Angel Diaries (СИ) - "AnnaSnow" - Страница 57

— Обещанный подарок за сказку, — пояснил он. — Но это будет потом, а сейчас вам предстоит наказание в виде порки.

Я уставилась на него.

— Вы же не можете серьезно утверждать, что изобьете меня, — я испуганно прошептала.

— Я не собираюсь вас бить, а просто выпорю, кстати, церковь рекомендует это делать, дабы укрепить брак, — возразил граф.

В это время в дверь постучали: это был Гримо. Он передал своему хозяину кнут, которым стегают норовистых лошадей, и розги. Его хозяин кивнул, приняв предметы, после затворил за ним дверь, повернув в замке ключ.

— Сударыня, выбирайте: кнут или розги?

— Вы ненормальный! Немедленно выпустите меня. Я закричу! — я кинулась к двери, но сильные руки меня остановили и слегка подтолкнули к кровати.

— Будете шуметь — привяжу к кровати, воткнув в рот кляп из моей перчатки, — холодно пригрозили мне. — Вы должны понимать, что за проступки несут наказание, начиная с подслушивания в домах герцогов и заканчивая сценами глупой ревности. К тому же на ваши крики сбегутся слуги; вы хотите, чтобы они лицезрели вас в непотребном виде и позе?

— Мы не женаты, — всхлипнула я.

— В глазах закона союз заключен. Не все так страшно, уверяю вас. Так чем пороть?

Зажмурив глаза я кивнула на розги.

— Мудрый выбор, сохраните свою бархатистую кожу, — с этими словами меня заставили лечь на живот, на кровать, под бедра подложив маленькую подушечку и задрав затем мне сорочку.

Я почувствовала, как спина начинает краснеть от этого унизительного положения. Меня погладили по шее, успокаивая, а затем внезапно опустили розгу на самое мягкое место. Я взвизгнула.

— Тихо, не надо будить весь дом; учитесь терпеть небольшую боль. Вы кричите больше от страха и обиды, — услышала я сердитый голос рядом со своим ухом.

Далее последовали удары, я старалась сдерживаться, их можно было терпеть, но горечь от унижения переполняла меня. Я заплакала, уткнувшись в одеяло лицом.

— Ну что вы, я порю вас вполсилы, — меня погладили по спине. — У вас всего лишь слегка покраснела кожа.

Тем не менее, розги убрали. Меня заставили нормально сесть, я глотала слезы обиды и, отчасти, злости.

— Как вы смеете, как вы могли, это так, так… — слезы прервали мой поток возмущения.

Граф вздохнул, достал из-за рукава платок и вытер мне лицо, после подошел к тарелке с пирожными, там лежал небольшой нож, коим он стал резать одно из них на маленькие кусочки.

— Сударыня, ничего страшного не произошло, теперь вы знаете, что за проступком следует наказание, и подумаете, прежде чем, скажем откровенно, флиртовать. Но я говорил и про награду — десерт к вашим услугам.

Он наколол кусок пирожного ножом и поднес мне ко рту.

— Открываем ваш прелестный ротик... — я попробовала отобрать нож, но меня слегка ударили по рукам. — На данный момент будете есть с моих рук, — поступила холодная команда.

— Я могу порезаться, — прошептала устало я.

— А вы осторожно это делайте, я как-то упустил из виду ложку, а спускаться ради столовых приборов вниз уже не стану. Неужели вы не хотите это угощение?

Я осторожно зубами взяла кусочек; угощение было сладким, с густым кремом. Мне осторожно были скормлены кусочки сладкой выпечки.

— Я думаю, что вы захотите запить этот десерт, — он указал на бутылку вина, которую, оказывается, принес Гримо с кнутом и розгами.

— Жалко, кружки нет, но пейте с горлышка, сударыня. Мы одни, и правилами этикета можно пренебречь, — мне подали открытую бутылку.

— Оно ведь крепленное, — я с сомнением посмотрела на предложенное вино.

— Конечно, прекрасное бургундское, давайте, сделайте глоточков пять.

— Это же пол бутылки, я опьянею, — я с подозрением смотрела на графа.

— Ну и прекрасно, захмелеете — быстрее заснете, — указали мне на плюсы состояния под винными парами.

Я вздохнула; во рту было сладко от крема, и жажда становилась довольно сильной. Пить я начала небольшими глотками; когда большая часть вина была поглощена, я почувствовала сильную усталость и зевнула. Вино забрали у меня и проследили, дабы я легла в постель. Но бдить за моими действиями не стоило: переживания этого дня навалились каменной плитой на мои хрупкие плечи, и, стоило мне коснуться головой подушки, как я погрузилась в сон, сквозь дрему поняв, что меня заперли в комнате.

