Моя цель — звезды - Бестер Альфред - Страница 40

— Но вскоре они возвратятся, — пробормотал Фойл. — Мародерствовать.

Он вошел в свою палатку. Первой, кого он там увидел, была фигура в белом, скорчившаяся в углу. Она лучезарно улыбалась собственным мыслям и напевала песенку без слов. Безумная Робин Уэнсбери в смятом платье.

— Робин!

Она продолжала что-то бессвязно мурлыкать себе под нос. Он поднял ее на ноги, встряхнул и закатил пощечину. Девушка тупо улыбалась и напевала. Фойл зарядил шприц и вкатил ей лошадиную дозу ниацина. Воздействие препарата на ее патетический улет от реальности оказалось очень убедительным. Атласная кожа Робин посерела, прекрасное лицо исказилось судорогой. Она узнала Фойла, вспомнила то, что пыталась забыть, вскрикнула и упала на колени, а потом расплакалась навзрыд.

— Так-то лучше, — сказал он. — Снова пытаешься удрать, н-да? Сначала попытка самоубийства, теперь это. Дальше что?

— Убирайся.

— Скорее всего, в религию ударишься. Я тебя так и вижу в какой-то подпольной секте с кодом доступа Pax Vobiscum^[41] или что-нибудь в этом роде. Библейский бубнеж, мученичество за веру и так далее. Ты хоть когда-нибудь повернешься лицом к реальности?

— А ты никогда не пытался от нее сбежать?

— Я? Нет. Сбежать пытаются сломленные невротики.

— Невротики. Ах, это любимое словечко столь поздно получившего достойное образование Джонни… или как тебя там? Джеффри? Ты ведь у нас такой образованный, такой самодовольный, такой уравновешенный. Ты всю свою жизнь драпал, точно кролик.

— Я? Нет. Я всю жизнь охотился.

— Ты спасался бегством. Никогда не слышал фразу «лучшее бегство — нападение»? Ты убегаешь от реальности, атакуя ее, разрушая, отрицая ее. Вот чем ты занят.

— Бегство-нападение? — Фойл был озадачен. — Ты хочешь сказать, что я от чего-то бегу?

— Это же очевидно.

— И от чего?

— От реальности. Ты не в состоянии признать жизнь такой, какая она есть. Ты отказник. Ты атакуешь реальность, пытаясь подогнать под свой шаблон. Ты атакуешь и уничтожаешь все, что находится в противоречии с твоим безумием. — Она подняла залитое слезами лицо. — Я больше не могу. Отпусти меня.

— И куда ты пойдешь?

— Жить своей жизнью.

— А как насчет твоей семьи?

— Я сама их найду. Своим способом.

— Почему? Зачем?

— Слишком… ты и эта война… ты такой же, как эта война. Ты даже страшнее. То, что со мной случилось сегодня ночью… происходит ежеминутно, когда я с тобой. Я могу противостоять какой-то одной угрозе. Не обеим.

— Нет, — сказал он, — ты нужна мне.

— Я готова выкупить свою свободу.

— Как?

— Ты ведь потерял все ключики к тайне «Ворги», не так ли?

— И что?

— Я тебе нашла еще один.

— Где?

— Неважно. Ты отпустишь меня, если я тебе его открою?

— Я могу его у тебя вырвать.

— Давай. Вперед. — Ее глаза блеснули. — Если ты знаешь, где он.

— Я сделаю так, что ты сама его с радостью мне отдашь.

— Как? После сегодняшней-то бомбежки? Ну попробуй.

Ее глухая оборона смутила его.

— Откуда мне знать, что ты не блефуешь?

— Я тебе намекну. Помнишь того человека в Австралии?

— Форреста?

— Да. Он пытался назвать тебе имена членов команды. Ты помнишь единственное имя, которое он успел произнести?

— Кемп.

— Он умер, не закончив его. На самом деле оно звучит как Кемпси.

— Это и есть твой ключ?

— Да. Кемпси. Имя и адрес. В обмен на твое обещание дать мне свободу.

— По рукам, — согласился он. — Отдай мне эти данные и проваливай.

Она подошла к дорожному костюму, который носила в Шанхае, извлекла из кармана листок обгоревшей бумаги.

— Я заметила этот клочок на столе у Сергея Орла, когда пыталась сбить огонь, зажженный Горящим Человеком.

Она протянула ему листок бумаги. Это был фрагмент умоляющего письма.

