Письма Амарант (СИ) - Амарант Кристина - Страница 13

Брат гнусно захихикал.

— Это чтоб жених не осознал раньше времени какое счастье ему привалило. А то ведь откажется и свадьбы не будет.

— То есть я, по твоему мнению, отказаться не могу?

— А куда ты денешься? — в голосе брата послышались снисходительные нотки, которые ее всегда раздражали. — За Алана своего, что ли, выйдешь?

— За Алана?! — Кари представила себе это и вздрогнула. — Ни за что!

Следить поел ли он вовремя, сколько недель носит одну и ту же рубашку, чистил ли зубы, разбирать и приводить в порядок его бесконечные бумажки, выгребать за ним тонны мусора, постоянно вытирать сопли и подбадривать словами. Нет, жена гения — особое призвание, а Кари не готова всю жизнь быть нянькой.

Кроме того, Алан совершенно не привлекает ее как мужчина.

— Ну вот я и говорю: куда ты денешься. Выйдешь за этого Маккензи, как миленькая или мама выест тебе весь мозг серебряной ложечкой!

— Вот еще! — фыркнула Кари. — Я лучше сбегу. Перекрашу волосы, сяду на поезд и рвану на другой конец страны. Буду там прятаться, пока мама не передумает.

***

Кари любила лабораторию при кафедре связи. Гул магического преобразователя и легкий запах озона в воздухе действовали на нее успокаивающе.

Но сегодня преобразователь молчал.

— Лорд-протектор подписал назначения на гранты, — огорошил ее Алан с порога. — “Музыки сфер” нет в списках.

Внутри что-то оборвалось. Они так рассчитывали на эти деньги. От успеха их отделяло буквально полшага, до революционного открытия оставались даже не месяцы — дни. В теоретической части проект был безупречен, но собранный на его основе прототип неизменно выдавал вместо голоса шумы и хрипы, сквозь которые лишь иногда прорывались обрывки слов.

— А я говорила, что название дурацкое, — Кари вздохнула. — Никто не выделит деньги на проект, который называется, как сборник псалмов.

— И научный руководитель потребовал освободить лабораторию. Так и сказал: или я прекращаю заниматься ерундой и пишу диплом, или вылетаю с места ассистента, — еще более унылым голосом продолжил Алан.

— Похоже, сегодня День Скверных Новостей. Я бы на твоем месте не покидала помещения. Не давай неприятностям шанса.

— Поздно. И знаешь, что самое смешное? Я все-таки нашел! Понял, где мы ошибались!

— А это уже хорошая новость.

— Мы брали не те кристаллы! — как всегда, когда Алан начинал говорить о работе, в его голосе зазвучал кипучий энтузиазм бескорыстно влюбленного в свое дело ученого. — Понимаешь?! Горный хрусталь не подходит! Тригональная сингония — не та структура решетки!

— А что подходит?

— Бриллианты, — мечтательно произнес Алан. — Для идеальной работы нужны бриллианты. Я почти уверен…

Кари присвистнула. Если для общения на расстоянии необходимы бриллианты, магофон навсегда останется игрушкой для богатеев.

— Почти или уверен? — уточнила она, прикидывая, где бы взять денег на два бриллианта размером с перепелиное яйцо каждый. По всему получалось, что нигде. Даже если папа сойдет с ума и позволит ей опустошить счета клана…

— Уверен, — поколебавшись, сообщил ей Алан. — Но я понятия не имею, где его взять.

— Я тоже, — она ощупала табурет, убедилась, что на нем не лежат какие-нибудь бумаги, обрезки проволоки или бутерброд и все же рискнула сесть. — И раз уж сегодня День Скверных Новостей, давай я порадую тебя своими. Родители твердо намерены выдать меня замуж.

Разумеется, известие Алана не обрадовала. Оно его даже откровенно возмутило. Как любой гений, O’Райли был сконцентрирован прежде всего на себе и своих потребностях. Кари была нужна ему, как жилетка, источник здравых советов, друг. Но главное — как точнейший измерительный прибор. Ее особое виденье магии было почти незаменимо в калибровке и отладке их совместного детища.

Да, Кари плохо разбиралась в фундаментальной теории, имела самые посредственные представления об энергетической подоплеке тех или иных процессов. Зато она чувствовала магию, как рыба чувствует глубоководные течения. Слышала, различая мельчайшие оттенки созвучий яснее, чем кошачье ухо различает в ночной тишине далекий топот мышиных лапок.