На следующее утро дверь кто-то открыл незаметно для меня, вскоре ко мне пришла Мод помогать одеваться. Она увидела сквозь тонкую сорочку покрасневшее место после наказания, к тому же когда она нечаянно дотронулась до него, одевая на меня юбки, то я вздрогнула.

— Госпожа, если болит, то я могу сбегать к местной знахарке за мазью, она ее знатно готовит и следа не останется, — услужливо мне предложили.

Тут же я представила, как Мод в красках рассказываете своей подруге, мамаше Таже, для чего эта мазь, а в конце дня уже все графство будет знать, что произошло в спальне.

— Нет, спасибо, я думаю, все само пройдет, — ответила я мрачно и села возле зеркала, ожидая, что меня причешут.

— Вам так идет это темно-синее платье из бархата, я уверена, месье графу вы в нем понравитесь, — служанка осторожно чесала локоны, наблюдая за моей реакцией.

— Месье графу абсолютно все равно, в чем я хожу, хоть в мешковине, — прошипела я, хотя мои слова были далеки от истины.

— Госпожа, не переживайте, в браке люди иногда ссорятся; меня мой покойный супруг часто покалачивал за пустяки всякие, да так, что руки по локоть синие были, и ваш отец, бывало, отчитывал вашу матушку, весь дом выслушивал. Это нормальное явление, — Мод старалась меня подбодрить.

— Навряд ли мой отец порол свою жену, — обиженно заметила я.

— Насчет этого не ведаю, чем они занимались за закрытыми дверьми в спальне, но знаю одно: ревность была у них обоюдная.

Я удивленно на нее воззарилась. В моих воспоминаниях они были учтивы друг с другом и никогда не позволяли себе излишние эмоции при нас. Однако затем подумалось мне, в детстве я могла не обращать внимание на какие-либо аспекты их поведения. Удивила же меня близость Луи и зрелой, опытной герцогини, хотя если рассудить, то все было естественно и предсказуемо. Думая о том, как много раньше я не замечала, я спустилась на завтрак вниз, граф уже восседал во главе стола и встал мне навстречу, дабы проводить к месту, которое он выбрал для меня за столом, к себе поближе.

— Вы мрачны и бледны, наверное плохо спали? — учтиво спросил он меня, когда слуги расставляли последние блюда перед нами.

— Да, кошмары мучали, — посмотрев на него исподлобья, ответила я.

— Поделитесь? Говорят, если рассказать становиться легче, правда, чтобы сон не сбылся, вроде еще левую руку надо до крови полоснуть, но я думаю, что рассказа вполне хватит, — Оливье внимательно посмотрел на меня.

 — Мне приснилось, как варвары издеваются над непорочными девами, — произнесла я, стрельнув в его сторону глазами.

— Это скорее всего к снегопаду, — прояснил мой собеседник. — И поменьше читайте эти мифологические непристойности на ночь, надо будет положить в вашем изголовье Библию. Кстати, Рене завтра прибывает, наверное с герцогиней, — ответил граф.

— У нас достаточно свободных комнат, скажу, чтобы их подготовили, — я дожевала булочку с маслом и хотела взять кусок пирога с кремом, который аппетитно до этого ел месье де Ла Фер, но он легонько ударил меня по руке и отодвинул блюдо:

— Вам нельзя: месяц запрета, — я обреченно вздохнула. — Я поеду с управляющим осмотреть земли, что вблизи замка, к обеду вернусь, а вот вас с собой не зову: ни к чему вам мерзнуть на холоде, вы и так свои владения не раз видели. Так что, сударыня, займитесь делами домашними: уборкой замка, проследите за приготовлением обеда — в общем, исполняйте функции знатной сеньоры, которая ждет домой своего господина, — после этих слов я слегка покраснела, вспоминая, как вчера ночью этот господин обращался со мной.

Однако особо дел в замке для меня не нашлось, годами отлаженный механизм работы в нем не давал сбоя. Какое-то время я просто бродила по комнатам, вспоминая свою жизнь здесь до несчастий, затем вспомнив об одном деле, поспешила в спальню своих родителей. Она располагалась в отдельном крыле, которое сейчас пустовало; открыв ключом комнату, я вдохнула: сыроватый, затхлый запах витал в воздухе. Ее видимо редко проветривали. Здесь все было, как и при жизни матери; после ее смерти отец переселился в спальню, поближе к нам с братьями. Здесь же и располагался тайник; незадолго до смерти Луи отвел меня сюда ночью и показал это место, заставив пару раз самостоятельно его найти и открыть.