Иль (СИ) - kalip kalip "Калип" - Страница 98

За время своего заточения Фроза он не видел. Хорошо это или плохо, Иль тоже не знал. Также он не знал, сколько прошло времени с его плена, хотя предполагал, что немного. Все остальные мысли он прогонял, зная, что не имеет права поддаваться панике. Он капитан Катарсиса, значит, до последнего вздоха не имеет права показать свой страх врагу.

***

Стоя в блоке, где располагалась медицинская лаборатория, Фроз смотрел на человека, притянутого к поверхности, висящей в пространстве. Он улавливал исходящие от него эмоции. Его поражало то, что он в них не ощущалось страха, того потока страха, который источали люди при виде него. Возможно, в этом человеке и был страх, но он перекрывался другими эмоциями, которые Фрозу были незнакомы. Он впервые их чувствовал, вот поэтому и медлил, не давая команды приступать к изъятию боли из капитана Иля.

Ранее ему доложили о состоянии капитана Катарсиса и он был озадачен услышав такое. Оказалось, что человек нездоров. Причем, он имеет врожденное заболевание легких, которое притупляется лекарствами, но не излечимо. Для Фроза было непонятно, как человек, столь слабый физически, да еще больной, мог стать капитаном корабля, превосходящего их.

Лежать на плоскости распятым было неприятно. Одно радовало Иля, что его пах был накрыт широким куском прохладной ткани, закрывающим его интимные части от всеобщего обозрения.

В помещении кроме Фроза, который, не моргая, смотрел на него, были еще акелы. Часть из них были в одинаковой одежде. Иль предположил, что это солдаты, и он уже знал, что акелы с серебряными накидками это врачи. Все это время они обследовали его, вылечили ранение головы, хотя он догадывался, что это всего лишь рассеченная кожа и не более. Так же, все его ссадины и ушибы были тоже пролечены. Можно сказать, физически он себя чувствовал хорошо, а вот в другом плане очень плохо. Что будет дальше, он не знал.

Акелы-врачи неспешно ходили между стоящих приборов и окон висящих в пространстве проекций. Акелы-солдаты просто стояли, а Фроз сверлил его взглядом.

Такое освещение люди тяжело переносили. Фроз это уже знал. Исследование человека давало свои результаты. Он видел и сам, как капитан Иль с трудом раскрывал глаза, смотря вокруг себя, затем опять закрывал их.

Сколько еще ждать и чего, Иль не знал, но то, что ничего хорошего не будет, чувствовал. К его телу присоединили маленькие шарики, которые прикасались к коже, холодя ее. Аппаратура рядом заработала, экраны замигали. По всему происходящему можно было сделать вывод – его к чему-то готовят.

Непонятная речь, сухая, с металлическими нотками заставила Иля напрячься. Фроз говорил. Хотя нет, судя по происходящему, он отдал распоряжение. Солдаты стали медленно выходить из помещения, за ними последовали и врачи в серебряных халатах.

Теперь остались они одни.

Иль ждал, что будет дальше.

Отдав распоряжение всем выйти, Фроз продолжал улавливать эмоции лежащего человека. Ему они были интересны. Там все же был страх и еще столько незнакомых ему чувств. Что это? Фроз не знал. Видя, что все приготовлено для начала процесса изъятия эмоции боли, он отдал распоряжение всем выйти. Делиться такой пищей ни с кем он не хотел. Все же сегодня источник его насыщения - капитан Иль. Он не отдаст его боль другим. Это его трофей.

Фроз медлил. Нужно было начинать. Но он все смотрел на лицо этого человека, на его спадающие с поверхности, висящей в пространстве, длинные цветные волосы. Он приблизился. Сейчас лицо человека было немного другим, чем когда он дрался с ним. Он вспомнил его биологический возраст. Врачи, обследовав, сказали, что человек очень мало жил даже по меркам людей – всего лишь двадцать лунных лет. Это мизерно мало по сравнению с его возрастом жизни. Сколько видел он и сколько мог увидеть его пленник! А ведь, несмотря на это, он смог показать себя в бою. Человек был бесстрашен и, как бы Фроз не хотел об этом не думать, человек неплохо сражался. Подтверждение этому - рассеченная человеком его рука. Царапина, которая давно с помощью регенератов зажила. Только память о ней не регенерируешь ни в своей голове, ни в голове тех, кто это увидел.

