Бокал крови и другие невероятные истории о вампирах - Дюкасс Изидор-Люсьен "Лотреамон" - Страница 15

Не осмеливаюсь упомянуть и даже намекнуть о своих подозрениях пастору: Грант (полагаю, это вполне объяснимо) решительно не верит во многое, что я, на основании собственного опыта, считаю не только возможным, но и вероятным. Придется на первых порах разбираться со всем самому и после заручиться помощью Гранта, не позволяя ему уразуметь, в чем именно он мне помогает. Буду наблюдать по крайней мере до полуночи.

10.15 вечера. Все как я и боялся, хотя скорее ожидал… Незадолго до десяти часов снова поднялся ужасный вой. Началось все с особенно жутких завываний поблизости от церкви, таких страшных, что кровь стыла в жилах. Хор звучал лишь несколько минут; потом я увидел, как из тумана вынырнула большая тень, похожая на громадную собаку, и диким аллюром унеслась в поля. Если это то, чего я страшусь, оно вернется вскоре после полуночи.

Половина первого. Я оказался прав. Едва пробило полночь, как зверь вернулся. Он остановился возле того места, откуда, похоже, выползал туман, задрал голову и издал тот же ужасающий долгий вой, что предшествовал вечернему собачьему хору.

Завтра я расскажу священнику о том, что видел; и если, как я ожидаю, где-то в округе обнаружатся зарезанные овцы, я уговорю священника проследить вместе со мной за этим ночным разбойником. Я также предложу ему осмотреть «гробницу Сары» и, не исключено, он поймет все сам, без каких-либо моих подсказок.

10 июля. Рабочих так испугал ночной вой, что утром они места себе не находили.

— Не нравится нам это, сэр, — сказал один из них, — нет, не нравится. Ночью тут бродила какая-то нечисть.

Они перепугались еще больше, когда выяснилось, что ночью на одно из овечьих стад напала огромная собака, распугала всех животных и оставила трех овец в поле с разорванным горлом.

Я рассказал священнику о том, что видел ночью и о том, что говорят в деревне. Грант незамедлительно решил, что мы должны попытаться изловить или хотя бы установить виновника.

— Без сомнения, собаку кто-нибудь привез сюда совсем недавно, — сказал он. — Среди местных собак ни одна даже не приближается по размерам к той, что вы описываете, однако в смысле размеров вас мог ввести в заблуждение обманчивый лунный свет.

Во второй половине дня я попросил священника оказать мне услугу и помочь снять с гробницы деревянную крышку, выдумав подходящую причину: мне якобы понадобился образец любопытного раствора, скреплявшего надгробие с основанием. Грант немного поворчал, но согласился, и мы подняли крышку. Если зрелище, открывшееся нашим глазам, повергло меня в ужас, Гранта оно по меньшей мере устрашило.

— Господь всемогущий! — воскликнул он. — Эта женщина жива!

В тот миг женщина и впрямь могла показаться живой. Труп уже не напоминал тело умершей от голода и выглядел пугающе свежим и полным сил. Он по-прежнему оставался иссохшим и сморщенным, но губы налились и обрели здоровый ярко-красный оттенок. Неподвижный взгляд был, если такое возможно, страшнее прежнего. В уголке рта я заметил маленький след засохшей темной пены, но ничего не сказал об этом пастору.

— Берите свой образец раствора, — прохрипел Грант, — и закроем могилу! Господи, помоги! Хоть я и священник, такие мертвецы меня пугают!

Мне также хотелось поскорее спрятать под крышкой это ужасное лицо, но я все-таки взял образец. Мы на шаг ближе к разгадке тайны.

В тот же день гробницу передвинули на несколько футов, но вернуть на место надгробную плиту мы сможем лишь через два-три дня.

10.15 вечера. Вновь тот же вой на закате, тот же туман вокруг церкви, и в десять часов тот же огромный зверь неслышно скользнул в поля. Нужно позвать на помощь пастора и вместе с ним дожидаться возвращения зверя. Однако мы должны принять меры предосторожности: если все обстоит так, как я подозреваю, мы рискуем жизнью, охотясь в ночи на… вампира. Пора бы это уже признать. Нет никаких причин сомневаться, что огромный зверь, которого я видел — вампирическая ипостась того злобного существа из могилы.

