Страсть Клеопатры - Райс Энн - Страница 17

Рамзес Великий. Горделивый красавец Рамзес. Рамзес, фараон Древнего Египта, который разрушил понимание Самиром границ возможного в этом мире и навсегда изменил его взгляды на жизнь.

«Просто потрясающе, – думал Самир, – сознавать, что этот человек из далекого прошлого реально живет в суете и круговерти этого роскошного напыщенного места, с его колоритными разрисованными стенами, официантами в ливреях, в этих витающих облаках сигаретного дыма, к которым примешивается смесь ароматов десятков различных духов, образуя какой-то сверхъестественный запах». Было поистине восхитительно поклоняться этому человеку, принимая справедливость его бессмертия, принимая превосходство ума Рамзеса, принимая могущество и чарующее обаяние этого истинного монарха, которому Самир навеки поклялся в своей безусловной преданности.

Самир чувствовал, что наступившим моментом нужно насладиться в полной мере, посмаковать его.

«Ох, Лоуренс, – думал Самир. – Ты был бы счастлив, увидев сейчас свою дочь. Это большая радость сознавать, что она не только защищена и находится в безопасности, но также и наделена бессмертием. Она более жива, чем когда-либо. О, как жаль, что мы с тобой не можем вместе разделить восторг этих откровений, что Рамзес Великий жив, что по нашей земле ступает царь, который когда-то возглавил армию боевых колесниц на битву против хеттов. О, если бы ты только мог сам услышать, что этот человек рассказывает про те давно ушедшие в прошлое столетия и как непринужденно он отвечает на самые сложные вопросы относительно тех времен…»

Самир встрепенулся, возвращаясь от этих мыслей к действительности, в зал ресторана с вальсирующими парами.

Ну почему именно ему суждено разбить их счастье?

Но с этим можно и подождать. По крайней мере, еще хотя бы пару минут.

И он вместе с остальной публикой продолжал любоваться их танцем. Его восхищала выносливость бессмертных, позволявшая им кружиться без пауз на восстановление дыхания, тогда как остальные танцующие, похоже, начали уставать. Благодаря этой же выдержке они могли танцевать, не оглядываясь по сторонам, всецело сосредоточив свои восторженные взгляды друг на друге.

Интересно, обратил ли кто-нибудь внимание на то, что глаза у них одного и того же оттенка синего цвета? Возможно. А может быть, все были слишком поглощены зрелищем неподражаемого танца.

Рамзес заметил его сразу же, как умолкла музыка. И Джулия тоже. Они оба направились в его сторону мимо переполненных столиков, раздавая направо и налево улыбки аплодировавшим им посетителям.

Увидев его, они не были удивлены. Он заранее планировал встретиться с ними в Париже, но, правда, не думал принести им такие пугающие новости.

– Самир, друг мой, – сказал Рамзес, похлопывая его по спине, – вы немедленно должны присесть за наш столик. Мы здесь познакомились с новыми друзьями и будем рады, если вы присоединитесь к нам.

– Боюсь, что должен отказаться, сэр, – ответил Самир.

В этом многолюдном месте не следовало вдаваться в подробности. Он вручил Рамзесу телеграмму.

– Мне кажется, что ее нашли, – сказал Самир.

Рамзес принялся читать. Джулия рядом с ним напряглась и замерла.

– Значит, в Александрии, – помрачнев, произнес Рамзес.

– Да.

Когда телеграмму прочла Джулия, лицо ее превратилось в ледяную маску.

«А она совсем не удивилась», – подумал Самир. До того как стать бессмертной, Джулия едва не погибла от рук Клеопатры.

– Понятно, – с едва заметной улыбкой сказала Джулия. – Что ж, на это можно взглянуть и с другой стороны: теперь нам известно, что и мы тоже сможем выжить во время страшного пожара. – Лицо ее побледнело, губы задрожали, и она судорожно сглотнула.

Рамзес приобнял невесту рукой за талию и повел ее к выходу.

– Пойдемте, – сказал Рамзес. – Предлагаю прямо сейчас вернуться в отель и обсудить возможные последствия.

