Пленник королевы фей (СИ) - Романова Галина Владимировна - Страница 53

— Это была прекрасная охота, великолепная Иковелль, — сказала ей королева. — Ты превзошла…

Но та, которую только что назвали Иковелль, вдруг покачнулась и гортанно вскрикнула:

— Нет! Нет! Я… о, мать Дану!

Ее последние слова перекрыл низкий горловой звук. В нем причудливо слились рев разгневанного зверя — и мычание быка. Стон боли — и боевой клич. Охотники обернулись — и со всех сторон послышались испуганные крики женщин.

Роланд посмотрел в ту же сторону и оцепенел. Ликуя и готовясь праздновать победу, они упустили из вида еще одного фирболга. И сейчас он медленно проявлялся, направляясь к ним.

Он был еще больше похож на быка — во всяком случае, шел на четырех ногах и клонил к земле рогатую голову, как будто собирался бодаться. С первого взгляда казалось, что у него три головы — две поменьше торчали на толстой шее справа и слева, но в отличие от той, главной, у них были плотно закрыты глаза и рты. Самец шел мстить за свою семью.

— Бей тварь!

Крик Саттах Грозной вывел всех из оцепенения. Воительница молниеносно вскинула лук, и три стрелы одна за другой ударили в голову фирболга и тут же отскочили, лишь поцарапав его череп. Еще несколько лучников присоединились к ней. Ливень стрел обрушился на чудовищного самца, но лишь несколько застряли в густой шерсти на головах и шее, не причинив особого вреда.

Собаки бросились наперерез — и двоих он схватил еще на бегу, сдавил, ударил о камни, ломая хребты, и швырнул останки псов прямо на охотников. Еще нескольких просто отшвырнул в стороны, причем три так и остались валяться на камнях, еще две, скуля, поползли прочь, волоча задние лапы, а еще одна взлетела в воздух так высоко и далеко, что сорвалась с отрыва — и только отчаянный визг напомнил о ней.

— Останови его! — шепнула Мэбилон.

Иковелль вздохнула:

— Я устала, но…

Рука волшебницы опять коснулась мешочка. Миг — и белый порошок очертил круг, а сама Иковелль запела, протягивая к фирболгу руки. Пальцы ее заискрились, ногти загорелись янтарным блеском.

Почувствовав магию, фирболг завыл и устремился к волшебнице, за спиной которой в том же кругу оказались Роланд и Мэбилон.

— Отвлеките его! — приказала королева.

Десяток рыцарей сразу кинулся наперерез фирболгу. Двух первых он сбил с ног, повалив вместе с конями, еще от одного увернулся. Повезло немного только четвертому, чье копье скользнуло по боку чудовища, оставив рану. Та была глубока — на камни сразу плеснули капли крови — но быстро стала затягиваться, буквально на глазах зарастая тонкой кожицей. Еще один рыцарь бросил копье с безопасного расстояния. Оно воткнулось в бок фирболга, и тот, взревев, выдернул его, сразу же метнув назад.

Яркая вспышка на миг заставила всех зажмуриться. Кто-то вскрикнул, кто-то застонал от боли. Отчаянный, полный боли и ненависти, рев фирболга перекрыл крики и ржание лошадей.

Что-то с грохотом пронеслось мимо, и Роланд открыл глаза. Мимо пролетела туша чудовища, врезавшегося прямо в толпу всадников. Он врезался в какой-то валун и, не видя ничего, принялся бодать его, наскакивая раз за разом. Камень трещал, земля гудела. Мелкие камушки фонтаном разлетались в стороны от мощных копыт. Слышался жуткий хруст костей.

Ударив камень несколько раз, фирболг развернулся и набросился на соседний валун. На него как раз успели забраться несколько девушек и пажей из свиты. Теперь они оказались в ловушке. Рыцари во главе с Саттах попытались атаковать чудовище, но стрелы отскакивали от туши, а копья, хоть и ранили зверя, но раны затягивались так быстро, что он просто не замечал потери крови.

Иковелль медленно сползла на землю. Ее била дрожь. Волшебница была на грани обморока. Роланд склонился над нею, помогая устоять.

— Что происходит? — потребовала от нее отчета Мэбилон.

— Простите, моя королева, — еле слышно прошептала волшебница. — Он слишком силен. Мне не удалось сломить его волю. Я лишь наслала на него безумие… но долго это не может продлиться. Я чувствую — он…

Глаза ее закрылись.

