Иль (СИ) - kalip kalip "Калип" - Страница 46

Бредя словно на автомате за адмиралом, он думал об этом и даже не заметил, как они дошли до каюты.

Открыв ее, Кавур сделал жест рукой, и Римус зашел, не очень понимая происходящее.

– Я хотел принять душ, – раздеваясь, сказал Кавур, – думаю, и тебе стоит освежиться.

Римус как завороженный смотрел на адмирала, на то, как он снимает с пояса меч-тиан, расстегивает мундир и скидывает его с себя.

– Мы умрем, – обреченно произнес он.

– Да, умрем. Но сейчас мы еще живы и стоит насладиться жизнью. – Кавур видел, что Римусу страшно. Он не винил его в этом. В отличие от него, Дей не воевал и не видел смерть так близко, как видел ее Кавур. Хотя ему тоже было страшно, но это было осознание смерти и спокойное ее принятие, а вот Римус был на грани истерики.

Он подошел к Дею и обнял его. Провел пальцами по губам и затем припал к ним в поцелуе. Кавур не хотел целовать его, поцелуй это слишком интимно и это больше, чем секс. С Римусом у них был только секс, но сейчас, на грани смерти он знал, что должен это сделать. Он видел страх Дея, спрятанный в глубине его зрачков. Их разница в пару лет сейчас стала огромной пропастью. Он, прошедший не одну войну, и Римус, знаток человеческих душ, но по сути своей еще мальчишка в реалиях жизни.

Кавур стал медленно раздевать его, не прерывая поцелуя. Римус не сопротивлялся, он стоял как безвольная кукла, лишь осознавая, что очередная часть его одежды упала к его ногам. Поцелуй Кавура пробуждал желания и затмевал реальность.

– Пойдем, – оторвавшись от его губ, Кавур взял Римуса за руку и повел в сторону отсека с душем.

По дороге туда Римус сам снял с себя остатки одежды и расколол заколку, сдерживающую его длинные волосы. Они, полностью обнаженные, зашли в просторную кабину. Кавур активировал датчики, и вода окружила их своими ласковыми струями.

Он опять притянул Римуса в поцелуй, и тот ожил и стал отвечать ему. Их битва в проникании в рот друг друга длилась слишком долго. Кавур плотнее прижал Римуса к себе, и их члены, давно стоявшие от возбуждения, соприкоснулись. Он провел по ним рукой и, соединив их, стал дарить наслаждение себе и своему партнеру.

Римус стонал в его рот. Чувствуя, что возбуждение уже на пределе, Кавур сбавил темп, а потом, приподняв Дея за ягодицы, заставил его обвить себя ногами и включил ослабление гравитации. Тело Римуса в его руках стало практически невесомым.

Придерживая Дея одной рукой, второй он провел по его ягодицам и стал ласкать мышцы ануса. Он окунул пальцы в гель и опять поднес к плотно сжатому колечку мышц. Его губы не переставая терзали губы Римуса, а язык нежно ласкал его рот. Дей был сейчас в его власти, но Кавур не хотел делать ему больно. Когда секс может стать последним, все вдруг меняется. Да, Римус бы для него лишь партнерам для секса и не более, но перед лицом смерти Кавур не мог относиться к Дею как куску плоти. И сейчас в этих ласках Кавур как бы просил у него прощение за свое коварство и за то, что никогда не даст ему любви… Хотя вряд ли у них вообще есть будущее.

В эти мгновения он любил Римуса, давая ему то удовольствие, которое дозволено получать человеку от своего тела. Почему это дано человеку? Зачем это ему? Вот так задыхаться от наслаждения и чувствовать приближение сладкой разрядки. Какая сладость, а ведь в ней и есть суть жизни. Суть, ради чего человек живет. Вот для такой близости, чтобы дарить себя и растворяться в другом, а потом, достигнув пика, лететь в бездну, выплескивая из себя семя.

Их оргазм был практически одновременным. Дей стонал, уткнувшись ему в плечо, а он, закрыв глаза, видел бездонный космос с мириадами звезд.

Они еще долго стояли под потоками воды, прижавшись друг к другу и пытаясь собрать свои миры.

Первым отстранился Кавур.

– Нужно возвращаться. – сухо сказал он.

