Время любить - Александрова Марина - Страница 10

— Так дело не пойдет, — тихо буркнул Рейн себе под нос, заметив два синхронных кивка Ферта и Руфуса.

— Вы же не обманываете меня? — стоило Рейну спросить это, как хор голосов тотчас оборвался. Мужчины и женщины негодующе переглядывались, точно смущаясь, что солгали, или возмущенно ища взглядом тех, кто посмел.

— Я не лгу, господин, — с придыханием заговорила одна из женщин весьма пышных форм. — Клянусь, не лгу тебе, — подобострастно улыбнулась рабыня.

— Расскажи, что было в ту ночь. — Рейн говорил спокойно и холодно; женщине же в клети казалось, что вдруг на нее взглянуло солнце. Оно приласкало и улыбнулось лично ей. Никогда и никто не говорил с ней так, не смотрел так, точно она единственная женщина в этой Вселенной.

— Все было как всегда, мой господин. Мы готовились ко сну, когда у Эрты отошли воды.

— И что же было дальше? Я хочу знать все, что ты помнишь.

— Эрта сильно кричала, и мы хотели ей помочь, но старый ис’шерец…

— Ис’шерец? — машинально переспросил Рейн.

— Да, в нашей клети был старый раб, ис’шерец. Он сказал, что сам со всем разберется, и велел нам не мешать. Конечно, я хотела помочь, но этот ненормальный никого из нас не подпустил… Видано ли дело, чтобы мужик у бабы роды принимал, стыдоба какая…

— И? Что было дальше? — решив вернуть женщину к рассказу о произошедшем, перебил ее Рейн.

— Ну, — вдруг замялась она, — не знаю как, но все у него получилось, точно сам Айд у него в помощниках вязался, а иначе как объяснишь, чем этот демонов старик пуповину перегрыз… хотя, может, и зубами, с него-то станется! А, потом, когда пришла охрана… э… ну, приплод забрать, вы же знаете, как это бывает? Ну, я слыхивала, что ис’шерцы такой народ, что небывалой силой обладают, так вот и этот старикан один из тех самых… Как зыркнет на дверь, да как заголосит, та с петель и слетела да попутно трех охранников уложила… Да, видать, что-то и с нами со всеми сделал, так как я больше-то ничего и не помню, — подытожила рабыня, мило улыбнулась и кокетливо заправила выбившуюся из пучка прядь за ухо.

Рейн осторожно взглянул в сторону Ферта. Мужчины обменялись выразительными взглядами. Они оба понимали, что загадочный ис’шерец появился в истории неспроста.

— Опиши его, — тем временем сказал Рейн.

— Ну, — глубоко вздохнула женщина, — описывать-то особенно и нечего… — смущенно потупилась она, окончательно разволновавшись и раскрасневшись.

— Начни просто с того, что ты помнишь. Какая у него была одежда? — вкрадчиво говорил Рейн, вплетая в свои слова частицы силы, что действовали на человеческое сознание, открывая и манипулируя им.

— Одежда, — задумчиво повторила женщина, пожав плечами, — вроде ничего особенного. Грязная куртка с запахом, широкие штаны и плетеные сандалии…

— А лицо? Ты видела его лицо?

— Лицо? — нахмурилась рабыня. — Оно было закрыто, — изобразив руками то, как было скрыто лицо старика, сказала женщина.

Этого было достаточно для Рейна, чтобы картинка в голове сложилась. Оставался всего один, в сущности ничего не меняющий вопрос.

— Когда в вашем караване появился этот раб, ты помнишь?

Женщина озадаченно нахмурилась, будто всеми силами пытаясь вспомнить, когда же это могло произойти, но совсем скоро как-то печально выдохнула и покачала головой.

— Не знаю, только одно могу точно сказать: он был в нашей клети, когда мы двинулись из крепости к пустыне.

— Ясно, — бросил Рейн, повернулся спиной к плененным людям и направился в сторону главного административного корпуса крепости. — Я хочу знать, — обратился он к Ферту, — все ли амулеты переноса были возвращены после того, как целителей вернули с места прорыва? И в данном случае меня не удовлетворит простой отчет. Я хочу знать, как дела обстоят на самом деле. Думаю, господину Саймону Тору следует дать объяснения лично мне.

И каждый из присутствующих мужчин почувствовал, что данные слова прозвучали как обещание, не сулящее упомянутому главному целителю ничего хорошего.

