Страсть Клеопатры - Райс Энн - Страница 2

Такие же синие, как и у нее самой.

Это были глаза, цвет которых изменился с помощью эликсира, который она открыла тысячи лет тому назад. И это открытие привело к падению ее царства.

Он ли это? Неужели Сакнос?

Картины предательства ее первого министра не сотрутся и не потускнеют в памяти никогда, сколько бы времени она ни ходила по этой земле. И тот налет на ее покои, который Сакнос тогда совершил вместе с воинами ее личной стражи. И его требование передать ему формулу эликсира, открытого ею совершенно случайно; того самого эликсира, который позволил стае птиц бесконечно, без устали кружить над дворцом.

Сакнос, красивый и задумчивый Сакнос. Она больше никогда не встречала таких преображений, подобных тем, что произошли с ним тогда, много столетий тому назад. Все значительно ухудшилось, когда он заметил, что ее глаза, некогда карие, вдруг стали поразительно синими.

Неистово стремясь к неограниченной власти, узнав, что в мире имеется средство, способное преодолеть смерть, и что она использовала его, не посоветовавшись с ним, он буквально обезумел.

Если бы тогда он просто обратился к ней, если бы коварно не предал ее, она бы отдала ему эликсир, вне всяких сомнений. Или все же нет?

Сейчас этого уже не узнать.

А тогда… Верные ей до той поры люди направили против нее свои копья, и ей пришлось отказать.

Несмотря на великую силу, которую она обрела в результате своего перерождения, многочисленная царская стража одолела ее. Они притащили ее в каменную гробницу, заранее подготовленную Сакносом. Пока же длилось все это унижение, организатор ее свержения перерыл ее покои и рабочий кабинет, и весь обнаруженный эликсир тут же раздал своим солдатам. Однако бесценную формулу, определяющую его состав, он найти не смог, поскольку все ингредиенты напитка бессмертия она предусмотрительно перемешала с другими своими порошками и тонизирующими препаратами.

Это означало, что план Сакноса провалился.

Некогда преданные ей воины, осознав, что им дарована вечная жизнь и что им теперь не страшны смертельные прежде раны, просто сложили оружие и бросили своего лидера. Зачем им теперь нужен какой-то предводитель? Зачем охранять чье-то царство, если можно просто бесконечно осваивать этот мир, не боясь ни холода, ни голода, ни змеиных укусов?

Сакнос…

Нет, человек, который наблюдал за ними сейчас, не был Сакносом.

– Как только окажемся за городскими стенами, приготовь кольцо, – тихо обратилась она к слуге.

– Да, моя царица. – Энамон ладонью с длинными пальцами выразительно погладил кожаную сумку у себя на боку.

Они часто бывали в этих местах, выдавая себя за торговцев с земли Куш и ни разу не дав никому повода усомниться в этом. Их сумки были набиты специями и травами, многие из которых были собраны на горных вершинах, столь высоких и опасных, продуваемых свирепыми ветрами и немилосердно омываемых страшными ливнями, что туда не мог добраться ни один смертный. Но народ на рынке, конечно, этого не знал.

Путешествия в Иерихон наполняли ее сердце радостью – это были своего рода передышки в ее долгих скитаниях. Обширные, непригодные для жизни территории, куда она могла добираться благодаря своему бессмертию, имели свой особый язык; была какая-то неповторимая мелодия в шепоте ветров, шелестящих листвой необитаемых джунглей, и особая гармония в прерывистых шквалах, беснующихся на горных пиках. Но язык, на котором говорили в Иерихоне, рассказы о любви и смерти, о появляющихся новых городах звучали для нее музыкой, которая вызывала в ней трепетное чувство. Она внимательно слушала все сплетни и выдумки, которые пересказывали ей смертные, а потом, вернувшись в свой лагерь, записывала их в переплетенные кожей дневники из папируса – грубые книги, сделанные ее собственными руками. Их она, бережно пронося сквозь столетия своей жизни, поклялась хранить вечно.

Бектатен не могла допустить, чтобы ее любовь к этому городу омрачило внезапное появление бессмертных чужаков – бессмертных, созданных не ею.

