Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович - Страница 63

Душевно посидели. Потом быстро и тёс нашелся для ремонта сарая, и грузчики, перетащившие в этот сарай наши богатства. Знакомство, проведённое по всем правилам — великое дело. А там пришло и время собираться в дорогу. Что-то уж очень круто взял нас в оборот воевода. Не иначе, хочет что-то срочно продать. И я уже догадываюсь что. Не очень тяжёлое, но дорогое — пушнина.

На папин флейт грузят тюки с пенькой — товаром ходовым, но не заоблачно дорогим. Отец сразу задал условие, что берёт известное количество груза до Амстердама. Может и хозяина туда же доставить, или приказчика от него. Или нескольких хозяев нескольких партий товара.

Его заявление вызвало многочисленные пересуды. Обычно англичане или голландцы всё, что им нужно, покупали здесь, и увозили из Архангельска уже как своё. Местное купечество справедливо подозревало иноземных мореходов в том, что те просто шантажируют русских, не имеющих собственного транспорта — завышают цену на свои товары, и занижают стоимость покупаемых. А тут откуда ни возьмись пришёл корапь, разгрузился и давай искать нанимателя до Европы.

Но попытать удачи очень хочется, потому что цена на пеньку на рынках Голландии местным торговцам известна — куда выше, чем та, которую предлагают иноземные покупатели. С другой стороны страшновато, когда не по обычаю. Уж не знаю, один из них решился, или сговорились рискнуть в складчину, но нашелся отважный первооткрыватель и нанял флейт на рейс в один конец.

А на "Энтони" затаскивают кожаные мешки с мягкой рухлядью. Мы нарочно подгадали так, чтобы отправиться в дорогу вместе отцом. У Соньки на душе не очень спокойно, потому что целых три английских судна на днях ушли, не загрузившись и без объяснения причин. В июле, а не в октябре, когда обычно покидают Архангельск гости заморские.

— Мисс Корн! — неожиданно подошёл к нам старый знакомый — Ричард Клейтон из Клейдона. Вот ведь, где свидеться довелось! Сонька от неожиданности рухнула куда-то в глубину сознания, предоставив право общения мне.

— Нас тут три таких мисс Корн, — буркнул я, делая недовольное лицо. — Забыл, что ли — мы с тобой обращаемся друг к другу по именам. Ты джентльмен. Я дочь джентльмена. Знакомы с детства. Будь проще, Рич, и люди к тебе потянутся, — взяв старого приятеля за локоть, я бесцеремонно стащила его с трапа, чтобы не мешал ходить грузчикам. — Откуда ты здесь взялся?

— Пришёл вон на той каравелле. Сдал экзамен на лейтенанта и нашел себе место на судне Московской компании.

— Ты же военный моряк! — удивился я. — Чего это вдруг на торговца пошёл?

— На достройку новых линкоров пока не хватает средств, а мне требуется практика.

— Твоя каравелла тут до октября будет мариноваться, а мне бы третий лейтенант не помешал. Не хочешь смотаться до Антверпена и обратно?

— Софи! — Ричард пронзительно посмотрел в софочкины глаза. — Между нашими поговаривают, будто для ваших флейта и шхуны обратная дорога станет очень трудной.

— Спасибо, Рич, — вдруг тёплым голосом ответила Сонька. И, ничего не добавив, снова пропала внутри нашего сознания. Прям, словно девчонка смущается.

— Всё-таки пойдёшь? — совсем ещё юный лейтенант определённо огорчился. — Ладно, я с тобой, — и помчался в сторону недавно прибывшего из Англии судна, стоящего под разгрузкой.

"Уж не зазноба ли случилась сердцу капитанскому" — подумал я для реципиентки, получил по мозгам и ушел в отключку.

Вышли мы в Белое море без затруднений и двинулись, лавируя, в направлении гирла — дуло с носовых курсов. Рич, бывая вахтенным начальником, не сразу сообразил, насколько круто к ветру способна идти наша шхуна, всё боялся увалиться, хотя сам в управлении парусным судном далеко не новичок. Но после пары смен галса почувствовал грань разумного и перестал волноваться больше необходимого.

Сопровождал груз воеводы русский дворянин, чин которого — сын боярский. То есть и шишка не великая, но и не простой мужик. Вообще-то в этих средневековых табелях о рангах много мест, которые разумом сразу и не уловишь — тут или печёнкой нужно чуять, или сызмальства срастись с обстановкой. А то всякие постельничьи, доезжачьи или тиуны — это же целый клубок непонятных слов. Что здесь звание, что — должность, а что титул — тут без подробного разбирательства не поймёшь. Хуже морской терминологии.

