Пламя и кровь. Пляска смерти - Мартин Джордж - Страница 11

И тут раздался ответный рев: в небо поднялись король Эйегон на Солнечном и брат его Эйемонд на Вхагаре. Западня, подготовленная Колем, захлопнулась, и Рейенис попалась в нее.

Принцесса не пыталась бежать; с радостным кличем она щелкнула бичом и послала Мелейс навстречу врагу. Одного Вхагара старая и опытная красная воительница могла бы еще одолеть, но два дракона сулили ей верную гибель. Они схватились в тысяче футов над полем битвы, и клубы огня были столь ослепительными, что многие, видевшие это, после клялись, что видели небо, полное солнц. Красные челюсти Мелейс на мгновение сомкнулись на золотой шее Солнечного, но тут на них рухнул сверху Вхагар; все трое начали падать и грохнулись оземь так, что со стен Грачевника в полулиге от них посыпались камни.

Все, кто оказался рядом с драконами, погибли на месте, а остальные мало что разглядели за дымом и пламенем. Огонь погас лишь пару часов спустя, и только Вхагар невредимым восстал из пепла. Мелейс, переломавшую кости при падении, растерзали на части, у Солнечного было наполовину оторвано крыло, а августейший его наездник переломал себе ребра, одно бедро и получил нешуточные ожоги. Больше всего пострадала левая рука Эйегона, где доспехи вплавились в плоть.

Рядом с тушей Мелейс было найдено тело; полагали, что это принцесса Рейенис, но останки были так обуглены, что с уверенностью никто не мог ее опознать. Любимая дочь леди Джослин Баратеон и принца Эйемона Таргариена, верная жена Корлиса Велариона, мать и бабушка, Несбывшаяся Королева жила, не ведая страха, и погибла в крови и пламени. Ей было пятьдесят пять лет от роду.

В тот день полегли восемьсот рыцарей, оруженосцев и простых латников. Вскоре к ним прибавились еще сто: принц Эйемонд с сиром Кристоном взяли Грачевник и предали смерти весь его гарнизон. Голову лорда Стаунтона отвезли в Королевскую Гавань и водрузили над Старыми воротами, но еще более устрашила народ голова Мелейс, провезенная по городу на телеге. Септон Евстахий говорит, что после этого жители начали покидать столицу толпами, пока вдовствующая королева Алисент не приказала запереть все городские ворота.

Король Эйегон не умер, но так страдал от ожогов, что порой молил богов ниспослать ему смерть. Чтобы скрыть, насколько тяжело он ранен, его доставили домой в закрытых носилках, и он не поднимался с постели до конца года. Септоны молились за него, мейстеры потчевали зельями и маковым молоком, но король все равно спал девять часов из десяти, просыпался лишь, чтобы принять скудную пищу, а после снова впадал в забытье. Беспокоить его позволялось только матери и деснице; Гелайена, снедаемая горем и безумием, даже не пыталась навестить раненого.

Солнечный с раненым крылом, слишком тяжелый для перевозки, ползал в пепле у Грачевника, как огромный золотой червь. Сначала он кормился обгорелыми телами убитых; потом люди, оставленные сиром Кристоном для охраны дракона, стали пригонять ему овец и телят.

«Править страной придется вам, пока ваш брат не поправится», – так, по словам Евстахия, сказал Кристон Коль принцу Эйемонду. Септон также пишет, что принца дважды просить не пришлось: одноглазый убийца своего родича мигом нахлобучил на себя корону Эйегона Завоевателя. «Мне она идет куда больше, чем ему», – говорил он, но королем себя объявить не пытался, называясь лишь Хранителем Государства и принцем-регентом. Десницей по-прежнему оставался сир Кристон Коль.

Между тем проросли семена, посеянные Джакайерисом Веларионом на севере: люди королевы стекались в Белую Гавань, Винтерфелл, Барроутон, Систертон, Чаячий город и Ворота Луны. Если они объединятся с собравшимися у Харренхолла речными лордами, даже крепкие стены Королевской Гавани их не сдержат, предупреждал Эйемонда сир Кристон.

