Иль (СИ) - kalip kalip "Калип" - Страница 139

Мужчина достал из кармана зажигалку и поднес ее к волосам Дэя, которые струились светлыми прядями по его спине.

Римус молчал, даже когда вспыхнувший огонь стал разъедать кожу сначала на спине, потом плечах, затем на голове. А потом он кричал, бился в силовых наручниках и видел глаза тех, кто наслаждался его болью.

Инъекция лекарства вернула его к жизни и к действительности. Римус чувствовал, как вся кожа черепа стягивается и болит. Даже не видя себя, он уже понимал, что ему сожгли все волосы.

– Я вам обещал оставить то, что будет вас кормить, Римус, – мужчина приблизился к его лицу. – Но я заберу то, что вас украшает. У вас красивые глаза, Римус, вы можете сохранить их. Просто делайте то, что я скажу. Вы готовы сотрудничать?

– Кавур верен императору!

– Дэй, Дэй, вы глупец.

Достав клинок, мужчина поднес его к глазу Дэя. Тот задергался. Силовые наручники зафиксировали его шею и подбородок. Клинок вошел в глаз. Римус кричал от боли, задыхаясь ей, и видя этот мир пока еще одним глазом.

В себя он пришел от боли. Было темно. Один глаз, который он с трудом разлепил от запекшийся на нем крови, различал слабые отблески света. Он лежал, как сломанная кукла, на полу. Хотя по своей сути он таковой и являлся. Им всласть наигрались те, кто был людьми, но насыщались болью других. Его боль они испили сполна. Пошевелившись, Римус попытался подтянуть чуть ближе неестественно лежащую ногу. Она была перекручена так, как будто ее крутили по кругу. Это и было так. Как он пережил эту пытку, Римус и не помнил. Вводимые ему лекарства возвращали его из забытья в его кошмар. Левая рука затекала. Он попытался попробовал пальцами, которых не было. Привычка… Засмеялся Римус, пытаясь понять, есть ли пальцы на правой руке. И опять смех сорвался с его губ. Там не было не только пальцев, там не было полностью всей кисти.

Все же он сделал попытку принять подобие сидячего положения. Вторая нога тоже не слушалась его. Она была переломана в нескольких местах. Опять он смеялся, сплевывая кровь. Отбитые внутренние органы пульсировали тупой болью.

Сплюнув кровь разбитыми губами, он безвольно рухнул на пол. Попытка подчинить себе его изувеченное тело не привела ни к чему. Он был куском мяса, и не более.

Лежа на холодном полу, Римус думал о том, что не жалеет о произошедшем. Умереть, зная, что твоя совесть чиста, лучше, чем жить в подлости и лжи. Он не предал Кавура. Палачи так и не добились от него признания его вины. Дэй знал, что им так важны его показания, причем прилюдные. Адмирал Карбоне слишком публичная личность и его нельзя просто убрать, как делают с неугодными власти. Его нужно было всенародно линчевать. Римусу уготовили роль главного палача адмирала. Только они просчитались. Дэй впервые в своей жизни узнал, что значит дружба. Он не предаст. Но главное, он не изменил себе. И пусть его жизнь была так коротка, но умирает он с чистой душой, не став предателем. Но только одно ему было жалко, это его любовь к Медоре.

Как же он жалел, что в конце своей жизни ему была послана настоящая любовь. Он вспоминал ее и себя. Это как прошлое, которое уже не вернуть. В том прошлом он был молод и красив. Они так гармонично смотрелись вместе. Ее красота сказочной принцессы и он, ее влюбленный рыцарь. Но сказка закончилась. Она в пространстве космоса и так далека от него, а он превращен в калеку, который медленно умирает.

Все-таки слеза потекла из оставшегося глаза Дэя. Он не стыдился слез. Пройдя через ад и сохранив себя, теперь он мог позволить себе быть слабым.

Дэй плакал о том, как же коротка его жизнь, и как же он хотел дарить любовь Медоре.

