Её звали Никто (СИ) - SMIR LERA - Страница 23

— Расслабься и всё будет хорошо, — я улыбнулся и обнял её за талию. По началу она была скованна, но позже успокоилась и её движения стали более уверение.

Я танцевал и не верил своему счастью. Я был счастлив уже просто потому-что она улыбается. Да и ей, похоже, тоже было со мной хорошо. А много ли человеку для счастья надо? Мимо нас проплывали наши одноклассники. Наташа танцевала со своим парнем-десятиклассником, и продолжала держаться как настоящая королева. Серёга, естественно, кружился в танце с Машей. Всё-таки это обычные слухи, что они расстались, просто друзья так не смотрят друг на друга. Чуть позже, вблизи нас оказался Валера, который никак не мог оставить своего друга, поэтому танцевал с Димой. Как по мне, ничего милее и смешнее я в жизни не видел. Правда, потом они всё-же разошлись, Валерка потащил танцевать упирающуюся Диану, а Димка нашёл Катю и пошёл танцевать с ней. Когда рядом показался Игорь, я старался не сталкиваться с ним взглядом, но был рад за Сашу, что её впервые за весь вечер хоть кто-то уговорил потанцевать. А вот звезда сегодняшнего вечера Артём танцевал со своей девушкой — с Юлей. И кто-бы мог подумать, что он такой разносторонний человек.

Я не знаю, как мне в голову залетела эта мысль и, возможно, это пагубное влияние алкоголя, но я твёрдо решил сегодня признаться Веронике в том, что она мне нравится. Вот только зал, полный людей, совсем не подходил для этого. Тут мне в голову пришла ещё одна гениальная мысль, но для её осуществления мне нужно было найти Гордеева.

— Ника, ты не устала? — поинтересовался я. Мне нужно было под безобидным предлогом вывести Веронику из зала и, желательно, чтобы первая инициатива была с её стороны.

— Если честно, немного, — призналась она, — не отказалась бы посидеть и подышать свежим воздухом.

Отлично! Так, осталось найти Толика. А, вот он, кстати.

— Толян! — позвал я его. Не с первой попытки, но всё-же он дошёл до меня. — У тебя ключи от нашего кабинета с собой?

— Да, а что такое?

— Дай их мне! Я тебе потом всё объясню. И дай-ка мне ещё выпить твоей «святой воды».

Толик, ухмыляясь, отдал ключи и протянул мне бутылку. Там было немного, я допил остатки «счастья». Я взял Нику за руку и мы, минуя охрану, проскользнули на лестницу. В школе темно было, лестницу освещал лишь свет, идущий с улице, где тускло горел лишь одинокий фонарь. Мы словно воры тихо крались по этажу, чтобы нас не поймала охрана или кто-нибудь ещё из взрослых. Пришлось заставить Нику снять туфли, потому-что цоканье каблуков создавало много шума. Мы дошли до кабинета, и я открыл дверь.

Здесь было всё как всегда, только очень темно и тихо. Вероника поспешила взобраться на подоконник и приоткрыла маленькую форточку, а я сел за учительский стол. Минут пять я просто молча не сводил глаз с неё, а она не обращала на меня никакого внимания и смотрела на ночное небо сквозь стекла окон. Я любовался ею. Когда я только успел в неё влюбиться?

— Я же тебя не поблагодарила, — проговорила Ника после долгого молчания, — ведь тогда, когда меня хотели обвинить в краже, ты защитил меня. Спасибо.

— Ника, спустись, пожалуйста, вниз на кафедру, — попросил я. Она выполнила мою просьбу. Я подошёл к ней очень близко. У меня бешено заколотилось сердце, и руки похолодели отчего-то. Я в первый раз так серьёзно попал, было дико страшно. Вероника ждала, а я не мог вымолвить ни слова и стоял как дурак.

— Ника, ты мне нравишься, — выпалил я. Сказал — и сразу так легко стало, кровь стала живее бежать по венам, разгоняя адреналин.

— Ну, ты мне тоже нравишься, — смущённо улыбаясь, ответила она, — ты хороший очень…

Я чуть не закричал во весь голос от радости. Мне показалось — я сошёл с ума, и всё происходит не со мной. Я никогда не был так счастлив, в тот момент я готов был обнять весь мир, всех-всех и даже гада Игоря. Я приблизился к Нике и чуть наклонил голову. Мне так хотелось её поцеловать, но я боялся испугать её своим пылом.

