Шахматы. Чёрная королева (СИ) - Флёри Юлия - Страница 90

— Это клетка, Марта. — Проговорил медленно и внушительно. Твоя. — Дополнительно кивнул, на руки, ограничивающие ее в движениях, намекая. — А я клеткой владею. Захочу — крылья в ней распустишь, захочу — задохнешься от нехватки воздуха. — Руки плотнее поставил, давая возможность ощутить разницу. И не отпустил. — Я никогда не познакомлю тебя с моей матерью, потому что она умерла. Давно. Шесть лет назад. Хотя мне кажется, что все это было и не со мной. Будто в другой жизни. Я никогда не познакомлю тебя с моим отцом, потому что ненавижу его. Не хочу, чтобы он даже взглядом тебя касался. Ты хотела познакомиться с моей семьей? Я и есть семья. Я один. А теперь еще и ты. И, как ты правильно сказала, это случилось не сегодня. И даже не два дня назад, когда ты сходила к врачу и, кстати, я это заметил. И, уж тем более не в ту ночь, когда переспали. Что за глупость? Наверно, только беременной женщине подобное могло прийти в голову. — Вроде и усмехнулся, но интонация о другом говорила. — Это случилось в нашу самую первую встречу. — Прошептал, в точности ее слова повторяя. Щекой о ее щеку потерся, внимательно следя за тем, как Марта пытается это его действие ловить, прикосновение продлить. — Одного взгляда хватило, чтобы все понять. Только я, точно как и ты, сопротивлялся, ссылался на какие-то условия, пытаясь убедить себя в обратном. Так мне было удобно. Так было бы правильно. И все то время… от того самого первого взгляда до этого, сегодняшнего, — головой кивнул, не позволяя отвлекаться, — все это не более чем недоразумение. Муж твой, протесты, уловки. Муки совести там же, приносящие боль решения… Все это пыль, Марта.

Вадим головой качнул, на какое-то время прикрыв глаза.

— Когда мать умерла, мне казалось, я разучился чувствовать. Сейчас говорю о том, высоком, что соединяет людей на века. — Поторопился пояснить. — А тебя встретил и понял, что ошибался. Просто есть люди, которые заставляют нас жить. Ты моя. Ты делаешь меня человеком. Я никогда не отпущу тебя, потому что сдохну в ту же секунду. Вряд ли это можно будет заметить внешне. Ведь я буду так же дышать, улыбаться, возможно, даже покажусь при этом счастлив. Но в тот момент сдохнет, отключится то самое чувство, что делает меня совершенным. Потому что это и есть ты. Мое совершенство. То, чего не мечтал получить, чего не надеялся увидеть. Ты несешь свет, а внутри меня уже давно густая темнота, непроницаемый туман. Настолько сложно все, что я и сам запутался. И в жизни моей нет ничего красивого, стоящего. Просто путь от рождения к смерти. Ты наполняешь этот путь смыслом.

Устало выдохнул, но Марта ждала продолжения и он продолжил.

— Я тяжелый человек. Я непробиваемый. Не умею уступать, не желаю понимать и прислушиваться. Только добиваться могу. Тебя добился, внимания твоего. Потому что точно знал: оно того стоит. И… я не убегаю от тебя. Я даю тебе шанс быть собой. Не позволю сломаться, под меня прогнуться — даже не пытайся. Собой будь и сделаешь меня самым счастливым.

— Но… — Возразить попыталась, а Вадим лишь головой едва заметно качнул, убивая нотки протеста на корню.

— Это первый и последний раз, когда мы говорим на подобную тему, потому что трепать языком не входит в список моих слабостей. Ты постарайся запомнить с первого раза. Так будет проще. — Задумался и вдруг устало усмехнулся. — Хотя вру, проще не будет. Сложно! Со мной и не может быть по-другому. Но у тебя всегда будет возможность отступить, подумать. Побыть наедине с собой, чтобы потом вернуться ко мне и с новыми силами продолжить наши непростые отношения. Всегда так будет. Даже не пытайся сбежать. Ни от себя, ни от меня. Я люблю тебя, Марта. И я всегда буду на твоей стороне. Даже в тот момент, когда тебе вдруг покажется иначе. Защитить тебя постараюсь. От всего. Даже от себя самой. Об одном только прошу: верь мне. И тогда все будет. Все.

Слишком резко замолчал, все внимание на это молчание забирая, а Марта даже дыхание затаила, хотя, казалось бы, что хотела, услышала.

