Хищник цвета ночи - Серганова Татьяна - Страница 36

Наверное, не стоило это говорить, слишком глубоко залезла ему в душу, но и удержаться я не могла.

— Любимая позиция в сексе? — резко и даже зло произнес Ник, со стуком опуская бокал на стол. Как он не разбился, не знаю.

— Ты издеваешься?

— Мой вопрос. Хочешь получить ответы на другие, отвечай на этот.

— Пытаешься разозлить меня? Хочешь, чтобы я отказалась от продолжения? Ушла, хлопнув дверью? — прошипела в ответ.

— Это твое мнение.

А лицо будто маска, лишенная эмоций, лишь глаза ярко горели золотым завораживающим цветом.

— Так что, Тор-р-р-ри? «Миссионерская»? Или, может, «наездница»? «Ножницы»? Или ты любишь, когда тебя берут сзади?

Я чувствовала себя с ним как на качелях. Эмоции — противоположные, разные, но такие яркие — на безумной скорости сменяли друг друга. Только была жалость — и уже злость. Щемящая нежность — а на смену ей обида и горькое разочарование.

— Любая, — выдохнула я, сжимая и разжимая кулаки. — Совершенно любая. Сзади, спереди, сбоку, снизу или сверху! Лишь бы партнер не подкачал и думал о наслаждении партнерши, а не только о собственной похоти. Я ответила на твой вопрос, Н’Ери?

— Да.

— Тогда отвечай на мой. Если тебя убили тридцать лет назад, то какого черта ты жив сейчас? Как тебе удалось спастись, и почему Берт не получил заслуженного наказания?

Напряжение между нами достигло апогея. Того и гляди вспыхнет искрами, осыплется пеплом, накрыв с головы до ног.

Игра давно перестала быть таковой, вопросы стали резкими, неудобными и такими манящими. Остановиться казалось невозможным. Если раньше оставался призрачный шанс отступить, то сейчас его уже не было.

Мы понимали это оба.

Застыли друг напротив друга, зло сверкая глазами, едва дыша от боли, которую осознанно и нещадно причиняли себе и собеседнику. И все равно не могли успокоиться, хотя знали, что это неправильно.

Может, потому что знали, что дальше будет только хуже? Что это лишь начало? И впереди самое страшное? Тайна, которая навсегда нас изменит, растопчет прошлое, оставив после себя лишь жалкие обломки?

Готова ли я пойти на такой риск?

— Берт — единственный сын З’Ерна, — ответил Ник. Он уже успел взять себя в руки и успокоиться. — Сильный ягуар, преемник Кирка, надежда и будущее резервации. Никто никогда его не наказал бы. Все обставили как несчастный случай. Заигрались детишки в лесу, не рассчитали силы, немного подрали урода. Случайно. Находились те, кто искренне сожалел о том, что Берту не удалось завершить начатое. Поверь мне, таких было много. А меня спасло то, что в момент смерти я был в облике хищника.

— И как это спасло?

Рука от напряжения занемела, кожу пронзили сотни крохотных иголок. Пришлось несколько раз сжать и разжать кулак, восстанавливая кровообращение.

— Если бы я был человеком, спасти меня не удалось бы. Хищник сильнее, выносливее, он живучий, и есть шанс, если отдать свою жизнь для спасения умирающего.

Боль в глазах была яркой, безумной и такой настоящей, словно и не прошло этих десятилетий.

— И кто же пожертвовал жизнью для тебя?

Вино горчило на губах и языке. Впервые за весь вечер алкоголь комом встал в горле, вызвав тошноту.

— Лилэн Н’Ери. Моя бабушка. Великая женщина, которой не стало из-за меня.

— Мне жаль.

— Прошло более тридцати лет, Виктория. Все забывается.

— Забывается, — медленно повторила и покачала головой. — А как же месть?

Хищный оскал, от которого у меня замерло сердце и тут же забилось быстрее.

— Месть — это то блюдо, которое следует подавать холодным.

— Очень холодным, — понимающе усмехнулась в ответ.

Берта мне не было жаль. Наоборот, сейчас я хотела еще больше помочь Нику наказать этого высокомерного ублюдка и заставить его страдать.

— Очень-очень. Я ответил на твой вопрос?

— Да, — сказала тихо, а сама тяжело вздохнула, ожидая его вопроса.

Опять что-нибудь провокационное и пошлое.