С юга тоже приходили зловещие вести. Внемля мольбам своего дядюшки, лорд Ормунд Хайтауэр вышел из Староместа с тысячью рыцарей, тысячью лучников, тремя тысячами латников и неисчислимыми тысячами наемников, маркитантов и прочего сброда. Со всем этим войском он угодил прямехонько в засаду, устроенную сиром Аланом Бисбери и лордом Аланом Тарли. Хотя два Алана располагали гораздо меньшими силами, они не давали Хайтауэру покоя ни днем, ни ночью: нападали на стоянки, убивали разведчиков, поджигали земли у него на пути. Еще дальше к югу лорд Костейн выступил из Трех Башен и атаковал обоз Хайтауэра. Хуже того, до лорда Ормунда дошли вести, что вдоль Мандера движется войско, не уступающее по численности войску из Староместа, а ведет его Таддеуш Рован, лорд Золотой Рощи. Хайтауэр решил, что без поддержки Королевской Гавани дальнейшее продвижение невозможно.

«Нам требуются ваши драконы», – писал он в своем послании.

Принц-регент, крепко уверенный в собственной воинской доблести и мощи Вхагара, рвался сразиться с врагом. «Шлюха на Драконьем Камне нам не страшна, – говорил он, – как и Рован, и прочие предатели на Просторе. Мой дядюшка, вот кто опасен. Как только Дейемона не станет, все это дурачье, размахивающее знаменами Рейениры, разбежится по своим замкам и больше не будет нам докучать».

На восточном берегу Черноводного залива дела тоже шли неважно: Рейенира никак не могла поправиться. Смерть Люцериса сильно подорвала ее здоровье, и без того хрупкое после тяжелых и неудачных родов. Когда Драконьего Камня достигли вести о гибели Рейенис, королева серьезно поссорилась с лордом Веларионом, обвинившим ее в гибели жены. «Это должна была быть ты! Стаунтон посылал за тобой, – кричал Морской Змей, – а ты отправила в Грачевник мою жену и сыновей своих с ней не пустила!» Все в замке знали, что принцы Джак и Джофф были более чем готовы лететь на материк вместе с Рейенис.

«Лишь я один мог утешить ее величество, – повествует Гриб. – В эти нелегкие времена я оставил шутовство, снял свой остроконечный колпак и стал советником королевы. Вся моя мудрость и участие были отданы ей. Другие и не подозревали, что ими управляет дурак, невидимый король в шутовском кафтане».

Это весьма солидные претензии для такого маленького человечка, и они не подкрепляются ни другими рассказчиками, ни фактами. Ее величество была далеко не одинока: у нее оставались четверо сыновей. «Сила моя и утешение», – говорила о них королева. Эйегону Младшему и Визерису, сыновьям Дейемона, было девять и семь, принцу Джоффри – двенадцать, но Джакайерис, принц Драконьего Камня, находился на пороге шестнадцатилетия, когда, по законам Вестероса, он должен был стать мужчиной.

В конце 129 года Джак вышел из тени матери. Памятуя об обещании, данном Деве Долины, он отправил в Чаячий город Джоффри на Тираксесе. Манкен предполагает, что Джак, принимая это решение, руководствовался в основном соображениями безопасности и хотел убрать Джоффа подальше от боевых действий. Тот долго упирался и согласился лететь, только услышав, что его отправляют защищать Долину от драконов Эйегона. Сопровождать его выбрали Рейену, тринадцатилетнюю дочь принца Дейемона от Лейены Веларион. Рейена Пентошийская, как называли ее по месту рождения, летать верхом не умела, ибо ее новорожденный дракон вскоре умер, однако взяла с собой в Долину три драконьих яйца и еженощно молилась, чтобы они проклюнулись. Сестра-близнец леди Рейены, Бейела, осталась на Драконьем Камне. С детства обрученная с принцем Джакайерисом, она отказалась покидать его, заявив, что будет сражаться с ним бок о бок на своем драконе, хотя Лунный Танцор был еще слишком мал, чтобы выдержать ее вес. Бейела также заявила, что хочет выйти замуж за Джака немедленно, однако свадьба так и не состоялась. Манкен говорит, что Джакайерис не хотел жениться, пока не закончится война, а Гриб все твердит про то, что принц уже был женат на загадочной Саре Сноу, незаконнорожденной девице из Винтерфелла.

Принц Драконьего Камня позаботился и о единоутробных братьях, девятилетнем Эйегоне Младшем и семилетнем Визерисе. В вольном городе Пентосе у их отца Дейемона было много друзей; Джакайерис написал тамошнему принцу, и тот согласился принять к себе мальчиков, пока Рейенира не утвердится на троне. В самом конце 129 года маленькие принцы сели на когг «Веселый путник» – Эйегон Младший с Тучей, Визерис в обнимку с драконьим яйцом. Их сопровождали семь боевых кораблей Корлиса Велариона.