Ермак. Начало (СИ) - Валериев Игорь - Страница 46

     Хунхузы появились минут через десять, после того как мы залегли в окопах. Долго, однако, собирались. К броду они подскакали плотной толпой и в таком же беспорядке стали спускаться к ручью. На том берегу осталось трое хунхузов, один из которых стал что-то кричать и размахивать плёткой.

     Это мой клиент, подумал я, беря его на прицел. Начальников, которые могут привести эту толпу в порядок и дисциплине, нам не надо. Дождавшись залпа фланговых групп засады, перед которыми хунхузы были как на блюдечке, я мягко потянул спуск. Выстрел и нового командира вынесло из седла с разбитой головой. Перезарядка. И вижу, что для меня целей больше нет. Оставшихся двух хунхузов на том берегу сняли Лис и Леший, а из седловины ни на наш берег, ни назад никто выбираться не хочет. Фланговые группы продолжают вести одиночный огонь, но для нас целей нет. Низ седловины, где скопились хунхузы, мы не простреливаем. Ждём. Ещё несколько выстрелов и тишина. Сигнал Шаха криком-писком енотовидной собаки: 'Всё закончено!'.

     Я встал из окопа и набил патронами магазин винтовки. Прикрепил к винтовке штык-тесак, прикупленный ещё во время зимней поездки в Благовещенск. Дослал девятый патрон в ствол. Предстояла зачистка поля боя. Грязная, но если хочешь выжить, необходимая процедура на войне. 'Не выстрелит в спину только мертвый'. Данному постулату боевых действий очень быстро обучались молодые бойцы-интернационалисты в Афганистане. Оставил за спиной живого духа, а иногда обычного бача (мальчика), стал трупом. А какой лучший способ узнать мертвый или живой противник? Правильно, лучшее доказательство смерти противника - твоя пуля, пробившая его череп, либо штык в сердце.

     Сейчас и буду учить казачат очень грязной, но необходимой работе на войне. Патронов мало и они дорогие, а штык, как говорил Суворов - 'молодец'. Тем более и шашки остались притороченными к седлам лошадей, в окопах с ними лежать и воевать неудобно.

     Я вышел на край спуска-подъема к броду с нашей стороны и удовлетворённо вздохнул про себя. Получилось. Внизу мешанина из человеческих тел и нескольких лошадиных трупов. Вода в ручье и белый песок по его берегам окрасились кровью. Некоторые лошади стояли, опустив к земле голову, некоторые стали разбредаться вверх и вниз по ручью. Все хунхузы были мертвы или выглядели таковыми. Как говорится: 'Это им за наших. Ибо нехер...'.

     - Вот это мы их навалили! - за моей спиной раздался удивлённый возглас Ромки. - Неужели всё?

     - Нет, Лис, не всё. В лагере человека три, максимум шесть осталось, -прикидывая про себя количество трупов, ответил я и перехватил винтовку со штыком, чтобы было удобно колоть вниз. - Сейчас здесь зачистку проведём и будем думать, что делать дальше.

     - Что проведём, Ермак? - переспросил, подошедший Вовка Лесков.

     - Зачистку, Леший. Я сейчас спускаюсь вниз и буду ударом штыка проверять, мертвец лежит, или кто из хунхузов притворился мёртвым. Запомните на всю свою жизнь, только мёртвый не выстрелит и не ударит в спину. Будете об этом помнить, проживёте дольше. А пока идёте за мной сзади и прикрываете меня.

     Показав знаками Шаху и Туру, которые поднялись из окопов и доложили, что все целы, смотреть за дорогой, как и обговаривали при планировании засады, я с Лисом и Лешим за спиной, стал спускаться к броду через ручей. Так, первый красавец лежит, глаза остекленевшие, неподвижно смотрят в небо. Контроль, есть контроль. Удар штыком в область сердца. Мерзкий хруст ломаемых рёбер, и я с трудом выдергиваю винтовку с примкнутым штыком из недрогнувшего тела хунхуза. Обходим лошадь, которая стоит, опустив голову вниз, и перебирает мундштуки языком и губами.

     Следующий. Этот лежит лицом вниз. Когда до хунхуза осталось дойти пару шагов, тот неожиданно вскакивает с земли и ударом двуручной сабли, которая лежала под ним, снизу вверх пытается располосовать меня от паха до шеи. Я на рефлексах отпрянул назад, выставив перед собой винтовку, но завязнув в песке, стал падать на пятую точку и от неожиданности нажал на курок. Грохнул выстрел, и хунхуз с третьим глазом во лбу и снесённым затылком, упал на спину, не выпустив саблю из своих рук.

