Пленник королевы фей (СИ) - Романова Галина Владимировна - Страница 47

Девочка ойкнула и поспешила спрятаться за мать. Но время от времени ее любопытный глаз выглядывал из-за материнского передника.

— Мам? А ты меня не отдашь?

— Что ты, Мэри? Конечно, нет! Ни за что за свете!

Дженнет вздохнула, окинув себя взглядом. Конечно, в этом наряде, с распущенными волосами, без шляпки, ее издалека можно было принять за друида. Но чтобы за фейри?

Овец загнали, быстро доделав все дела, фермер, его семья и работники ушли в дом. Дженнет осталась одна. Тихо-тихо, крадучись, она решила покинуть свое укрытие под кустом боярышника и направилась к воротам. Крупный кудлатый пес поднял голову. Глаза его сверкнули недобрым огнем, но он даже не пошевелился. Зато когда на пороге показалась фермерша, тут же вскочил и глухо заворчал.

— Цыц ты! — прикрикнула на него женщина. Отыскала глазами замершую на полпути Дженнет. — Вот, маленькая сестра! Я кое-что для тебя приготовила! Можешь немного поесть. Мы ведь станем добрыми соседями, разве нет? Я оставлю это вот тут. Не бойся, тебя здесь никто не тронет. Ты ведь с добром пришла? Ну, так и мы к тебе с добром будем…

Продолжая бормотать таким образом, фермерша дошла до забора, выбралась за пределы фермы и осторожно поставила на камень миску с молоком, положив рядом кусок хлеба и синюю ленточку. Потом, пятясь и продолжая бормотать что-то успокоительное, вроде того, что тут никто никому не желает зла, она вернулась за забор и так быстро юркнула в дом, словно безобидная на вид девушка внезапно превратилась в огнедышащего дракона.

Угощение пришлось как нельзя кстати, и голодная Дженнет отбросила осторожность. Не обращая внимания на собаку, она кинулась к камню, жадно схватила хлеб, вонзив в него зубы. Потом в два глотка выпила все молоко из миски и только тут почувствовала взгляд.

Дети фермера, все трое, таращились на нее из окна. За их макушками маячили лица взрослых. На всех было написано благоговение пополам с суеверным страхом — еще бы, настоящая фейри пришла к ним и приняла людское угощение.

— Спасибо, — сказала девушка. — Только я не фейри. Этот наряд мне дали в волшебной стране, а сама я…

— Что она говорит? — старшая девочка покосилась на мать.

— Откуда я знаю?

— Надеюсь, не проклинает нас за то, что мы поселились в этих холмах? — прозвучал мужской голос. — Хотя, говорят, тут до сих пор было тихо…

— Наверное, фейри ненадолго уходили, а сейчас вернулись, — добавил второй мужчина. — У них это в порядке вещей.

— И что теперь с нами будет?

— Посмотрим. Если они будут безобразничать, позовем преподобного отца Джеймса, он их живо отвадит!

— Я не фейри, — снова попробовала объяснить Дженнет. — И хотела попросить…

— Опять колдует! Опять!

— Мам, я боюсь, — захныкала младшая девочка.

— Хантер, быстро закрой окно! — распорядилась фермерша, утаскивая детей в комнату.

Хлопнула ставня. Дженнет осталась одна. Несколько минут она еще смотрела на фермерский дом, а потом повернулась и побрела прочь. Ей было грустно. Хотелось плакать. Люди не понимали, что она говорит. Они не принимали ее за человека, гнали и пугали ею детей. А она так устала! Сколько еще миль ей предстоит пройти? От долгой ходьбы болели ноги и спина. Один башмак протерся, и она задевала ступней траву.

Внезапно нога дрогнула, провалившись в кроличью ямку. Короткая резкая боль пронзила щиколотку. Дженнет упала на колени, и, не выдержав, расплакалась от усталости, боли, отчаяния и тоски. Уткнувшись лицом в траву, она рыдала до тех пор, пока не задремала, свернувшись калачиком на вершине одного из холмов.

А проснулась от топота и тяжкого дыхания.

Встрепенувшись спросонья, Дженнет выпрямилась и вскрикнула от испуга — к ней, вывалив языки, подлетели существа, которых она не видела даже в кошмарных снах. Напоминавшие чудовищных собак, они были словно закованы в броню — она покрывала их макушки между торчащих ушей, спины до самого хвоста, плечи и бока. Там же, где брони не имелось, шерсть была такой короткой, что казалось, будто псы лишены ее вовсе. Огромные уши, выпученные глаза, ошейники с шипами, клыки невероятных размеров — все это наводило ужас. Вскрикнув, Дженнет упала обратно на траву, обхватив голову руками и ожидая, что вот-вот в ее тело вопьются эти жуткие зубы.