Носил этот человек одежду из богатой ткани и проживал в кубрике вместе со всей своей командой из шести очень крепких дяденек, из которых как минимум двое обязательно бодрствовали, стараясь уследить за всем, что случалось на судне и вокруг него. Но пару дней не происходило вообще ничего, кроме редких смен галса.

И вот шедший впереди в пяти кабельтовых флейт поднял сигнал "Вижу неприятеля".

"Энтони" ответил: "Приказываю вступить ко мне в кильватер" и принялся раскочегаривать мотор.

— Консуэлла! — распорядилась капитан-мэм в переговорную трубу. — Подай обильный обед сопровождающим груз, — Сонькины предположения сбылись, а предупреждение мистера Клейтона оказалось своевременным. Здесь в гирле Белого моря нас поджидают три английских вооружённых корабля. Хотя, в эти поры даже торговцы без пушек на борту в море не выходят. Так вот — сейчас их видит только матрос с марса "Агаты", поэтому мы торопимся избавиться от нежелательных свидетелей — доверенного лица воеводы и полудюжины его охраны. Могучих парней, способных есть за троих. Сегодня наш кок их обильно накормит и подаст рома, после чего парни непременно уснут не меньше, чем часа на четыре. Отец вряд ли станет церемониться со своим гостем-купцом, которого попросту запрут в каюте — он не дворянского звания. Дело в том, что этих собравшихся нас проучить подлых прислужников из Английской Московской компании нам категорически нельзя отпускать живыми. Поэтому мы не только не пытаемся избежать встречи с ними, а сами на неё нарываемся.

Хотя внешне это незаметно. Мы ломимся в бейдевинд, залипнув в ветер, а бандитское трио свободно в маневре — нависает с наветренной стороны. Флейт потихоньку отстал от шхуны, а три крупных торговца согласованно становятся бортом прямиком к нам в нос.

Наши паруса исчезают с мачт в считанные минуты, вскипает бурун за кормой, и до того, как дистанция сократилась до расстояния прицельного выстрела из пушки, шхуна уверенно двинулась за корму последнего корабля этой относительно короткой линии. Выстрел, и наш книппель сорвал бизань с замыкающего. Ещё выстрел — порван грот-марсель.

— Стоп! — приказ в машинное. Разворот при движении по инерции и наша пушка окончательно "раздевает" замыкающего. Пара "бомбических" выстрелов по корме на случай, если тамошние канониры заряжают ретирадные орудия — а то они нас с борта ждали.

— Ход! — новая команда в машину, и мы отходим вправо, чтобы не угодить под бортовой залп — противник потерял подвижность, но не боеспособность.

Оставшаяся "нецелованной" парочка успела отбежать почти на милю, привелась к ветру и теперь брасопит паруса на другой галс. Подойти бы к ним прямиком, пока экипажи заняты работами на мачтах, но простреливаемая с "подранка" область не пускает. Обходим по широкой дуге, видим клубы дыма, скачущие по воде ядра — велико расстояние, к тому же качка мешает прицеливанию, да ещё и верхняя кромка пушечных портов не позволяет поднять жерла орудий достаточно высоко.

Выбрав подходящий момент наш пушкарь отправляет снаряд по крутой навесной траектории с расстояния, превышающего милю. Отличный выстрел, жалко, что мимо цели — развернувшийся в полёте книппель грозно вспенил воду, не преодолев и половины пути. Но как он завывал!

Второй выстрел получился продольным для переднего супостата. Бомбой, которая зацепила что-то в рангоуте, но взорвалась уже за кормой. И мы снова приняли вправо, чтобы обогнуть короткую кильватерную колонну. Тем временем, пока Софи моталась вокруг двух оставшихся с ходом противников, флейт зашел с кормы к неподвижному подранку и принялся методично избивать его из двух двенадцатифунтовок. Калибр, конечно, не самый крупный, но снаряды-то бомбические. А противнику и ответить нечем, и увернуться невозможно. Конечно, качка и папиным комендорам мешает, однако их сильно выручает малая задержка выстрела — на отцовских орудиях порох поджигают тем же раскалённым стержнем, втыкающимся в запальное отверстие, если дёрнуть за верёвочку. Вскоре наш недоброжелатель начал оседать кормой.