Испекли мы каравай - Нестерова Наталья - Страница 10

– Бухгалтер у нас моя двоюродная сестра Дуся, – сказала мама Филиппа. – Дуся мне не откажет, я у нее свидетельницей на свадьбе была, потому что жениха месяц сторожила и на аркане в ЗАГС притащила.

– Дядю Петю? – вытаращил глаза Филипп.

– Его, – кивнула мама. – Еще тот гуляка был. Сейчас уж можно раскрыть. Это он теперь как вареник в сметане катается, а в молодости… Дуська брюхатая, заявление подали, а Петька хвостом крутит, лыжи навострил. Я его каждый день у проходной встречала и до дома провожала, как пиявка.

– Тайны мадридского двора, – хохотнул Филипп.

– Про тайны никто не знает, и вы не трепитесь. Зажили они справно, теперь уж внуков нянчат.

Тетя Дуся, Евдокия Петровна, главный бухгалтер швейной фабрики, действительно не отказала.

– Пойдем по минималке, – сказала она, – чтобы не двенадцать процентов, а шесть подоходного. Прибыли показывать не будем.

– Но как же мы без прибыли? – спросила Арина.

– Деточка! Твое дело пироги печь, а как прибыль спрятать – моя забота.

– Еще хотелось бы оговорить вашу зарплату.

– На ноги встанете, тогда и поговорим о зарплате.

Не только бухгалтер Евдокия Петровна работала бесплатно. За электрику Антон не взял ни копейки, только за материалы. Сергей жилы рвал, выбивая на строительном рынке выгодные цены для Филиппа.

Настя то ли искренне, то ли маскируясь объясняла свою бескорыстность цинично:

– Вы для меня не способ заработать, а трамплин. Я хочу заниматься промышленным дизайном, малыми предприятиями. Специалистов по интерьерам жилых помещений как собак нерезаных, конкуренция жесточайшая. Мы с Левкой делаем сайт, на котором все этапы обустройства вашей пекарни будут представлены семь на восемь. Поэтому я постоянно снимаю на видео и фотографирую.

Сайт появился в Интернете еще до открытия пекарни. У Левы оказался не только художественный талант, но и беллетристический. Он написал и выложил на сайте рассказ «Как помножить булки с сексом», в котором смешно и с изрядной долей вымысла описал их споры по поводу витрины. В рассказе был назван город, а действующие лица фигурировали под своими реальными именами. Так началась реклама. С витрины сняли покрывало, которое планировали убрать только в первый день работы, и повесили календарь: «До открытия осталось… дней». Три местные газеты прислали корреспондентов. Журналистов Арина заболтала, ее ведь хлебом не корми (смешное выражение по отношению к Арине), только дай рассказать про тесто, дрожжи и чудо рождения выпечки. В итоге Арине предложили вести колонку: раз в неделю публиковать советы, рецепты и рассказы о хлебах мира.

Настя в телефонном разговоре настойчиво твердила:

– Договорись, чтобы подписываться: «Арина Полякова, хозяйка пекарни „Галина“». Черт! Галина, Арина – в рифму и глуповато. Но это будет постоянная и бесплатная реклама!

Арина хорошо говорила, но совершенно не умела писать. Выразить свою мысль на бумаге была для нее мука мученическая. Строчила Даша. Арина наговаривала, Даша записывала и литературно обрабатывала. Визиты в редакцию газеты и тамошние бойкие журналисты отвлекли Дашу от воспитания чувств и страданий по Леве.

Еще до открытия витрины, к которой потекли любопытствующие земляки, случилось событие, которое едва не поставило на прикол азартно начавшееся дело. Арина забеременела.

Филипп пришел домой и обнаружил жену, ревущую в три ручья.

– Такая радость! Такое счастье! – плакала Арина. – Я беременна, у нас будет маленький.

Ребенок перечеркивал все их усилия. Без Арины пекарня не могла существовать, от Арины зависел успех, на нее главная ставка.

Филипп обнял жену и, переживая конфуз эмоций, принялся бестолково утешать.

Аринин папа потом скажет:

– Сидят голубки: дочка в слезах, зять в соплях. Одно слово – бэзсэсмэны.

Так получилось, что в тот вечер родители Арины пришли домой вместе с мамой Филиппа, которая принесла очередную партию бумажных пакетов.