Она еще не набрала достаточно сил, хвала небесам! После двух столетий голодания она может, видимо, только чинить разбой в образе волка. Но через день или два, обретя прежнюю силу, эта ужасная женщина восстанет из могилы во всей своей власти и красоте. И тогда для утоления отвратительной жажды крови ей понадобятся не одни овцы; ее жертвы безропотно отдадут свою животворную кровь под ее ласками — и жертвы те, умирая в ее мерзких объятиях, в свою очередь станут вампирами и будут охотиться на живых.

К счастью, знания даруют мне защиту, ибо образчик раствора, что я добыл сегодня в гробнице, содержит частицу Святых Даров; и тот, кто сжимает его в руке и смиренно и непоколебимо верит в его чудесные свойства, благополучно пройдет испытание, которому я намерен подвергнуть ночью себя и приходского священника.

Половина первого. Наше приключение завершилось, и пока что мы в безопасности.

Сделав последнюю запись в дневнике, я отправился к пастору и рассказал ему, что разбойник снова вышел на охоту.

— Но, Грант, — сказал я, — прежде, чем мы отправимся на его поиски, настоятельно прошу вас позволить мне поступать в этом деле так, как я сочту нужным; вы должны пообещать, что будете полностью подчиняться моим распоряжениям, не задавая никаких вопросов, почему и для чего я что-либо предпринимаю.

После недолгих колебаний и ожидаемых шуточек по поводу серьезности, с какой я отнесся к «охоте на собаку», по выражению священника, Грант изъявил согласие. Тогда я сказал ему, что этой ночью мы попытаемся выследить таинственного зверя, но приближаться и мешать ему не станем. Думаю, что несмотря на все подшучивание, у священника все же сложилось впечатление, что мои предосторожности могут иметь под собой некое резонное основание.

Вскоре после одиннадцати мы вышли из дома; ночь была тиха и недвижна.

Сперва мы решили было исследовать полосу густого тумана у церкви, но он оказался таким ледяным, а вокруг стоял такой легкий, но отвратительно-гнилостный и отталкивающий запах, что не выдержали ни наши нервы, ни желудки. Поэтому мы вернулись назад и заняли позицию в черной тени тиса, откуда была хорошо видна калитка погоста.

В полночь вновь поднялся собачий вой, и через несколько минут мы увидели большую серую тень с горящими, как светильники, зелеными глазами; переваливаясь, она быстро приближалась к нам по тропинке.

Священник дернулся вперед, но я крепко схватил его за руку и прошептал:

— Помните о своем обещании!

Мы оба замерли. Мимо быстро проскользнул громадный зверь. Он был вполне осязаем — мы слышали стук когтей по каменным плитам. Зверь пробежал в нескольких ярдах от нас; был то не менее и не более, как огромный серый волк, тощий и костлявый, с вздыбленной шерстью и мокрой пастью. Он остановился у границы тумана и повернулся к нам. Зрелище было поистине ужасное, леденящее кровь. Глаза его сверкали, как огни, верхняя губа с рычанием приподнялась, обнажая острые клыки, с челюстей капала темная пена.

Зверь задрал голову и издал долгий пронзительный вой, на который откликнулись издалека деревенские собаки. Постояв несколько мгновений, он повернулся и исчез в густом тумане.

Почти сразу туман начал рассеиваться и минут через десять исчез совсем; собаки в деревне замолчали, и ночь вернулась на круги своя. Мы осмотрели место, где только что стоял волк, и обнаружили на каменных плитах ясно видимые темные пятна пены и слюны.

— Ну что, пастор? — спросил я. — Согласны ли вы теперь признать — учитывая то, что видели сегодня, местные легенды, труп в гробнице, воющих собак и тем более таинственного зверя, которого разглядывали вблизи своими глазами — что во всем этом есть нечто сверхъестественное? Согласны ли предаться мне телом и душой, помочь мне во всем, что бы я ни делал, для выяснения тайны до конца и искоренения этого ночного ужаса?