Бессмертных, вроде того, который сейчас следовал за ними на расстоянии брошенного камня. Или того, который, широко расставив ноги, стоял у городских ворот и наблюдал за ними дерзким, пронзающим взглядом.

«За нами охотятся, – подумала Бектатен. – До кого-то дошли слухи о высоких темнокожих людях с синими глазами, которые время от времени приходят в Иерихон; они знают, кто мы такие, и пришли сюда, чтобы нас выследить».

Они прошли сквозь ворота и вошли в туннель. Энамон воспользовался темнотой, чтобы исполнить ее распоряжение. Вытянув одну руку в сторону, он подал ей знак держаться в нескольких шагах позади него. Бектатен повиновалась.

Энамон открыл свою кожаную сумку и вынул бронзовое кольцо с небольшим драгоценным камнем, которое она когда-то изготовила сама. Затем он передал его Актаму, и тот быстро открутил на нем камень. Под ним открылась крошечная полость с иголкой. После этого Энамон извлек из сумки маленький матерчатый мешочек.

Бектатен внимательно следила за его действиями.

Следующие несколько шагов могут быть роковыми для всех троих, но, пока содержимое мешочка не попало на кожу, они в безопасности.

Разве что ей не придется воспользоваться этим кольцом.

Как только кольцо было заправлено и камень встал на свое прежнее место, Энамон вручил его Бектатен и она надела смертоносное кольцо на свой длинный темнокожий палец.

Они продолжили свой путь, и ничто не указывало на то, что только что в руках у них появилось могучее секретное оружие.

И тут Бектатен увидела его.

Он стоял в тени возвышавшейся позади него прямоугольной башни и отчетливо вырисовывался на фоне освещенного ярким солнцем открытого пространства. На нем были такие же облегающие одежды, что и на его агентах, которых он послал следить за ее приближением.

Сакнос.

Человек, обрекший ее на бессмертную жизнь в каменной западне под землей. Человек, который в отчаянных попытках воссоздать волшебный эликсир перепробовал все растения в Шактану и даже сумел проникнуть в джунгли, куда она запрещала заходить своим подданным. Страшный мор, выпущенный им в итоге на свободу, уничтожил цивилизацию, некогда процветавшую по берегам далеких морей.

Из-за человека, стоявшего сейчас перед нею, она потеряла так много, что на мгновение лишилась дара речи. Но тем не менее при этом она не испытывала гнева.

А что она ожидала почувствовать, увидев его по прошествии всего этого времени?

Когда-то они были любовниками. И теперь вдруг ее невольно охватило неприятное чувство, что они с ним во многом похожи. «Ах, одиночество, непередаваемое одиночество, как же от тебя тоскливо сжимается сердце».

Таких, как они, очень мало. Очень мало тех, кто стал свидетелем падения первой со времен Атлантиды развитой цивилизации. Тех, кто видел эту обширную пустыню еще тогда, когда в ней росли деревья, блестели глади озер, водились разные звери, когда здесь красовались дворцы и храмы государства Шактану. Так было здесь до великого мора. До того, как невыносимо жаркое солнце выжгло принадлежащие Бектатен земли, изгнав выживших к истокам Нила, где они впоследствии смогли основать новые империи, ныне носящие названия Египет и Куш.

В ней проснулось непреодолимая тяга к этому человеку, она почувствовала огромное желание общения с ним, несмотря на то что некогда он был готов обречь ее на вечный мрак.

Но ей тогда была уготована иная судьба. С того момента, как каменная плита накрыла ее гробницу, она стала осознавать, что без солнечного света ей придется медленно и постепенно угасать. Вскоре она погрузилась в спокойный сон, со временем перешедший в некое оцепенение, длившееся до тех пор, пока Энамон и Актаму не освободили ее, вновь открыв ее тело солнцу.

Но в то время Сакнос не мог ничего об этом знать. Оба они тогда еще слишком мало знали об эликсире. Сакнос же просто хотел превратить ее в прах.

Тем не менее сейчас она не могла отделаться от мысли, что видит в нем не любовника и не первого министра, а как будто своего брата по бессмертной жизни. Да, именно так – он представлялся ей родственником по их бессмертию.