Арина плакала не столько от счастья или от огорчения, сколько от смеси этих чувств – от стыда. Ей было стыдно перед своим ребенком, хоть он сейчас не больше тараканчика и неизвестно, мальчик или девочка. Стыдно, потому что радуется на полную катушку из-за пекарни, бизнеса, которые пшик в сравнении с новым человеком, их кровиночкой. Однако махнуть рукой на любимое дело и мечту не выходило. А получалось что, только зародившись, бедный ребенок был обделен родительской любовью, и она, Арина, плохая мать.

Переживания Филиппа были точь-в-точь. Он всегда хотел детей и много, какая семья без детей? Но сейчас младенец – нож острый для дела, которое затеяли. На последних сроках Арина не сможет стоять у печей, да Филипп ей и не позволит. А потом малыш родится, надо будет с ним сидеть. На какое время Арина выйдет из строя? На полгода, год, два? Это крах бизнеса, который так и не начался. Прощайте, денежки, усилия, надежды и мечты. С другой стороны, и речи не может идти об аборте. Он, Филипп, своих детей убивать не позволит.

Родители прекрасно поняли настроение Арины и Филиппа, но их состояние горя-радости почему-то вызвало у родителей веселье. Детки скуксились перед нормальной и простой житейской ситуацией. У деток скоро будет своя детка – нашли проблему! Обе мамы с ходу заявили: как Аришка будет на шестом месяце, перейдут в разные смены и по очереди станут помогать в пекарне, а потом, когда маленький родится, так же по очереди будут его нянчить, на два-три кормления, если Аришке надо обязательно в пекарне находиться, можно сцеживаться.

– Что делать? – не понял Филипп.

– Молоко грудное сцеживать про запас, – пояснила его мама.

Филипп с легким испугом уставился на красивую налившуюся грудь жены.

– И кто будет ее сцеживать? – глупо спросил он.

– Уж как придется, – хохотнул папа Арины. – В твое отсутствие придется дополнительные силы привлекать.

– Да перестань! – махнула на него мама Арины. – Шуточки у тебя! Видишь, парень с лица спал. – И не менее «ясно» уточнила: – Главное, чтобы молоко пришло. Но искусственники тоже хорошо развиваются.

– Какие искусственники?! – вспылил Филипп. – У нас все натурально было!

Родители и Арина покатились со смеху. Филипп чувствовал себя глупо, но, глядя на родных, которые не могли остановить хохота, понял, что проблема, казавшаяся роковой и неразрешимой, растворяется на глазах.

Арина, готовясь в потере дееспособности из-за беременности, пригласила на посменную работу в пекарне двух товарок с хлебозавода. Положила честную зарплату – два первых месяца по три тысячи, если дело пойдет, по пять тысяч. По меркам их города это был немалый приработок. Но ведь нелегко после смены или перед сменой на хлебозаводе шесть часов на ногах проработать. Кроме того, требования чистоты и аккуратности как в больничной операционной, от рецептуры ни на йоту не отступать, за украденную ложку муки – мгновенное увольнение. Последнее условие было не случайным. Обе женщины-кондитеры, ловкие и выносливые как рабочие лошади, были заражены всеобщим вирусом воровства. Их бабушки, мамы, дедушки, папы, соседи, приятели, знакомые на протяжении десятилетий несли с предприятий все, что плохо лежит, тырили нужное-ненужное, что подвернется. Это была система: воровали и директора (в крупных размерах), и сторожа (в мелких) – всегда. Арине и Филиппу, естественно, подобные рефлексы были не нужны. Не потому что жалко – противно!

Искусственные рефлексы в отличие от природных, генетических, оказывается, легко теряются. За время работы в пекарне ни одна из женщин плюшки домой не унесла, не заплатив в кассу. Более того, окунувшись в водоворот молодежного бизнеса, повели себя неожиданно. Увидели столичных Настю и Леву, которые буквально на четвереньках ползали по помещению, спорили до остервенения, украшая каждый квадратный сантиметр. И все – за так, за бесплатно.

Свои, местные, тоже не подкачали. Антон, электрик с их хлебозавода, думали себе на уме – рвач, а он за здорóво живешь вкалывает после работы и еще про какие-то цепи слабых токов Филиппу талдычит.