Абхазские сказки и легенды - Хварцкия Игорь - Страница 48

В. Савинов. Достоверные рассказы об Абхазии. — Пантеон, 1850, № 9-10, с. 4–8.

В Абхазии существовало племя Ардкоад, к которому принадлежит род Цебе, состоявший из семи или восьми дворов. Ахын с особым благоволением относился к этому роду. Ахын сам выбирает себе в жертву нетелившуюся корову из стада рода Цебе. С приближением осени — празднества Ахына — корова, избранная им, разными движениями и ревом заявляет о себе хозяину, что она избрана богом в жертву. Тут всем семейством ее моют молоком, и после обычной молитвы хозяин стада отправляется вместе с нею в путь, имея при себе тхие[67].

Корову не гонят, она сама идет к месту жертвоприношения, хотя это место очень далеко отстоит, почему и называют ее обыкновенно самошествующей коровою Ахин (Ахим итчем лерук), она идет через места, называемые Цзуши и Чеккофи, потом — Хмишьтчей, а потом Сшаше. Здесь Ахинова корова останавливается у двора рода Чземух; отдохнув, она вступает в путь, сопровождаемая крепостным человеком старшины Чземух, также с тхием и сверх того с черною козою. Путь самошествующей жертвы лежит через Ордане, где старшина из рода Зефиш принимает ее: тогда отсюда также присоединяется человек с тхием и козою. Потом проходит жертва через общество Десчен. Тут старшины разных кланов присоединяются с тхиями и козами к свите самошествующей и идут к месту жертвоприношения, называемому Ахин-Итхачех (Ахыну-богу посвященное дерево), которое находится на вершине реки Шахе, и состоит из купы вековых огромных деревьев, на которых висят разные оружия, покрытые ржавчиною.

В старину почтение окрестных жителей к сему священному месту доходило до обожания: убийца, преследуемый кровоместниками, спасался, скрывшись под тенью Ахиновых деревьев. Около сих священных дерев живет с незапамятных времен Берзековой фамилии племя Бабуков. Шествие Ахиновой коровы представляет любопытное зрелище. С приближением к месту жертвоприношения пестрые толпы народа идут с непокрытыми головами, в праздничных одеждах и гонят множество черных коз. Ахинова корова, подойдя к священным деревам, сама ложится под их тенью и остается в течение наступающей ночи на одном месте.

Народ, ее сопровождавший, также здесь ночует, соблюдая некоторого рода пост — не едят и не пьют до следующего дня. Поутру, по произнесении с величайшим благоговением молитвы, самошествующую корову лишают возможности шествовать далее или просто приносят в жертву божеству Ахину. Следующие слова в молитве, притом произносимой, особенно замечательны:

Смысл этого хоза: когда пойдут на войну — даруй мне, и когда придут неприятели — даруй, чтобы добыча досталось нам.

Под священными деревьями есть огромный ковш, полный белого вина; в день жертвоприношения, которое совершается раз в три года, старшины пьют при произнесении молитвенных слов перед закланием жертвы по чарке этого вина. Тут находится и вековой котел, огромный, поставленный каким-то Единорогом, как видно из преданий. В нем варят мясо Ахиновой жертвы. По приготовлении козлиного мяса начинают пиршество: пьют, едят, поют и пляшут. Замечательно, что пляшут, снявши с себя шапки. Мясо Ахиновой жертвы разделяют по частям между посетителями и участниками жертвоприношения, носят его по домам и дают по куску (тейх) каждому домочадцу и даже младенцам кладут его в рот. Кожу, голову и ноги Ахиновой коровы зарывают в землю на месте приношения.

Хан-Гирей — Нравы, обычаи, образ жизни черкесов. // По кн.: А. Т. Шортанов. Адыгская мифология. Нальчик, 1982, с. 104–107.