Он прочел:

…ну сделай что-нибудь, чтобы вытащить меня с этих бактериальных рассадников. Почему с человеком обращаются, будто с собакой, только потому, что он не может больше джонтировать? Пожалуйста, Сережа, помоги мне. Подсоби старому приятелю с корабля, который нельзя называть. Ты же можешь пожертвовать мне сто кредитов? Помнишь, сколько добра я тебе сделал? Переведи мне хоть двести кредитов. Или даже пятьдесят. Пожалуйста, не бросай меня.

Родж Кемпси

Барак № 3

Бактериальная корпорация, Море Облаков, Луна

— Господи! — вырвалось у Фойла. — Да, это след. На сей раз мы не промажем. Мы знаем, как поступить. Он мне все расскажет… все. — Он с бешеной улыбкой воззрился на Робин. — Завтра же вечером отправляемся на Луну. Купим билеты. Хотя нет, из-за нападения транспорт, скорее всего, не ходит. Тогда купи корабль. Они сейчас все равно по дешевке…

— Отправляемся? — переспросила Робин. — Ты отправляешься.

— Я сказал — отправляемся, — ответил Фойл. — На Луну. Мы оба.

— Я ухожу.

— Ты никуда не пойдешь. Ты остаешься со мной.

— Ты обещал!

— Когда ты наконец вырастешь, девочка? Я бы чем угодно поклялся ради этой инфы. Тут не в «Ворге» дело. С «Воргой» я и сам управлюсь. Ты мне нужна ради кой-чего более важного.

Он глянул в ее недоверчивое лицо и осклабился.

— Все зашло слишком далеко, девочка. Дала бы ты мне это письмецо два часа назад — и я бы тебя отпустил. Но теперь уж поздно. Мне нужна пособница в амурных делах. Я влюблен в Оливию Престейн.

Девушка в бешенстве вскочила на ноги.

Ты в нее влюблен? В Оливию Престейн? В этот белый труп?

Ее мысли сочились такой горечью, пылали такой яростью, что он поразился до глубины души.

Теперь ты меня потерял навеки! Я тебя уничтожу!

И она исчезла.

Глава 12

Капитан Питер Ян-Йеовил обрабатывал рапорты в лондонскую штаб-квартиру Центральной разведки со скоростью шесть донесений в минуту. Информация поступала по телефону, телеграфу, проводам и джонту. Картина разрушений мало-помалу прояснялась.

Атака была сконцентрирована на Северной и Южной Америках от 60° до 120° з. д… от Лабрадора до Аляски на севере, от Рио до Эквадора на юге… оценочное проникновение боеголовок через радарный экран — 10 %; оценка жертв среди гражданского населения — от 10 до 20 млн ч.

— Если бы не джонт, — заключил Ян-Йеовил, — потери были бы пятикратно выше. В то же время приходится признать, что это практически нокаут. Еще одного такого удара Терра не перенесет.

Он обращался к своим ассистентам, джонтировавшим по офису и за его пределами. Они появлялись и исчезали, швыряли распечатки на его стол, вычерчивали результаты и уравнения на гладкой доске, в которую была превращена стена кабинета.

Здесь царила озабоченная неформальность, и когда ассистент подчеркнуто-официально постучал в дверь, испрашивая разрешения войти, Ян-Йеовил насторожился.

— Ты чего дурака валяешь? — осведомился он.

— К вам гостья, Йео.

— Нашел время комедию разыгрывать! — возвысил голос Ян-Йеовил и обличающим жестом указал на доску, испещренную описывающими катастрофу уравнениями Уайтхеда. — Взгляните и восплачьте!

— Крайне особенная гостья, Йео. Наша Венера с «испанской лестницы».

— Кто? Какая такая Венера?

— Ваша Венера из Конго.

— А! Эта? — Ян-Йеовил поколебался. — Давай ее сюда.

— Разумеется, Йео, вы проинтервьюируете ее в уединении?

— Конечно, нет. У нас война. Докладывайте и дальше, но со мной приказываю общаться только на Тайной Речи.

В кабинете появилась Робин Уэнсбери, все еще в белом потрепанном вечернем платье. Она джонтировала в Лондон прямо из Нью-Йорка, не утруждая себя переодеванием. Лицо ее носило следы высохших слез, но сияло красотой. Ян-Йеовил за долю секунды смерил ее испытующим взглядом и понял, что первое впечатление о девушке не подвело его. Робин оглядела капитана в ответ, и у нее глаза полезли на лоб.

— Но это же вы были тем коком с «испанской лестницы»! Анджело Поджи!