Лунный свет - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 62

Его руки были повсюду. Как и ее. Пальцы впивались в его упругую задницу. Его ладонь сжималась на ее груди. Равномерное покачивание его бедер ускорялось, пока Джулия снова и снова повторяла его имя, умоляя о большем.

И он дал ей больше.

Жаркими словами Люциан говорил ей, как сильно ему нравится то, что она чувствует, и эти слова опаляли ее. Их движения стали бешеными. Ритм был потерян. Больше не было слов. Только рычание и стоны, язык плоти, встречающейся с плотью. Ее спина изогнулась, а бедра приподнялись, вбирая его все больше и больше.

Когда она оказалась на грани пика того, что, она надеялась, станет красивым и мощным оргазмом, Люциан, кажется, почувствовал это, ускоряя фрикции до высокого, всепоглощающего уровня. Они терлись бедрами друг о друга, он уже не контролировал себя и не пытался быть нежным.

Напряжение скручивалось все туже и туже, когда он потянулся рукой туда, где соединялись их тела, и подушечкой большого пальца сделал нечто невероятное. Джулия вспыхнула, наслаждение прокатилось сквозь нее. Ее омыли волны удовольствия. Она едва понимала, что его тело все еще врезается в нее.

— Джулия… — Его голос стал хриплым, когда его бедра содрогнулись, а потом он замер глубоко внутри нее. Казалось, прошла вечность, прежде чем один из них пошевелился. Люциан медленно приподнялся, перенеся вес на руку.

— Ты в порядке?

— Более чем, — пробормотала она. — Это было…

— Потрясающе? Лучшее, что с тобой случалось? — предупредительно предложил он. — Ты никогда уже не будешь прежней. Ты видела Господа, не так ли?

Джулия засмеялась, легонько шлепнув его по руке.

Он поймал ее руку и поднес к губам.

— Это было потрясающе. У меня даже нет слов, а у меня всегда находятся слова.

Поцеловав каждый палец, он опустил руку на кровать.

— Сейчас вернусь.

Джулия закусила щеку, когда он вышел из нее. Как только тяжесть и тепло пропали, девушка перекатилась на бок. Она смотрела, как он прошел к закрытой двери, которая, как она быстро поняла, вела в ванную. Он включил воду, а она подтянула колени к груди. Сердце еще колотилось, а тело все еще пребывало в состоянии легкости.

Люциан прошел назад в комнату, прекрасный в своей наготе. Она не возражала, когда его взгляд прошелся по ней. Она хотела бы, чтобы он мог ее нарисовать, потому что ее пальцы едва не ныли от желания нарисовать его.

Когда Люциан вернулся к кровати, повисло молчание. Он откинул покрывало и лег рядом, вытянувшись на спине. Подкралась нервозность, сменив ту чудесную истому, что захватила ее чувства. Что она должна была делать? Остаться? Уйти? Этот человек не имел длительных взаимоотношений с женщинами и не имел с ними близости чаще, чем один раз, так что, может быть, он не захочет, чтобы она спала в его постели. Что, вероятно, было самым разумным. Ей не нужно спать в его постели. По какой-то дурацкой причине это казалось даже более серьезным, чем переспать с ним.

«Может, мне надо проверить голову», — подумала она, начиная вставать.

— Куда это ты собралась?

Джулия замерла.

— Я возвращаюсь в свою комнату.

— О нет. Ты не возвращаешься. — Люциан обхватил ее рукою за талию и привлек к себе, прижав ее грудью к своему боку.

Поначалу она чувствовала себя зажатой, не зная, как воспринимать тот факт, что он не вышвырнул ее из постели. Но потом постепенно расслабилась, опустив щеку ему на грудь, а руку — на живот.

— Знаешь что? — спросил он через пару секунд.

— Что?

— Я думаю, мне понадобится второй раз, — он накрыл своей ладонью ее ладонь, и Джулия улыбнулась. — И третий. Вся чертова ночь Джулии нон-стоп.

Взгляд Люциана метнулся к потолку. Джулия мирно спала рядом.

Шаги. Проклятые шаги.

Он знал, что сейчас слышал, потому что он не спал. Нет, он лежал там, наблюдая за спящей девушкой, словно какой-то чертов псих. Хотя ничего не мог с собой поделать.

Он все еще не верил, что она пришла к нему, что рассказала ему о своем бывшем муже, что не испугалась, когда он признал, что делал некоторые вещи, которыми не гордился.

