Цой жив еще (СИ) - Ярцев Григорий Юрьевич - Страница 31

- Я растерял счастье, гоняясь за успехом. Потерял сына, на которого возлагал огромные надежды, упустил и дочь, чей эгоизм до сих пор борется со стремлением доказать свою любовь и исправить ошибки прошлого. Я не хочу так жить, понимаешь? Меня здесь быть не должно, я не должен был пережить все это.

- Тогда зачем полез в капсулу?

- Уже сорок лет никто не обращался ко мне на «ты», - горько выдохнул. - Я полез в капсулу, как ты выразился, из-за людей, - за словами последовали откровения о том, как важно дать людям человека, не ведомого, а ведущего. Того, за которым пойдут, которым станут вдохновляться, в идеалы которого поверят. Валерий рассчитывал, что таким человеком станет его сын, воплотив все то, чего не достиг сам, и ошибся; Судьба имела свое видение его участи. - Мы собирались основывать колонии на других планетах, в то время как на Земле не все дома имели доступ к воде и электричеству. Мы привили человеку потребительское отношение к жизни, пренебрежение к чужой жизни и смерти и заботу только о себе. Это мы превратили повседневность в тотальную ежесекундную выгоду везде и во всем, но вашему миру это не грозит, не в ближайшие двести лет точно. Мы не взяли с собой маркетологов.

- Какие еще маркетологи? Зачем ты все это рассказываешь?

- Затем, что ты, в отличие от меня, сможешь пронести идею через века и сделать все правильно, не передавая свое дело, как наследие, а самолично довести его до конца, - в голосе человека сквозило невольное уважение. - Твой дар - это не просто способность оживать, это ключ к будущему.

Услышав слова директора, искатель почувствовал себя на месте Анны, когда Василий взвалил на нее непосильное бремя добраться до Резервации.

- Я этого не хочу.

- Именно поэтому ты подойдешь, как никто другой. Забудь все, что слышал от моей дочери и не вздумай возвращаться. Делай то, что умеешь. Ищи ответы.

- Разве это будет... этично? - Цой решил блеснуть знаниями, которые почерпнул во время знакомства с Анной.

- Если верить некоторым источникам, - непоколебимо ответил директор, - наши предки распяли собственное божество. О какой этике речь?

Искатель уловил, как разговор уходит в далекое от его понимания русло. Даже в запахах, насылаемых Матерью, разобраться проще. Промолчал, не желая продолжать беседу, и директор удовлетворил безмолвное желание собеседника напутственным словом:

- Удачи. И... Цой, ты точно никого не убил?

- Нет.

- Хорошо. Найди того, кто расскажет больше. Важно понять степень угрозы.

- Угу, - искатель посмотрел вслед девушке, исчезнувшей в темноте, умолчав о том, что Обелиск открылся ему. Вспомнил, как его принял Ван Каспер и не хотел повторения истории. Разберется самостоятельно, а уже после расскажет о том, что узнал.

Выбравшись из укрытия, осмотрелся и принюхался - на зеркальной глади под биолюминесцентными джунглями вновь проступили валуны панцирей, но никаких мыслей не возникло. Вдыхал глубже, сначала носом, следом и ртом - ничего. Выбрал тоннель, идущий в сторону, где скрылась незнакомка, и отправился в путь. Проходя у линии берега, подозрительно присматривался к воде, и взгляд зацепился за маслянистые усы, тянущиеся по черной поверхности; что-то плыло внутри и узнавать, что именно не было никакого желания.

Яркость нитей света, вьющихся вдоль тоннеля, усилилась вновь. Искатель почти забыл, каково это ощущать дуновение ветра - воздух здесь любил покой. Не видать ни Солнца, ни Луны, по положению которых научился определять примерное время. Бездумно следовал вдоль нитей, когда резкий запах, ударивший в нос, заставил остановиться. Еще бы чуть-чуть и провалился в бездну. С едва отличимой улыбкой человек принял возвращение Матери; убивать не стремится, понял Цой, осталось узнать, чего хочет. Точно не знает, что он оживет. Глядя в пропасть принял решение сберечь эту тайну, и мысленно передал привет Оену со словами: «Не сегодня».

