегрузки.

Звук, вырвавшийся из голосового модуля Аттика, походил на довольный рык.

— Сержант Гальба?

— Щиты держатся. Едва.

Впереди лежал чистый путь. Аттик повернулся к вокс-оператору:

— Есть вести с посадочной площадки?

— Ничего конкретного, капитан.

С самого прибытия корабль ловил лишь обрывки хаотичных переговоров и призывов о помощи. Голоса, называвшие себя Железными Руками, оплакивали смерть своего примарха, но так ни разу и не ответили на запросы с «Веритаса».

Аттик вернулся за командную кафедру.

— Снова ложь, — фыркнул он. Капитан отказывался верить в то, что Феррус Манус погиб. Он поверит, только когда увидит мертвое тело примарха собственными глазами, да и то не факт.

Нет, он не верит. И все же глубоко внутри он понимал, что им некого и нечего забирать с посадочной площадки, и чувствовал, как в душе его клокочет ненависть, которую он унесет с собой в могилу.

На ауспике Гальбы вспыхнуло предупреждение об опасном сближении.

— Боевые корабли, прямо по курсу!

Аттик больше не мог вздохнуть, даже если захотел бы. Он так долго искоренял в себе слабую плоть, отказался от столь многих базовых человеческих качеств ради силы металла. Поэтому он не вздохнул — и вместо этого сжал кулаки с такой силой, что погнул поручни вокруг кафедры.

— Надо отступать. Если этого не сделать, если никто из сил лоялистов не пережил резню на поверхности, то что тогда? Что будет с нашим легионом?

Вокс-оператор повернулся лицом к кафедре:

— Сигнал! «Громовые ястребы». Два приближаются из поля обломков, запрашивают помощь.

Арифметика войны снова замаячила перед Аттиком.

— Вывести на главный динамик.

Сначала на открытом канале лишь трещала статика. Потом раздался голос:

— Говорит сержант Кхи’дем, сто тридцать девятая рота Саламандр. Наш корабль уничтожен. Просим принять нас на борт.

Аттик посмотрел на расположенные перед ним тактические гололиты. Союзных кораблей осталось всего ничего. «Веритас» был ближайшим, и, более того, его положение предполагало хотя бы видимость свободы действий. Но арифметика безжалостна.