— Стой, подожди, — прошептала она и выставила руки вперёд, упираясь мне в грудь и заставляя отойти.

— Что такое?

— Я так не могу! Ты мне очень нравишься, правда, но я не люблю тебя. Ты всего лишь друг, и я люблю другого.

Знаете, я никогда раньше до конца не понимал значения слова френдзона. А в тот момент понял, причём сам испытал на себе все её, так сказать, прелести. Она сказала, что я для неё друг, а внутри меня пол мира рухнуло к черту. Я так и сел на стул в шоке. А она снова залезла на свой любимый подоконник.

— Ты сказала, — выбирая слова из бесчисленного потока в моей голове, проговорил я, — что любишь другого… кого?

— Я люблю Толика Гордеева, — ответила Ника и облокотилась на подоконник.

— Ника, я тебя умоляю, скажи, пожалуйста, что это шутка! Только не Гордеева! Он же тебя ненавидит больше всего на свете, почему именно он?! Почему человек, которого ты любишь, терпеть тебя не может, а я — тот, кто с первых дней был с тобой, кто всегда заступался за тебя, всего лишь друг?!

Вероника молчала. Я видел, как из её глаз, словно маленькие прозрачные кристаллы, сыплются слёзы, как они растекаются по лицу, скатываются каплями по щекам и падают на подоконник.

— Отвечай! — я и сам испугался того, что закричал на неё. Но я ведь не железный. Это было явно лишним. Вероника-же как-то переменилась в лице, приподнялась и задала довольно странный вопрос.

— Ты знаешь, из-за чего мы поругались с Яной перед её смертью?

— Причём тут это? — я искренне не понимал, к чему она спросила это, но взглянув на неё, я понял, что лучше ей ответить, — Толик рассказывал, что вы, вроде, парня не поделили.

— Да, всё так, вот только никто, кроме нас двоих не знал, о каком парне идёт речь. Видишь ли, какая штука приключилась, наша ангельская Яночка влюбилась в непостижный для неё образ, влюбилась в хулигана-Толика. И в обычной жизни такая смелая, она боялась даже просто заговорить с ним, краснела, когда слышала, как он произносит где-то её имя, и не нашла ничего лучше, как рассказать о всех своих страданиях своей лучшей подруге… мне. Я внимательно выслушала её и поняла, что ей просто нужны новые ощущения и статус в обществе. Она хотела просто использовать Толю, а потом, когда он бы надоел ей, она бы его отшвырнула, как ненужную и порядком надоевшую игрушку. А я всегда видела в Толике прекрасного человека, я всегда знала, что он не такой как все, но меня никто не понимал, ведь для всех Гордость был просто весёлым идиотом, который дружит со старостой. Мы с Яной сильно поругались из-за этого и решили собраться в классе, чтобы выяснить отношения. Яна была очень вспыльчивой и горделивой, поэтому разговора не получилось, и мы подрались.

Ника рассказывала мне всё это и сама не замечала, как медленно открывает это злополучное окно. Она была будто не в себе, для неё сейчас ничего не существовало, кроме воспоминания того дня. Мне было жутковато слушать всё это и смотреть, как изменяется её лицо. Оно уже давно перестало быть милым и красивым, появилась какая-то жестокая, не человеческая гримаса. Так улыбаются псих-больные в припадке. А в глаза я и вовсе боялся посмотреть. Ника и в спокойном состоянии будто заглядывала в душу, а сейчас и вовсе просто выворачивала всё живое наизнанку. Она распахнула окно, встала лицом к ветру и расправила руки, словно крылья.

— В тот раз Янка стояла так же. «Ах, я так люблю эту свободу, когда ветер треплет мои волосы, когда я чувствую себя птицей в небе!» — это были её слова. Господи, как же я ненавидела эти её заученные и пропитанные слащавой фальшью фразы! Она во всём старалась казаться лучше, чем есть на самом деле! Она всегда лучше смотрелась на моём фоне: принцесса Яна и её скромная подруга Вероника. Хотя, нет, она меня и за подругу не считала, я для неё — тело, которое можно использовать как угодно. Высокомерие её погубило. Она всегда мечтала летать выше всех. Я исполнила её мечту. Она полетела. Из окна.

— Что?! — я до последнего надеялся, что всё это просто бред, сказка, выдумка, что так не будет, что Ника не убийца! Но посмотрев на неё я понял, что это не шутки. Я не верил, не хотел верить, — Ника, ты не могла!