Абхазцы твердо убеждены, что души усопших выходят из могил. Они становятся возле домов и свистят, их задабривают возлиянием вина или выбрасывают что-нибудь. Души усопших, особенно по ночам, любят выходить из могил, становятся у дороги и, когда увидят путника, бегут за ним вдогонку. Послушаем, как рассказывают сами абхазцы о важном значении поминок.

1. Сесрыква[68] был известный храбрец. При одном набеге он лишился в схватке всех ста сотоварищей: всех их перебил. Сесрыква зарезал множество быков, баранов и устроил поминки по сотоварищам. Затем он и сам был убит в какой-то стычке и неизвестно где похоронен. Его друг изъявил однажды желание отыскать могилу Сесрыквы и оплакать его. После долгих поисков наконец он нашел ее, оплакал Сесрыкву, и так как до селения было далеко, а время было позднее, то он решил тут же заночевать. Привязав лошадь к дереву, он прилег под дубом и скоро заснул. Во сне ему снится, что сто убитых молодцов Сесрыквы в загробной жизни находятся в прекрасном положении: они довольны всем, ибо и гостей с почетом принимают, и лошадей своих хорошо кормят; Сесрыква и его лошадь скитаются голодные и питаются только подаяниями тех ста молодцов. Увидев героя Сесрыкву в таком положении, друг спрашивает его: «Сесрыква! Ты превосходил всех на белом свете; что же такое приключилось с тобою в загробной жизни, что не можешь принять даже и одного гостя?» Сесрыква отвечает: «Как мне принимать гостей, когда я и сам-то для себя и лошади выпрашиваю у других!» Проснувшись, друг догадался, что Сесрыква по сию пору остается без поминок, и вот он немедленно же устраивает ему богатые поминки. И еще раз ему снится сон: Сесрыква теперь в таком же прекрасном положении, как и сто его сподвижников, и в состоянии принимать гостей.

2. Шли два человека; у одного из них в котомке припрятан был жирный резаный козел со снятой шкурой. Вечернею порою кто-то стал их преследовать, посвистывая на бегу. Тогда человек с ношей обратился к нему и сказал: «Отстань, чего ты хочешь от меня?» Сказав это, опять продолжал путь, но привидение не отставало. Товарищ догадался, в чем дело, и посоветовал другому отрезать кусок мяса и бросить приведению. Совет принят, кусок мяса брошен, — свист и преследование тотчас же прекратились.

3. Моквцы ежегодно устраивали поминки по своим усопшим, похороненным в верхней части кладбища, а морквульцы этого не делали для своих усопших, погребенных в нижней части. Поэтому моквские усопшие с насмешкой кричали морквульским: «Ничего не находящие!», а те им отвечали на это: «Когда наши сородичи найдут что-нибудь для себя, так и нам от них перепадет». Эти усопшие собирались вместе по ночам и устраивали танцы на апсца рквашарта (место для танцев умерших). Следы ног танцующих душ мог видеть всякий.

М. Джанашвили. Абхазия и абхазцы. — ЭКОИРГО. кн. XVI. Тифлис, 1894, с. 33–34.

В абхазском ауле, расположенном среди самой живописной горной местности, жила красивая девушка по имени Рити. Ее страстно любил и настоятельно за нее сватался старшина аула Гих-Урсан. Он был молод, красив, отличался храбростью и нравился Рити; но особенной любви она к нему не чувствовала.

Она была чересчур молода, только что вышла из детства; ей жилось хорошо и весело, она была довольна своей судьбой и о свадьбе не хотела еще думать — даже почему-то боялась этой мысли. Поэтому на предложение Гих-Урсана она отвечала ни да, ни нет, хотя нисколько не избегала его общества.

У Рити был брат почти одних лет с нею, немного постарше, которого она очень любила. Мальчик этот до сих пор еще ни разу не принимал участие ни в одном набеге своих односельчан и горел нетерпением хорошенько побиться с соседями-цебельдинцами, исконными врагами абхазцев.

Он получил от Гих-Урсана обещание, что в следующий набег непременно возьмут и его.