Желтый дьявол (Том 3) - Мат Никэд - Страница 39

Лепехин и Снегуровский подходят тоже. Читают запись:

«…Иокогама провалилась… Бухта покрыта нефтью и плавающими трупами… В Чикаго ударом в бицепс Джон Билл, чемпион Филадельфии, свалил Фьерро, непобедимого. Это был великолепный удар… Помочь нет никакой возможности… Киото переполнено ранеными… Знаменитая балерина, красавица Дузе, уезжает на отдых со своим новым любовником в Ниццу… Землетрясение продолжается… Предместье Иокогамы превратилось в сплошное озеро. Король Георг чувствует легкое недомогание — у него насморк… Император Японии, божией милостью, жив и удалился в старинный храм Киото. Он молится о ниспослании спасения народу Японии… Слушайте, слушайте! Чарли Чаплин выступает в новой кар…».

— Довольно! Я не могу… — стонет от смеха и колик Чернов. — Вот уморили. Ну, и веселое радио…

— Чорт знает что! — плюется Лепехин и бегом спускается к катеру.

Катер идет обратно во Владивосток.

Над головой уже звезды, а внизу чернядь океана. Вот и показались мириады огней большого приморского города.

Чернов ерошит волосы и что-то про себя декламирует.

— … Я буду ждать… Зайдешь?

— Зайду!

Автомобиль с Лепехиным отъезжает от редакции. Снегуровский по лестнице вверх бурей влетает в редакцию. Кричит:

— Лесной, едем в Японию!..

Лесной устремляет внимательный взгляд на Снегуровского.

— Что ты так взволнован? Уверен ли ты, что поездка в Японию сейчас приблизит нас к разрешению тайны?

— А как же! Мы же собирались…

Лесной загадочно улыбается.

— Что же, поезжай… Посмотрим, кто больше успеет…

Большой красный крест на белой повязке.

Рукав блузы.

Два пальца левой руки и три правой скалывают булавкой санитарную повязку.

Снегуровский встает.

— Спасибо, сестра!

— Санитар Снегуровский?..

— Есть! — Снегуровский поворачивается быстро.

Ему навстречу веселый, смеющийся, идет доктор Светлов.

Они большие друзья со Снегуровским. Николай Николаевич жмет ему крепко руку и, зная его как неисправимого партизана, весело шутит:

— Что, брат, доволен? дождался нового фронта?..

— Ничего! Чепуха… — отзывается Снегуровский и гордо сует ему под нос локоть левой руки с красным крестом.

А на океанском судне идет спешка: доканчивают последнюю погрузку медикаментов, риса, санитарных автомобилей. На носу торопливо закрашивается старое название «Симбирск» и пишется новое: «Ленин».

Советская Россия отправляет свой первый транспорт с санитарным отрядом на помощь пострадавшему от землетрясения пролетариату Японии.

Пароход «Ленин» идет в самое пекло — в Иокогаму, в центр землетрясения.

Весь Владивосток собрался провожать «Ленина»…

Ватанабе, японский консул, тоже пришел «провожать». Он недоверчиво покачивает головой и двусмысленно улыбается.

— Недоволен Ватанабе, что большевики едут помогать японскому пролетариату… — смеется доктор Светлов.

— Да-а…

Проходит на капитанский мостик крепко скроенный начальник экспедиции Бессонов, весь в белом, — настоящий моряк.

Светлов его окликает.

— Что, скоро?

— Да! — оборачивается на ходу тот.

За ним на мостик карабкается толстый кино-оператор Зуев. Он пыхтит и отдувается. Его уже успели окрестить кличкой.

— Дядя Костя! — кричит Снегуровский. — Вы делаете хороший вояж. Подумать только! — первый кино-оператор на величайшем землетрясении…

Дядя Костя только машет рукой. Он не верит в японскую гостеприимность. Он закоренелый пессимист.

Где-то на спардеке тоненьким голоском выкрикивает фамилии уезжающего медперсонала заместитель Губздрава. Его черные роговые очки вспотели. Он часто их поправляет. Он собирает сведения о семейном положении уезжающих на случай провала экспедиции в тар-тара-ры…

Шшии-ууу-ддууу!.. — гудок парохода. И все засуетилось, забегало, заволновалось. Последние приветствия, поцелуи, рукопожатия.

Снегуровский прощается с доктором Светловым и подымается на верхнюю палубу. Нижняя — быстро очищается от провожающих.