Этот шикарный номер люкс в отеле «Риц» с его высокими, занавешенными тяжелыми портьерами окнами, выходящими на Вандомскую площадь, служил им домом вот уже неделю – это была их последняя остановка на континенте перед возвращением в Лондон. Рамзесу здесь очень нравилось – впрочем, как и во всех дорогих отелях, где они спали, обедали, занимались любовью.

Обслуживающий персонал добросовестно в любое время суток по первому требованию приносил в номер блюда со свежей соленой и сладкой выпечкой, а также шампанское в ведерках со льдом.

Рамзес сидел за обеденным столом и неустанно перечитывал телеграмму, как будто при тщательном изучении в этом послании можно было выявить какой-то скрытый смысл или подсказку.

Лучше уж подробнее расспросить Самира, чем вчитываться в эти скупые строчки. Хотелось еще шампанского. Самир уже достал бутылку из ведерка со льдом и налил ему бокал. Сам Самир сейчас сидел, пыхтя своей короткой темной сигарой с обрезанными концами. Джулия тоже наслаждалась этим маленьким удовольствием – невинными «затяжками». Для Рамзеса же этот дым был сродни аромату благовоний. Много веков тому назад табак в его царстве был большой редкостью, его доставляли из безымянных стран за далекими морями. Это был один из многих предметов роскоши, которыми он пользовался в свою бытность царем.

И снова в голове его мелькнула мысль, что ни одному фараону тех времен и не снилась та роскошь, в которой живут многие сегодняшние бизнесмены и коммивояжеры. Даже простолюдины пьют марочные вина и курят высококачественный табак. Вздохнув, он осушил свой бокал шампанского одним долгим глотком.

Как же злило его это безрадостное сообщение из Александрии!

Это была их последняя неделя в великой европейской столице, прежде чем они должны были ехать на свою помолвку, прием по поводу которой устраивал молодой аристократ Алекс Саварелл – тот самый, за которого Джулия еще недавно собиралась замуж. Рамзес не боялся этого события как такового, а просто очень хотел, чтобы все поскорее закончилось. Он понимал, что за широким жестом Савареллов стоят добрые намерения, а также, что для его возлюбленной спутницы жизни очень важна эта семья.

Однако, как только все будет позади, он хотел вновь отправиться в путешествие, чтобы повидать знаменитый английский Озерный край, старинные замки на севере страны, окутанные легендами озера и узкие горные долины Шотландии.

А теперь это неожиданное известие спутывало им все карты, грозясь сорвать их планы и здесь, в Париже, и в ближайшем будущем.

Джулия встала и открыла окно, чтобы проветрить комнату от дыма. Тяжелые шторы затрепетали от прохладного ночного ветерка.

С недавних пор она сильно изменилась, исчезла ее былая уязвимость, а вместе с ней и деликатность. Это была уже не та смертельно напуганная юная девушка, которая так дрожала, увидев, как он встает из своего саркофага в ее лондонском доме – кстати, как раз вовремя, чтобы остановить ее преступного кузена Генри, намеревавшегося отравить ее чашкой чая; того самого мерзавца, который отравил в Египте ее отца, и все ради неуклюжей попытки оплатить собственные карточные долги за счет средств семейной компании. Но теперь Генри Стратфорда уже не было, равно как ничего не осталось и от той Джулии, которую он едва не убил. То была искренняя, наивная девушка, на которую давила перспектива выйти замуж за нелюбимого человека и которая вот-вот должна была столкнуться с правдой жизни, с низостью и подлостью людей, подгоняемых алчностью и жаждой наживы.

Да, той Джулии больше нет и в помине, ей на смену пришла избранница его сердца, его полная жизни невеста, перед которой ему не было нужды клясться в вечной верности во время торжественной церемонии с обручальными кольцами.

Во время обратного путешествия морем из Египта в Лондон та Джулия пыталась покончить с собой, но вместо гибели в мрачной морской пучине очутилась в его крепких объятиях, а еще несколько часов спустя дрожащими руками приняла от него волшебный эликсир.