***

Чувствуя приближения Илариса, Медора судорожно стирала с лица слезы. Все это время она жила в боли, той боли, что ее душа, соединенная с душой Римуса, источала каждую секунду. Она точно не знала, что с ним, но то, что Дэю плохо, она чувствовала физически. Сегодня пик боли достиг предела. Хорошо, что Иль был на капитанском мостике вместе с Муном. У нее была возможность перестать скрывать свои чувства. Все это время она плакала, чувствуя, что ее любимый на грани. Но когда в каюту зашел Иларис, ее лицо было спокойно, а глаза прикрыты длинными ресницами. Медора не хотела омрачать счастье Иля своей болью. Впервые за все время, что она знает его, он источал счастье. Таким он вернулся от Фроза. Иль светился изнутри. От него шла энергия любви. Впитывая его эмоции, Медора искренне радовалась за него, и именно поэтому не хотела показать свою боль. Все равно помочь Римусу было нереально. Дэй находился на Земле, а они летели в пространстве космоса за третьей частью Катарсиса. Да и как помочь Дэю? Если его схватили, то только по приказу императора. Катарсис не будет вступать в бой с флотом Тао. Но самое страшное было в том, что она не знала, что точно происходит с ее любимым. Все это осознание безысходности и ввергало ее в еще большую печаль. Только вот омрачить счастье Илариса она не хотела. Он стал для нее как брат, он был ее семья. Так пусть он побудет счастливым. Приняв такое решение, Медора скрывала свои душевные муки и свои слезы по возлюбленному Римусу Дэю.

Взглянув на девушку, Иль краем сознание отметил ее слишком удрученный вид, но его счастье затмевало глаза. Решив для себя, что это разлука с любимым так печалит Медору, Иль погрузился опять в свои воспоминания о Фрозе.

В своем счастье мы не замечаем несчастья других. Это был эгоизм или осознанное решение позволить себе ощущать себя счастливым? Иларис как будто абстрагировался от действительности. Все это время он жил в ней, страдал, варясь в своих воспоминаниях. Фроз дал ему настоящее, а прошлое ушло, оставшись глубоко в сознании. Оно уже так не обжигало своей болезненностью. Иль перестал думать о прошлом. Ему стало легче от этого. Он смог дышать, видеть краски мира и любить. Хотя была ли эта любовь к Фрозу, в этом Иларис сомневался. Все же эта была не любовь, а что-то другое, большее. Фроз стал для него спасением от боли, он дарил ему минуты наслаждения и принес спокойствие в его душу. Хотя самое главное для Иля стало то, что ему было удивительно хорошо с Фрозом. В их молчании было больше, чем в словах. Фроз вообще мало говорил, практически несколько отрывочных фраз. Вопросы без интонации, только по смыслу Иль догадывался, что это вопрос. Краткие ответы не совсем в правильно сформулированных предложениях. Сжатые пояснения. Хотя и всего этого было достаточно для понимания, что им хорошо друг с другом. Фроз это не говорил Илю, но все время пребывания его на его корабле не оставлял Иля одного. Лишь на сон он покидал его каюту. Конечно, Фроз питался его эмоциями, но и люди, если им хорошо друг с другом, питаются эмоциями друг от друга, тогда чем Фроз отличался от людей? Может и люди бы достигли такого совершенства в своем развитии, став бессмертными засчет энергии любви. Ведь в этом и есть элексир вечной жизни – любовь. Она дает источник молодости, питая, насыщая и даря бессмертие. Но акелы выбрали не тот путь развития, решив, что все эмоции лишние. Эта была их ошибка, они сделали из себя живых трупов. Люди тоже ничем не лучше их. Они загнали эмоции в рамки дозволенного, создав массу запретов, и в результате человек стал получать малую толику того, что должно было насыщать его, делая бессмертным. Ошибки двух рас уже не исправить. Слишком много веков наложило на восприятие такого простого и такого сложного чувства, как любовь. В точке вселенной встретились те двое, из разных и таких одинаковых миров. Любовь объединила их, давая источник жизни.

Иларис не думал о том, почему они встретились. Он просто позволил себе быть счастливым с тем, кто дарим ему это счастье. За это время еще несколько раз Иль дарил Фрозу любовь. Тот не принуждал его. Любовь была взаимным их желанием. Фроз физически ничего не чувствовал, а Иль, чувствуя физически, насыщал Фроза эмоциями любви. Тот изводил Иля ласками, так тонко воспринимая малейшие отголоски чувств, как будто играя на его теле как на музыкальном инструменте. Иларис изнывал от его ласк, прося о разрядке, но Фроз перехватывал его руку, не давая избавления. Эта сладкая пытка доставляла им удовольствие.