Магия была для Кари торжественным хоралом, волшебной бесконечно сложной симфонией. Ощущалась натянутыми струнами под пальцами, готовыми отозваться дрожью на легчайшее прикосновение.

“Специфика чувственного опыта, — говорил домашний врач Маккуинов. — Большинство видит магию световыми потокам и полями”.

Но не Кари, для которой слова “синий” и “красный”, “свет” и “тень”, “линия” и “круг” были одинаково лишены смысла. В темноте, окружавшей ее с рождения, существовали лишь звуки, запахи и прикосновения. И магия звучала в этой тьме восторженными и яростными аккордами.

Да, может, Кари ничего не понимала в теории, сложных построениях, вычислениях, графиках. Зато она на слух различала малейший диссонанс в заклятии. А еще интуитивно умела настраивать пронизывающие вселенную незримые струны.

Можно сказать, что они с Аланом нашли друг друга.

— И ты поедешь? — обиженно спросил Алан.

— Придется. Надо хоть пообщаться с этим Маккензи.

— Хочешь за него замуж? — голос у приятеля зазвучал совсем обреченно.

— Я вообще не хочу замуж. На за Маккензи, ни за кого другого.

— Почему?

— Хочу выучиться. Достичь чего-то, — Кари фыркнула. — Похоронить себя в горах с детьми и кучей пеленок я всегда успею.

— Тогда почему ты едешь?

— Чтобы найти достойную причину для отказа, — она лукаво улыбнулась. — Родители не поймут, если я скажу “нет”, даже не взглянув на жениха.

ГЛАВА 10

Фильм был скучным. Актриса-человечка с густо выбеленным лицом и подведенными черной тушью глазами картинно страдала, пытаясь выбрать между двумя своими возлюбленными — мрачным вампиром (разумеется, его тоже играл человек, с криво приклеенными клыками) и мускулистым оборотнем (принадлежность к расе символизировали заросшие шерстью уши). Мужчины хмурились и метали друг в друга гневные взгляды под бравурную и пафосную музыку. В конце появился демон и нагло увел девицу у двух слишком увлекшихся противостоянием соперников.

Типичный сюжет для подобных лент. Синематограф считался развлечением — низким, второсортным. Основными потребителями синема были люди, поэтому и сценарии для них писались соответствующие.

Наблюдая за ужимками и гримасами актеров, Дженни с Чарли покатывались со смеху на заднем ряду. Иногда оборотень склонялся к ее уху и шепотом комментировал происходящее. Дыхание обжигало кожу, и девушка на миг замирала, не понимая смысла слов, просто вслушиваясь в горячий шепот.

Свидание! У Дженни самое настоящее свидание с парнем ее мечты!

Нет, они бывало и раньше ходили вместе в синема. Как друзья. Но в этот раз Чарли заплатил за ее билет. То есть: он пригласил ее не как друга, а как девушку, а это совсем другое.

Ну разве не чудо?

Фильм закончился, но чудеса продолжились. Они с Чарли вышли из душного кинотеатра и шагнули в теплый осенний вечер. Прошлись по улице небогатого, но вполне респектабельного района Нью-Эбора, под желтыми пятнами фонарей. Из открытых окон кафе через дорогу доносились томные звуки джаза.

— Зайдем в пиццерию?

Дженни вспыхнула от счастья и кивнула.

Потом они пили содовую, ели пиццу и болтали. Обсуждали сначала фильм, потом учебу.

— У меня есть два билета на концерт “Нежных упырей”.

— Серьезно? — изумилась Дженни.

“Нежные упыри” — культовая бойз-бэнд десятилетия, была знаменита восхитительными рокабилли ритмами, чарующим вокалом солистов и самым дурацким названием в мире. Собственно, именно упырей (точнее, вампиров) в ней не было — дети ночи считали ниже своего достоинства кривляться на сцене на потеху толпе. Были два брата оборотня — перевертыши в барсов — клавиши и гитара, тролль-ударник, саксафонист-джинн и даже человек с бас-гитарой.

Распались “Упыри” почти год назад, разбив сердца миллионов фанаток. И вот недавно в прессе прогремела новость о триумфальном воссоединении коллектива. Все истинные поклонники (а Дженни причисляла себя именно к таковым) посчитали своим долгом посетить это мероприятие, цены на билеты у перекупщиков приближались к космическим, но и те достать было нереально.