По правую руку, куда уходил путь, под полукруглым отвесом располагалась вереница монолитных столов самой разной длины и ширины, ко многим из них с высоты, сокрытой темнотой, тянулись изломленные спицы и над каждым, подобно изогнутому хвосту скорпиона, нависали крюки, концы которых образовывали светящиеся сферы, удерживаемые ростками корней. Светились далеко не все; некоторые угасли, давно изжив себя.

Проходя у изголовий столов, касался их пальцами: одни обшарпаны, поверхность других девственна ровная, но каждая имела причудливые канавки линий, чье предназначение осталось загадкой. Мать не желала делиться знаниями. Проведя рукой по очередному монолиту, ненароком оживил невидимый механизм и сбоку от стола выступил рычаг. Цой одернул руку и несколько минут оставался неподвижным, не сводя глаз со стержня. Дотронулся - ничего. Чуть потянул на себя и тот послушно выскользнул из паза. Искатель спутал жезл с роллом, только с локоть длиной, но с такими же тупыми концами. Человек с легкостью держал темный стержень в руке; почти невесомый и идеальный в обхвате. Детально изучив, заметил три кольца, расположенные точно посередине, на почти не отличимом расстоянии друг от друга. Выставив жезл перед собой, дотронулся верхнего кольца, оно чуть шевельнулось, готовое прокрутиться.

Улыбка первооткрывателя легла на лицо искателя. Затаив дыхание, надавил сильнее, и кольцо поддалось приятным пощелкиванием, а после, тупой конец жезла вырос в копье, которое вспороло ладони и пронзило искателя насквозь. Он вдохнул от испуга и только тогда ощутил ужасающее чувство тревоги, пустившее мороз по коже. Кряхтя, Цой пропихивал копье внутрь себя, желая добраться до кольца - лезвие впивалось в руки, пуская по ним щупальце крови, - а когда удалось, оттянул его назад, и оружие приняло привычную форму безобидного жезла.

Раны в брюхе и ладонях кровоточили; запахи поспевали к искателю со всех сторон, и каждый вел туда, где он сможет залечить ранения, но дыры быстро затянулись, оставив после себя лишь кровоподтеки. Тогда отступили и запахи, а затем ударили вновь: окутали смердящие пятна. Цой пережил шок, - это Мать удивилась чудесному исцелению.

Но настоящее потрясение испытал человек.

Ты был здесь кгд-то. Рнше.

Жезл выскользнул из рук, звякнув о поверхность, а ошарашенный Цой плавал взглядом по пустоте в поисках ответов. Давно открестился от поисков прошлого, но никогда бы не подумал, что бывал внутри Обелиска. Может, не правильно понял?..

- Что ты сказала?

Тишина.

- Отвечай! - искатель жадно подался вперед.

Ответа не последовало. Явно что-то скрывает, размышлял искатель над поведением Матери. Почему показала, как устроена жижа и не рассказала ничего о тех, кто заточил ее в огромном бутыле гона.

От мыслей оторвали звуки, походившие на людские голоса и крики. За спиной, там, где чуть не сгинул, загорались мутные пятна огней, выстраиваясь в две ровные линии. На отвесной стене, ведущей в пропасть, прорезались линии света и указав на плоские платформы, уходящие вниз.

Цой вдохнул поток сил, невидимых глазу и почувствовал себя бодрее. Заткнул жезл за ремень и побежал по следам усиливающегося запаха. Перепрыгивал с платформы на платформу, уверенный в том, что Мать ведет его к огонькам. Последняя плита обрывалась метрах в пятидесяти от силуэтов в плащах, что держали в руках такие же жезлы, концы которых светились хилым свечением.

Плащи отбивали босыми ногами боевой ритм, когда из-под помоста, где притаился искатель, пулей выскочила фигура в балахоне. Бежала и двигалась так быстро, что руки и ноги двоились: Цой тотчас узнал в ней человечка, изображенного на столбиках с четырьмя руками и ногами. Следом за мельтешившей фигурой по узкому оврагу неслось целое стадо невиданных прежде зверей.

Балахон быстро приближался к последним огням, и ор плащей нарастал, взывая его к финальному рывку: он прыгнул, и небольшая площадка под ногами провалилась - в нее и угодила часть бездумно несущегося стада. Балахон неудачно приземлился на другой стороне и пронзительно вереща, волочил за собой переломанную ногу.