Но ждала она напрасно. Псы, подбежав, не стали рвать ее на части — их остановил властный голос. Языка она не поняла, угадала только повелительные интонации. Но псы их послушались. Яростное ворчание сменилось тихим поскуливанием, а топот копыт приблизился. Всадники. Несколько человек. Мужчины и женщины, если судить по негромким голосам. Но на каком наречии они разговаривают? Дженнет знала французский язык, немного латынь — в основном, молитвы — могла при случае произнести две-три фразы по-немецки, но ничего подобного никогда не слышала. Впрочем, нет, слышала! На старый валлийский диалект, вот на что это было похоже! Это открытие так поразило девушку, что она осмелилась выпрямиться и открыть глаза.

Удивительное зрелище поразило ее больше, чем незнакомый язык. Всадников было семеро — две женщины и пять мужчин. Одна женщина, в светло-зеленом платье, струящемся, как волны, остановила коня как раз над нею. На вид ей было около тридцати лет, и она выглядела бы, как настоящая леди, если бы не странные, заостренные черты лица и смуглая кожа. У англичан не бывает кожи такого оттенка. У них не раскосые глаза и не такие скулы. А такие странные одежды, струящиеся и ниспадающие складками, она вообще никогда не видела. Куда же она попала?

Склонив голову набок, незнакомка улыбнулась и что-то спросила.

— Простите, но я не понимаю вашего языка, — ответила Дженнет, качая головой.

Всадники заговорили. Вернее, больше говорила та женщина, остальные либо кивали, либо качали головами, выслушивая ее приказы. Собак отогнали, и они с ворчанием бегали у подножия холма.

Кивнув женщине, один из всадников подъехал ближе и наклонился к Дженнет, протягивая руки и улыбаясь девушке. Одной рукой он придерживал повод своего тонконогого коня, а другой манил ее к себе. Он был молод, на вид не старше восемнадцати-двадцати лет, светлокожий, с темными вьющимися волосами, которые делали его кожу еще белее, и так хорош собой, что девушка отбросила колебания и потянулась ему навстречу.

Дженнет поднялась, и ее тут же подхватили под мышки. Она успела только взвизгнуть — и оказалась на спине коня впереди обнимавшего ее всадника. Его улыбка, светлая и немного горделивая, сияла совсем близко. От его бархатного камзола пахло цветами и травами.

Остальные мужчины заговорили все разом, улыбаясь и, судя по выражению лиц своих спутниц, беззлобно подшучивая. Обе женщины слушали их перепалку благосклонно, но потом та, что постарше, в светло-зеленом платье, отдала приказ — и все семеро сорвались с места, поднимая коней в галоп. Дженнет от неожиданности взвизгнула, хватаясь рукой за конскую гриву, но всадник крепко обнял ее, укрывая полой своего плаща, и что-то тихо зашептал на ухо. Старо-валлийский диалект Дженнет практически не знала — помнила только, что старая служанка частенько бормотала себе под нос что-то похожее — но по интонациям догадалась, что ее уговаривают не бояться. В самом деле, глупо и наивно было думать, что ее посадили в седло только для того, чтобы свалить на землю на полном скаку!

Всадники скакали через холмы. Нет, «скакали» тут явно неуместно. Они летели. Кони едва касались копытами травы, легко, словно птицы, взмывали над кустами, проносились, не замечая, через небольшие овраги. То один, то другой всадник играючи вырывался вперед, и лишь одно было неизменно — впереди всегда скакала та, старшая всадница в светло-зеленом платье, шлейф которого теперь развевался на ветру. Никто не смел обогнать ее, но все по очереди оказывались бок о бок с ее конем. Когда же настал черед юноши, который вез Дженнет, женщина улыбнулась ей и что-то крикнула на своем языке. Что же до собак, то они, сбившись в плотную стаю, бежали чуть поодаль.

Скачка продолжалась так долго, что у Дженнет было время немного подумать. Незнакомый язык, смуглая кожа, заостренные черты лиц, странная одежда — все говорило о том, что либо эти всадники нездешние, либо она каким-то образом оказалась далеко от Англии. Но где? Впрочем, сейчас задаваться этим вопросом не хотелось. Девушке было хорошо, тепло, уютно. Она почти пригрелась, почти задремала в крепких сильных объятиях и очнулась только после того, как всадники резко сбавили ход.