Сидеть на полу больше не было сил. Морщась, поднялась, потирая затекшее тело. Еда уже остыла, но есть не хотелось, наоборот, запах вызывал раздражение. Я приземлилась на диван, с наслаждением откинулась на мягкую спинку. Еще бы ножки вытянуть, но постеснялась — я тут развалилась, а Н'Ери продолжал сидеть на полу и потягивать вино.

— Расскажи мне о своих снах, — неожиданно попросил Ник, который молча наблюдал за моим перемещением.

— Каких снах?

— В которых был я. Я ведь знаю, что снился тебе, Измайлова. И ты не забыла эти сны. Расскажи мне о них. Подробно.

— Насколько подробно? — поежилась я.

— Очень подробно, — плотоядно улыбнулся хищник.

Еще немного, и обзываться начнет.

— Лес, утро, лето. Я от тебя бежала, а ты меня поймал.

— Вика, — возмутился Ник, — и это подробно?

— Очень.

Мужчина фыркнул и усмехнулся.

— Значит, будем задавать наводящие вопросы, потому что этот ответ не считается. В каком облике я тебя преследовал?

— Сначала пантеры, потом человека.

— И когда я обратился?

Я сглотнула, вспоминая тяжесть тела, навалившегося на меня, жадные руки и обжигающие поцелуи.

— В конце, — попыталась уйти от ответа, заметив, как глаза хищника постепенно заполняются расплавленным золотом.

— Тебе понравилось? — едва слышно спросил он. — Ты боялась меня?

— Не боялась. Это было… возбуждающе. Необычно, — призналась, чувствуя, как учащается дыхание.

— Ты думала о том, что будет с нами потом? — вдруг спросил Н’Ери, меняя тему разговора.

— Когда потом?

— Когда соглашение закончится и мы выполним все договоренности. Ты думала о том, что будет с нами дальше?

Думала, и не раз. Вот только сказать ему не могла.

— Это следующий вопрос. А сейчас моя очередь, — дрогнувшим голосом ответила мужчине.

— Авансом. Не переживай, он будет последним. А я отвечу на три твоих: как мне удалось справиться с влечением и с помощью чего, почему метка такая сильная и кто такая «шаери». Договорились?

— А в чем подвох?

— Ни в чем. Игра окончена. Так что с нами будет дальше, Вика?

«Если бы я только знала. Тут с настоящим не разобраться, а он меня спрашивает о будущем…»

— Ты получишь наследство, месть свершится, и твое сердце обретет покой, — тихо ответила ему, поглаживая подушечками пальцев мягкую обивку дивана. На Ника я сейчас не смотрела. Не могла.

— А мы?

«Мы… как, оказывается, это красиво звучит и как неожиданно больно…»

— Не будет никаких «мы», Ник, — грустно улыбнулась в ответ. — Есть только ты и я. По отдельности. Работа будет выполнена и…

— Все вернется и станет как раньше?

— Нет. Как раньше уже не будет. Никогда. — Мне все-таки пришлось поднять глаза и выдержать ответный взгляд хищника. — Ты же не хуже меня понимаешь, что через пару месяцев все закончится. Не знаю, как ты, а я не смогу.

— Не сможешь что?

— Вернуться.

— Это ты так сообщаешь мне о своем будущем увольнении? — уточнил Ник.

Его голос звучал сипло и казался чужим.

— Да.

— А ты не допускала мысли, что наши отношения могут перейти на другой уровень? — вдруг спросил он.

Желтые глаза призывно сверкнули в сумраке ночи.

— Нет. Ник, я уже большая девочка, чтобы верить в сказки. Люди не меняются, и ты не изменишься. А я не хочу быть подружкой по вызову. Не могу.

А сердце в груди разрывалось и молило:

«Ну скажи что-нибудь. Скажи, что я не права! Опровергни мои слова! Не молчи! Зачем ты так смотришь на меня? Зачем соблазняешь и сводишь с ума? Зачем даешь надежду, которой не суждено сбыться?»

— У слова «шаери» есть два перевода. Дословный и романтичный, — неожиданно тихо произнес Н’Ери, и я застыла. — Романтичный означает «избранница зверя». Тот самый ничтожный процент одобрения, который я никогда не мог бы получить. А дословный перевод — «идеальная самка для идеального потомства».

Во рту пересохло. Я даже не смогла переспросить, выдавить хоть звук, лишь задышала часто-часто, смотря на него огромными от ужаса глазами.