Ящера пришлось отпустить у самого подножия моего дома. Водрузив на плечи нехитрый скарб, который мне совершенно не понадобится, стоит попасть в родные стены, но бросить который жалко все одно, я несмело ступила в сторону тропы, ведущей ко входу в пещеру. Молодая мать нервно переминалась у меня за спиной, точно сдерживая вопрос, который не давал ей покоя последние часы. А именно — какого Айда мы тут забыли?!

Я же просто старалась не обращать на нее внимания. Кое-кто другой ждал его от меня. Должно быть, когда-то, не так давно относительно моей жизни, я сошла с ума. Порой мне действительно так кажется. Иначе как еще объяснить мою любовь к разговорам с камнями? В конце концов, я целитель, и я точно знаю, что тело после смерти остается всего лишь телом. Но каждый раз, возвращаясь домой после долгой дороги, я опускаюсь на колени у ближайшего ко мне камня. Это Оттис, интересующийся всем на свете парень. Сколько бы он ни знал, у него никогда не кончались вопросы. При жизни я чаще бывала его слушателем, теперь же он вынужден терпеть мое занудство.

— Я просто присела поздороваться, — на древнеэйлирском заговорила я. — Видишь ли, у меня тут компания, и не хотелось бы, чтобы она решила, что я совершенно чокнутая. Но обещаю заглянуть к тебе вечерком и рассказать о своем пути домой. Я знаю, — тяжело сглотнула я ком в горле, — тебе всегда было интересно, что бы я ни рассказывала тебе, — осторожно коснувшись неровной поверхности камня, я привычно потянулась к нему даром — и, как всегда, не почувствовала ничего в ответ. Поднявшись на ноги, я пошла по узкой тропке, продолжая касаться кончиками пальцев камней. Каждый камень — это имя на моих губах. Забытое, древнее, никем не поминаемое имя. Я последняя, кто помнит. Последняя, кто знает и чтит. — Айрин, — имя лучшей подруги, оно всегда слетает с губ со слезами на глазах. И всякий раз сдержаться мне очень тяжело. Я вновь закрою глаза и представлю их всех такими, какими все еще помню. Точно я вновь стою в круге их силы. — Я нашла его, — все же решив поделиться, прошептала я. — Он все такой же, наш Киран. Все такой же…

Осторожно смахнув непрошеные слезы, я, не оглядываясь, пошла вверх по тропе, что вела ко входу в мою обитель. Каждый раз, когда мне приходилось покидать их, уходя под защиту этих стен или куда-то далеко-далеко, где я могла бы просто представить себя обычным человеком, я чувствовала себя предателем. Словно я бросаю их тут одних. Точно обрекаю их на одиночество. Эта тропа… всякий раз она резала мне душу. И каждый раз, уходя, я обещала им, что вернусь. Что оставляю их ненадолго и что обязательно вернусь. Даже просто пройти мимо было тяжело. Столетия назад я могла часами лежать среди этих камней, не замечая ничего вокруг. Мечтая однажды оказаться среди них. Что ж, думаю, еще пара веков — и все наладится… обязательно…

Путь нам преградила Лил. Белоснежная волчица размером с молодого теленка выглядела настороженной и напряженной. Она лишь взглянула на меня льдинками своих глаз, тщательно принюхалась, безотчетно начиная вилять хвостом под действием моей силы, точно домашняя собака. За моей спиной раздался приглушенный вдох, и это незначительное действие заставило оборотня мигом напрячься и устремиться вперед. Ну, она по крайней мере попыталась это сделать, когда моя рука легла ей на загривок.

— Даже не думай, — тихо сказала я. — Эта женщина пришла сюда со мной, а вот откуда взялась тут ты, мы еще должны разобраться.

Волчица попыталась дернуться вперед, но хватка моя стала лишь крепче. На самом деле я так устала за весь путь, что разбираться с кем бы то ни было у меня уже не было ни сил, ни желания. Но и бегать за рабыней, которая вот-вот готова припустить со всех ног, мне хотелось еще меньше.

— Если она сейчас драпанет, то ты пойдешь ее ловить и уговаривать вернуться, поняла?

Лил нервно дернула ухом, рыкнула и тут же устремилась вглубь пещеры, оставляя нас вдвоем.

— И какого ее сюда притащило? — фыркнула я вслух, гадая, кто еще из моих студиозусов может быть внутри. — Эй, — тем временем крикнула я женщине, что так и не решалась войти. — Либо заходи, либо попробую вернуть ящера и можешь покататься на нем еще, только уже без меня. Так что?