Он еще пытался услышать шаги, но через несколько секунд обнаружил, что снова смотрит на Джулию. Правда была в том, что даже если бы кто-нибудь наверху начал скакать, он не встал бы с постели.

Никогда раньше Люциан не чувствовал ничего подобного.

Проклятье. Он действительно чувствовал себя странно, когда потянулся, собрав несколько прядей волос с ее щеки и откинув их с лица.

Он был увлечен ее чертами. Такие интересные углы, собранные вместе, чтобы образовать идеальную форму. Он был заворожен мягкими линиями, хотел запомнить каждый дюйм своими пальцами и губами. И он был очарован неподдельной добротой, которую видел в ее взгляде и слышал в ее словах.

В его мире это была редкая вещь.

Никто не был добр или не стремился на помощь, не ожидая чего-то взамен. Джулия делала все это, не требуя ничего.

Она любила своего бывшего мужа… Любила человека, который, очевидно, не заслуживал ее, и Люциан хотел… Он пресек эти мысли. О чем он вообще думал.

На самом деле, что он делал? Глубоко внутри он знал, что смысл этой ночи был не в том, чтобы избавиться от поглотившей его одержимости. Ничего подобного.

Так что это значило?

Люциан не знал, когда проводил пальцами по ее обнаженной руке. Она шевельнулась в ответ, прижавшись к его боку, и у него мгновенно встал. Вот так просто. Она даже не проснулась и не пыталась возбудить его, а он уже был соблазнен.

Пробегая пальцами по ее боку и бедру, он знал, что нужно дать ей поспать. Проклятье, ему, вероятно, самому не мешало отдохнуть, но сон не шел.

Он перекатился на бок, улыбнувшись, когда она перевернулась на живот, издав слабый мурчащий звук. Отодвинув в сторону ее волосы, он поцеловал шею девушки, затем прошелся по позвоночнику до талии, целуя и лаская языком.

Люциан почувствовал тот момент, когда она проснулась. Ее тело замерло на секунду, а потом расслабилось. Он поднялся над ней, упершись коленями по обе стороны от нее.

Она подтянула одну ногу выше, ее бедра двинулись беспокойно, когда он скользнул рукой ниже.

— М-м-м, — промычала она, — что ты задумал?

— Второй раз, — сказал он ей. — Я хочу второй раз.

И он получил его, овладев ею сзади. Он взял этот второй раз, и когда он кончил и его тело было скользким от пота, а ее — дрожало от волн оргазма, он хотел еще.

Люциану нужно было еще.

Закрутив волосы в пучок, Джулия заколола их толстой шпилькой, воткнув ее в пряди и закрепив узел на месте.

— Ты уверен, что хочешь сделать это?

Люциан не оглянулся, покручивая на пальце связку ключей.

— Да.

Джулия не поверила ни на секунду. С того момента как он пришел, пока она работала с Мадлен, и сказал, что хочет принести для своей сестры вещи из комнаты матери, он казался ей совершенно другим человеком.

Он стал тихим и отстраненным, а Люциан никогда не был тихим, вообще никогда, особенно прошлой ночью… или этим утром, когда он разбудил ее снова, на этот раз положив руку между ног и лаская губами грудь.

Он получил второй раз.

А потом третий.

Так что она удивилась его странному настроению. Она старалась не думать о том, что случилось между ними. Но Джулия не сожалела о прошлой ночи, совсем нет. Он довольно ясно дал понять, кто он такой. Люциан не сказал ей, что это будут отношения на одну ночь. Она сумела прочесть между строк, что он говорил. У них не будет отношений.

У них не будет ничего.

Но это не значило, что он был ей безразличен. Она не могла спокойно относиться к тому, что он заставлял себя сделать.

Сначала она подумала, что это как-то связано с Дэниелом, но после его ухода и весь следующий день Люциан был тих.

Она думала о том, как пережить это день, но именно Люциан предложил наконец разобраться со всем этим, и вот, оставив Мадлен с Ливи, они стояли в крыле дома, где Джулия никогда не бывала раньше. Левое крыло выглядело точно так же: длинные коридоры с многочисленными закрытыми дверями и мерцающие настенные светильники, только тут было темнее. Казалось, что яркий свет солнца не может проникнуть ни в одно из окон. Воздух тут был прохладнее, чем в другой половине дома. Поскольку тут располагались Девлин и Гейб, она подумала, что они предпочитают свежесть, и в этом заключается причина разницы температур. Когда она смотрела в темные, узкие коридоры, по которым они шли, воображение рисовало ей истории о призраках, рассказанные Люцианом.