     Я, приземлившись на пятую точку, и чуть не выбив себе зубы затвором винтовки, оглянулся назад. Лис и Леший явно растерялись, что, собственно, вообще не удивительно. Для того чтобы мгновенно реагировать на внезапно возникшую угрозу, опыт нужен, и опыт немалый. Первым очнулся Леший, сделав несколько шагов в мою сторону.

     - Ермак, ты цел? - каким-то сиплым шёпотом обратился ко мне Вовка.

      Собравшись с силами, киваю и, благодарно уцепившись за протянутую им руку, встаю. Ноги - ватные, мышцы всего тела ощутимо потряхивает от переизбытка адреналина. Винтовка в руках ходит ходуном. Из разбитой затвором верхней губы кровь попадает мне в рот, и её солёный вкус приводит меня в себя.

     - Вот это, господа казаки и называется зачистка, - сообщил я Лису и Лешему и энергично замахал рукой, показывая остальным казачатам, которые выскочив из окопов, собирались нестись в нашу сторону, чтобы они оставались на месте и продолжали наблюдение за дорогой.

     - Ермак, а как ты успел среагировать? - спросил меня Ромка, облизывая свои пересохшие губы.

     - Был готов к тому, что кто-то из хунхузов может притворяться мёртвым и может напасть, - начал я глубокомысленным тоном, чувствуя, как всего продолжает трясти. - А если честно, то просто повезло, успел нажать на курок. А перед вами очередное подтверждение неоспоримого правила, которое доводил до вас на тренировках: 'Лучший прием рукопашного боя - выстрел в голову'.

     - Даа, ужшь! - очень похоже на Папанова из кинофильма 'Двенадцать стульев' произнёс Леший.

     - Ага, - философски подтвердил Лис.

     - Продолжаем зачистку! - я двинулся вперёд.

     Больше сюрпризов не было. Зачистив четырнадцать хунхузов на этом берегу и выстрелом в голову двоих на другом берегу, так как третий был убит мною в голову, я голосом дал команду казачатам спускаться вниз, оставив дальнозоркого Чуба наблюдать за дорогой.

     - Тур, твоя тройка идёт и пригоняет сюда наших лошадей, - быстро оглядев подбежавших ко мне казачат, я начал раздавать указания. - Леший, наших трёх тоже не забудь.

     Тур, Леший и Дан тут же развернувшись, стали карабкаться по песку вверх из седловины в сторону стоянки наших лошадей.

     - Остальные сносим хунхузов вон под тот склон, - я показал рукой на подмытый ручьем нависший над водой берег, укладываем рядком и начинаем собирать с них трофеи. Берём только оружие, патроны, патронташи, поддёвки из меха красного волка, им сносу не будет, кому надо сапоги. Карманы не забудьте проверить и перемётные сумки. Вижу, что висят на некоторых лошадках. Брать только ценное.

     Я перевёл дух и продолжил:

     - Свои карамультуки сразу меняйте на карабины, в подсумки кладёте по две пачке, то есть десять патронов и пачку с пятью патронами в карабин. Остальное в кучу. Потом разберёмся. Кто хочет заменить лошадей, сбрую, сёдла и другое снаряжение также быстро меняйте. Времени мало. С собой под вьюки берём не больше десяти трофейных лошадей. Остальных оставим здесь.

     - А почему не всех? И чего торопиться? Мы же всех хунхузов перебили? - спросил меня Раздобреев Савватей.

     А по лицам остальных казачат было видно, что их всех также интересуют ответы на эти вопросы.

     - Видишь ли, Савва. Судя по всему эти хунхузы - дезертиры из циньской конницы. Шао или взвод по-нашему у них состоит из пятидесяти всадников, а пэн или отделение из десяти. Лагерь у этих варнаков был рассчитан больше, чем на пятьдесят человек. Всех кого мы с Лешим видели, когда ходили на разведку, то есть двадцать четыре хунхуза мы убили. Семнадцать здесь в засаде, двоих сняли в дозоре, трёх, включая главаря в лагере и ещё двоих, которые первыми бросились нас преследовать. Но лошадей в лагере было тридцать четыре. Если шесть или больше принадлежало нашим убитым офицерам и казакам, то в лагере, возможно, осталось от трёх до четырёх бандитов.