— Но я никогда не женюсь на тебе, солнце. — Проронил Вадим и ни доли вины за собой не чувствовал. Только челюсти сильнее сжал, глядя, как у Марты уголки губ поползли вниз. — Никогда. — Повторил и, за талию придерживая, тряханул, давая понять, что не сон это, а реальность. — Ты больше чем жена. Ты судьба, понимаешь? И как бы сложно все ни закрутилось, судьбой и останешься. Судьбой, счастьем, наказанием — все ты. Но не проси меня переступать через себя. Люблю тебя. Жениться, — головой покачал, отрицая, — нет! — Подвел черту под сказанным.

— Может, еще скажешь, почему?..

— Может и скажу. Только не сейчас.

— Ты делаешь мне больно…

— Просто хочу быть честным. Хотя бы с тобой. Потому что со своей совестью давно не в ладу.

Не позволил оттолкнуть себя, и сильнее прижал, когда сама вырваться попыталась. Поперек груди обхватил и шептал что-то успокаивающее, убаюкивающее на ухо. И лишь когда Марта окончательно притихла, снова в ее глаза взглянул, не боясь того, что зеркальное отражение исказить этот взгляд может.

— Два дня назад ты была у врача. Два дня назад ты сказала мне об этом и добавила, что теперь будет чем заняться. Как видишь, я все помню. — Проговорил, отрезвляя. — А сейчас мне пора на работу. Одно помни: эта самая работа имеет свойство заканчиваться. В твоих глазах я вижу множество глупостей, которые можно совершить за эти несколько часов. Только оно того не стоит. Я уже весь твой и никакое давление ближе меня не сделает.

— Ты меня с кем-то путаешь. Глупости? Не обо мне! — Гордо вздернула подбородок Марта, заставляя рассмеяться.

Только тогда, пожалуй, Вадим и отступил. Только тогда и напряжение отпустило, которое вот уже как десять минут вздохнуть не дает. Пятясь назад, он к входной двери отошел. Все так же, не отпуская взгляд, накинул пальто, натянул ботинки, за ручку дернул, чтобы выйти, но отчего-то остался. Желваки на скулах дернулись и пропали, а после Вадим уверенно в сторону Марты посмотрел.

— Я рад, что у нас будет ребенок.

И снова желваки на скулах. Сейчас дольше держались и четче видны были. Вадим прищурился и рукой по волосам провел, уничтожая привычно идеальную прическу.

— Знаю, нужно что-то сказать. — Недовольно рыкнул, так, будто Марта что-то от него требовала. — Что-то стоящее, возвышенное. — Нервно хмыкнул. — Так, чтобы надолго проняло, а у меня не получается. — Сдавленно прошептал, словно сам этому удивлен. Руками развел так же. — Умом я понимаю, что ты сказала, но… черт! Точно не со мной, так пусто сейчас внутри. Не прочувствовал. Не осознал, наверно, но я действительно рад. Честно… не думал даже, что это вот так случается. Вот так вдруг. То есть я знаю, откуда берутся дети, я знаю, что к этому ведет, но… Марта, то, что ты сейчас сказала, то, как ты сказала, для меня очень важно. Ребенок — это доверие. Твое доверие ко мне. Крайняя степень. Так, что слов, в общем-то, и не нужно. Наверно, чтобы до меня дошло, нужно время. Ты мне его дашь?

— В конце концов, твое рабочее время не резиновое и ты когда-нибудь вернешься. — Вроде и неопределенно, а на деле, так совершенно точно ответила Марта и лишь усмехнулась тому, с какой довольной мальчишеской улыбкой Вадим из квартиры выскочил. — Я тоже рада. — Прошептала и на отражение в зеркале посмотрела, чувствуя себя бесконечно счастливой.

А вечером Вадим вернулся. С цветами. С вином. Смотрел на Марту жадным взглядом и будто изменения в ее теле, во взгляде, в лице найти пытался. Наверно, находил, тому и радовался. Правда, улыбку все чаще старался сдержать. Прикасался нежно, осторожно. Не оттого, что боялся причинить боль, а, подчеркивая важность момента. Кончики пальцев целовал, за талию придерживал, а когда уснула, еще долго охранял. Сидя у ее ног, как верный пес. Так себя и чувствовал. Только ей не показывал. Чего-то боялся…

А с наступлением весны Марта расцвела. Она парила в мечтах и фантазиях, летала во сне и наяву. Улыбалась каждому новому дню и украшала своим присутствием суровые будни угрюмого майора.