В тот же миг фирболг перестал метаться и остановился, пригнув все три головы и сдавленно рыча. Глядя исподлобья, он, казалось, выбирал себе жертву.

— Остановите его! — звонкий голос Мэбилон прозвучал резко, как удар кнута. — Это приказ!

— Боюсь, что он неуязвим, — прошептал Роланд.

— Серебряный кубок и мой поцелуй тому, кто одолеет чудовище!

Роланд не успел и слова вымолвить, как вперед метнулась хрупкая фигурка. Впрочем, юноша только казался хрупким — движения его были сильными, резкими. Он остановился перед Мэбилон — тот самый смуглый рыцарь с горящими странным огнем глазами, что помогал Роланду сесть в седло. Заложник-арлен. Юноша коротко поклонился королеве и, отвернувшись, встряхнул рукой. Между пальцами у него потек и упал на землю кнут. Обычный кнут, сплетенный из полосок кожи, с несколькими хвостами на конце. Чуть пригнувшись, юноша одним прыжком вскочил на ближайший валун. Оттуда — на соседний…

Фирболг яростно взревел, и Роланд был готов поклясться, что он пытается что-то сказать. Но он не успел привлечь внимания Иковелль — прыгавший по валунам юноша-заложник сделал последний прыжок, и внезапно приземлился на спину чудовища.

Фирболг заревел, выпрямляясь в полный рост. На какой-то миг все были уверены, что он сбросит дерзкого мальчишку, но тот цеплялся, как клещ. Коротко взмахнул рукой, в которой был зажат кнут, захлестнул толстую шею, молниеносно делая петлю и хватаясь уже за эту импровизированную уздечку. Превращенный, таким образом, в скакуна, фирболг сорвался с места, запрыгал по камням, пытаясь стряхнуть дерзкого. Тот держался изо всех сил — руками, ногами, чуть ли не зубами. Фирболг бесновался. Всадники спешили убраться с его дороги. Они почти перестали пускать стрелы и бросать копья — и потому, что уже истратили большую часть своего арсенала, и потому, что боялись попасть в седока. А тот, стиснув зубы, покраснев от натуги, тянул на себя кнут, время от времени с усилием перекручивая его. Он душил чудовище, постепенно затягивая петлю и мешая тому как следует вздохнуть.

Постепенно фирболг начал шататься. На его губах показалась пена. Он уже не ревел, а сипло стонал и иногда мычал. Несколько раз он пытался опрокинуться назад и раздавить седока своей тяжестью, но боялся открыть брюхо стрелам и копьям и вместо этого лишь брыкался, прыгая и мечась туда-сюда. Но постепенно его прыжки стали слабее и слабее. И, в конце концов, он ослаб настолько, что, приземлившись в очередной раз, не удержался на ногах и рухнул на камни, уткнувшись в них мордой.

Лицо юноши из смуглого стало пепельно-серым от волнения. Он прикусил губу до крови, но из последних сил цеплялся за несколько раз перекрученный кнут. К нему подбежали, с трудом разжимая сведенные пальцы. Полузадушенный, фирболг лежал громадной тушей. Из пасти у него текла розовая слюна, глаза налились кровью. В груди тихо клокотало — жизнь с трудом покидала могучее тело.

Роланд, не обращая внимания на цеплявшуюся за него Мэбилон, не сводил с чудовища глаз. Даже когда перед ними поставили, держа под локти, юношу-победителя, он с трудом отвел взгляд от туши.

Юноша опустился на колени, снизу вверх глядя на королеву. В его темных глазах светилось двойственное чувство. Роланд мог бы поклясться, что он одновременно любит и ненавидит, и сам еще не знает, какому чувству отдать предпочтение.

— Ты храбро бился, Конно, — в голосе королевы тоже странным образом смешался восторг и презрение. — Как герой. Ты показал себя достойным той чести, что оказана тебе. И мы намерены сдержать обещание. Сегодня на пиру ты будешь принят на почетном месте… И не забудь свою даму сердца с собою пригласить. Пускай она разделит с тобой триумф и радость!

— Благодарю вас, моя королева, — Роланд первый раз услышал голос этого юноши. Негромкий, тихий, какой-то бесцветный. — Нет у меня дамы сердца, а потому прошу разрешения присутствовать на пиру со своей сестрой.