В последний момент, прыгая по убираемому трапу, вбегает на палубу Попов.

— Андрюшка, решился? — Снегуровский, довольный, к нему.

— Да, еду! Не выдержало партизанское сердце… — Попов присоединяется к Снегуровскому.

Ддууу… — еще гудок.

Где-то зашумело. Забурлила вода под кормой. Корпус судна вздрогнул и плавно стал отходить от пристани.

Ддууу-у-у-у!!. — длинный протяжный свисток.

Тррр… — стрекочет кино-аппарат, наматывая на свои бесконечные пленки живописную южную толпу провожающих, расцвеченную плакатами и флагами.

Снегуровский складывает рупором руки и кричит Светлову:

— Жаворонку от меня привет!

Светлов что-то отвечает, но ничего не слышно.

Вся набережная оглашается перекатывающимся:

— Ура-а!!

И Интернационалом оркестров.

А винты за кормой все сильнее забирают воду. Все дальше город. Вот совсем скрывается в дымной завесе, пущенной «Лениным» из своих двух гигантских труб. Издали доносится еще гул перекатывающегося «ура» и музыка оркестров.

На третьи сутки, — после перехода по Японскому морю.

Тарррррр… — равномерно работает киноаппарат.

— Товарищи, не мешайте! Посторонитесь!.. — в ажитации, увлеченный съемкой, кричит, распоряжаясь, кинооператор.

«Ленин» плавно входит на иокогамский рейд, покрытый нефтью и трупами. А впереди на него надвигается дымящийся город и разрушенная зона морских укреплений.

Зуев, ошарашенный грандиозностью картины, не знает, что сначала снимать, и, наконец решив, начинает снимать все.

Трррррр… — работает аппарат.

КИНОЛЕНТА

«Землетрясение в Японии»

Идет общий вид: 3-ий план (и объектив аппарата слева направо плавно передвигается, радиусом охватывая горизонт) —…желтая полоса обвалившегося берега. Белые сахарные головы маяков, поваленных в море. Оползень с пальмами. Маленькие картонные домики — это эспланада. Дальше — стальные остова домов. Дымящиеся развалины. Американский крейсер, английский миноносец, итальянский монитор. Японское сторожевое судно, и опять американские суда — их больше всех. Дальше — как цапли склонили свои гигантские клювы обрушившиеся подъемные краны военного порта. Лопнули и сползли в море нефтяные цистерны. А дальше — кладбище затонувших судов…

Крупно: вымпел на торчащей из воды мачте. Нос судна. Корма. Шлюпбалка.

«Ленин» проходит военную зону…

Крупно: дуло орудия торчит из воды. На нем белая чайка охорашивается.

2-ой план: блиндажи со снарядами.

— Товарищ Зуев! Смотрите — трупы, трупы… — кто-то кричит с носа. Кинооператор не зевает.

2-ой план: японец, разбухший, с обожженными руками и лицом (трусики пузырем обтянули торс и ноги); труп ныряет под пароход.

Еще труп.

Крупно: изящный маленький ротик полуоткрыт, белеются ровные зубки. Носик и… огромные полопавшиеся глаза, полные ужаса. Изящная прическа так и не тронута, точно мусмэ собралась на прогулку.

«Ленин» проходит на внутренний рейд.

— Смотрите, нам салютуют!.. — кричит Снегуровский, подбегая к Зуеву. — Не зевайте!..

Крупно: американский золотозвездный флаг приспускается. «Ленину» навстречу спешит японский таможенный катер.

2-ой план (на аппарат): катер дымится, качаясь на волнах. На носу стоит грязный задымленный японец.

Вот катер пристал. Японцы бегом по трапу на пароход.

Трррррр… — продолжает трещать аппарат.

2-ой план: Два грязных, оборванных японских офицера берут под козырек. Начальник экспедиции тоже. Встреча.

Крупно: два лица: японского офицера — растерянное, тревожное; русского — спокойное, приветливое.

3-ий план: общее приветствие санитарного отряда.

Кто-то догадывается принести хлеба и передать на катер команде и дать офицерам.

Крупно: улыбающиеся глаза, белые зубы, вцепившиеся в мякиш хлеба. Расплывшееся в улыбку черное от сажи и копоти лицо. Лоснящиеся, напруженные мускулы скул. Задранные на затылок фуражки без значков. Братание. Японская и русская рука — два моряка.