Римус знал, что нужно. Нужно опять зайти в капитанскую рубку и увидеть лицо своей смерти. Ах, как же он хотел сейчас жить! Он жалел о том, что познал, что такое жить, лучше бы он умер, так и оставшись в неведении о том, что такое любовь.

***

Зайдя в отведенную ему комнату, Иль замер от увиденного. Оказывается, за время его отсутствия Медора постаралась преобразить их жилище и сделать из него то место, куда хочется возвращаться. Комната сказочно изменилась. Не было больше груд мусора, все это исчезло. Пол был застелен плотной черной тканью. Стены и потолок тоже были в черной ткани, но разной фактуры. Легкая ткань вперемешку с тяжелыми под кожу полосками на стене создавали странную реальность пространства. Тюль шевелилась от малейшего дуновения ветерка и стены были как будто живые. Присмотревшись, Иларис увидел змей. Теперь они смогли ползать по стенам, благодаря плотной ткани на них, и даже по потолку. На потолке была тоже темная ткань, причем кусками и частично свисающая вниз. И на ней, естественно, и висели змейки Медоры. В центре их комнаты располагался большой матрас, на котором уже он спал с многочисленными подушками и кусками черной ткани. Там, где стоял матрас, с потолка свешивались наиболее длинные куски легкой ткани. Илю показалось, что такое убранство напоминает дворцы в древности восточных повелителей. Только вот здесь все было из черной ткани, в отличие от древних дворцов, где предпочитали красные тона и золото.

Наконец, отойдя от шока и зайдя внутрь, он увидел, как освещение стало ярче и теперь можно было хорошо рассмотреть окружающую обстановку. В центре их совместного ложа сидела Медора. Она улыбалась ему и он понял как рад, что когда он возвращается, есть та, кто дарит ему улыбку. Сейчас он еще раз рассмотрел девушку, ее одеяние в черном: ей шли черные цвета в сочетании с ее длинными белыми волосами и бледной кожей. Легкий шифон и грубая ткань так прекрасно подчеркивали ее хрупкую фигуру, а при движении теперь уже ничем не сдерживаемые волосы взмыли вверх и очень медленно оседали. Это завораживало.

Медора замерла, всматриваясь в лицо Иля. Все это с их комнатой она сделала сама и сейчас осознавала, что, возможно ему это не понравится, хотя она так хотела, чтобы ему понравилось, а еще она была безумно рада, что он вернулся. Когда Иль ушел, она поняла, как он важен ей. Теперь ее жизнь зависела от его, и если он не вернется… Она даже думать об этом не хотела. Но страшнее всего ей было потерять того, кто стал для нее так значим. Иногда ей казалось, что она обрела семью, то ощущение семьи, которое она помнила из детства, когда были папа, мама и дом. И вот сейчас она опять ощутила это. Иларис стал частью ее жизни, частью нее самой, он стал ее семьей, он стал ей братом.

– Прости, я все это сделала, не спросив тебя, – губы девушки тронула улыбка, она смутилась и замолчала.

– Мне нравится, – Иль почувствовал, что она ждет его ответа. Это как приговор, хотя какая глупость, ведь это всего лишь комната, и она сделала ее такой оригинальной.

– Правда?! – видя глаза Иля, она понимала, что он не врет. – Я рада, что тебе понравилось. И еще я хотела сказать, что ждала тебя.

– Я знаю. Спасибо.

Только сейчас Иларис ощутил все, что было сегодня. Он впервые сражался, он убивал. Это была настоящая война. Но он жив и вернулся.

– Сегодня вечеринка, Грей всегда празднует такие удачные дни. Мы должны пойти. Ты не против?

– Конечно, – Медора встала с лежанки, и Иларис смотрел, как ее волосы парят вокруг ее высокой, но хрупкой фигурки. – Но я хотела попросить…

– Что? – он стал снимать с себя оружие и складывать его рядом с лежанкой.

– Я хотела помыться… но без тебя я не пойду туда.

– Тогда пойдем сейчас вместе. Я тоже хочу помыться, – действительно, Иларис очень хотел смыть с себя все, что было на нем.

Пока они шли по коридорам к душу в блок восемь, Иларис думал, почему Медора просила пойти туда с ним. Когда они зашли внутрь помещения, Иль понял, почему.

Они стояли в раздевалке, и кроме них в этом достаточно большом помещении было еще много народу. Только вот все, привыкнув к такому, спокойно раздевались, а далее шли в раздвигающиеся перед ними двери.