Ощутив в себе желание получить боль человека, он прикоснулся к сенсору. Все заработало. Программа активировалась. Теперь он получит его боль.

В его сознании пронеслась мысль о том, что он испытал злость за свое ранение…

Разве он может испытывать хоть что-либо? Это невозможно. Хотя Фроз знал, что человек вызвал в нем несуществующую у него эмоцию.

Видя движение руки акелы, а затем и активизацию приборов и, главное, чувствуя, как из шариков по всему его телу в него стали впиваться иголочки, Иль понял, что вот оно и началось. Правда, что началось, он не знал, хотя по болевым ощущениям догадывался, что все будет очень плохо.

Само прокалывание кожи иголочками было не очень болезненно. Скорее всего, иголки были очень тонки, а вот далее наступила боль. Она пришла сразу и по всему его телу. Причем его благодарность акелам за то, что его бедра с интимным местом накрыто тканью, вскоре вылилась в ужас. Вся эта ткань причиняла боль. Вообще боль он ощутил одновременно везде. Эти шарики с иглами были на руках, ногах, груди, животе, шее.

И каждая клеточка тела отреагировала на них болью. Он стиснул зубы, инстинктивно попытался дернуться, но силовые наручники фиксировали запястья его рук и щиколотки ног. Он дергался, хотя все было бесполезно. Боль усиливалась, да так резко, что он закричал, затем заскулил, кусая губы. Его тело пыталось избавиться от боли. Он метался по поверхности, на которой лежал. Из глаз лились слезы, которые он уже не мог сдержать. Боль была настолько оглушающе-пронзительна, что Иль потерялся в ней, забыв себя. Сейчас его инстинкты выживания взяли вверх над разумом, затменным болью. Он кричал, скулил, выл. Одно он знал точно, что не попросит пощады.

Насыщение болью не приходило. Фроз впитывал ее в себя, не понимая, что же не так. Боль была яркой, такой чистой и, казалось, должна насытить его. Но ему не нравилось ее впитывать. Он не хотел это чувствовать. Смотря на лицо, искаженное болью, он хотел видеть капитана Иля прежним. Тем, каким он смотрел на него до начала насыщения. Сейчас боль исказила его черты. Фрозу это не нравилось. Вообще, ему не нравилось все. Прежде всего то, что боль не давала ему источник питания, казалось, она отнимает его силы. Такого не могло быть, но он это чувствовал. Его силы уходили, как будто он боролся, тратя свою энергию.

Помедлив, Фроз прикоснулся к сенсору. Все прекратилось. Пошел процесс восстановления. Иголочки уходили из тела человека, а взамен впрыскивался регенерат и обезболивающие.

Почему все прекратилось, Иль не хотел знать. Он лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша. Капли пота на всем теле от боли подсыхали, как и слезы с его лица. Иль медленно открыл глаза, столкнувшись с глазами Фроза. То стоял рядом с ним. Еще отходя от боли, Иль и не слышал, как тот приблизился к нему. Сейчас он мог хорошо рассмотреть лицо Фроза, не закрытое защитным забралом, и главное, он мог так близко увидеть его глаза. Пытаясь восстановить дыхание, Иль выдохнул воздух, а от прикосновения холода к щеке вздрогнул, замерев.

Фроз никогда не касался людей. Они были ему неинтересны. Обычная биомасса, состоящая из кожного покрова, мышц, мяса, крови. Стоя так близко от этого человека и видя капельки пота на его лице, он захотел прикоснуться к его коже. Видя, что человек вздрогнул от этого прикосновения, Фроз убрал защиту, которая делала всю поверхность его тела холодной. Он опять прикоснулся к лицу человека, пытаясь уловить, что он чувствует, проводя рукой по его коже.

Человек рвано вздохнул. Непонятные эмоции опять лились на Фроза потоком, он не понимал их, хотя уже точно знал, что эти эмоции ему нравятся и они насыщали его. Почему боль этого человека не дала насыщения, Фроз не понимал, но он не хотел, чтобы врачи стали разбираться в этом и уж тем более вар Сей. Этот капитан Иль его трофей, он сам разберется в происходящем.