Шахматы. Чёрная королева (СИ) - Флёри Юлия - Страница 60

— Мне не спалось… — Пожал плечами, когда Марта все же раскрыла опухшие после тяжелой ночи глаза и своим взглядом вывернула на него ушат обвинений.

— Да уж…

— Идем купаться! — С задором повторил уже озвученное ранее предложение и руку протянул, но понял и не стал давить, когда Марта на нее с сомнением покосилась. — Марта, то, что произошло ночью… ты не торопись с выводами, ладно? Я погорячился… — Поторопился заверить, только против себя не попрешь и Вадим тут же поджал губы. — Наверно… — Выдавил как-то потеряно, но она поняла. Головой кивнула.

— Я справлюсь. — Выдала вдруг, вставая. — Совру, если скажу, что была рада подобным откровениям. Совру, если скажу, что все это мерзко, гнусно, недопустимо. Я пока не решила, как ко всему этому относиться. — Заломила пальцы, выдавливая из себя признание. — Что хочешь обо мне думай, но это действительно так. Единственное, о чем прошу… Не смей на меня давить! И… идем к морю. — Головой тряханула, отступая от никому не нужной серьезности.

Не захотела ловить, читать, переосмысливать его взгляды. Схватила купальник и к ванной направилась, чтобы привести себя в порядок после ночи, переодеться.

Плавали долго. Молча. Ни о чем не договариваясь, не уславливаясь. И этот заплыв чем-то напоминал обоюдное желание выбиться из сил. Освободить не только тело, но и голову. К берегу вернулись с ощутимой тяжестью в мышцах, с напряжением в легких и с приятным ветерком в голове вместо мыслей. Марта минут на пятнадцать раньше, Вадим за ней.

А после лежали, подставляя пока еще щадящему солнцу подготовленную после предыдущего отпуска кожу. Вадим через некоторое время ушел к дому, а вернулся оттуда с порцией холодного несладкого чая для себя и Марты.

— Спасибо. — Глянула она на мужчину поверх очков. — Иногда твоя способность читать чужие мысли бывает очень даже полезна. — Улыбнулась, сделав желанный глоток. — На самом деле, я так устала, что сдвинуться с места будет сродни подвигу.

— Я так и понял…

Отмахнулся он и устроился рядом. Только не на спину лег, а на бок, лицом к Марте развернувшись. Некоторое время просто разглядывал ее, а потом разглядывал с пристрастием.

— Я так понимаю, ты не устал вовсе. — Нетерпеливо выдохнула она, на взгляд отзываясь. — Иди, нагони еще километров сколько. Глядишь и полегчает.

— Солнце, если бы все было так просто…

— Ты не в настроении?

— Почему?

— Мне казалось, вчера все было предельно ясно: ты называешь меня по имени и никак иначе. И вот я снова слышу это дурацкое обращение. Оттуда и вопрос: ты не в настроении?

— Да нет… непонятно просто… Когда мы разговаривали о твоем муже, я отчего-то представлял состоявшегося трудягу-политика, который, пусть и недалек, но тебя, возможно, достоин. А, узнав выбор, несколько растерялся. Пояснишь?

— А что тут пояснять? Юра перспективный, пробивной, порой даже дотошный. За его спиной мне будет комфортно и спокойно. Так, почему не он? Да и… что значит это твое «достоин»? — Солнцезащитные очки подняла на лоб, чтобы искажение взгляда убрать и на локтях приподнялась. — Я сама, что из себя представляю? Заниженной самооценкой не страдаю, но и с самокритикой все в порядке. Из достоинств что? Молодость, глупость, да положение отца в довесок. И если первые два достоинства, — на этом Марта многозначительно хмыкнула, — останутся со мной еще на какое-то время, то стать неугодным и лишиться всего можно за доли секунды и тогда не то, что Юра… кто похуже не заинтересуется.

— Звучит как-то неправдоподобно.

— Но это так. Я не знаю другой жизни, кроме той, к которой привыкла. И, проработав целый год, скажу наверняка: знать ее не желаю. И каждый раз, сталкиваясь с чужой бедностью, нищетой, неуважением со стороны супруга, понимаю, как же мне повезло.

— Довольствуешься малым? Все так просто?

— А зачем усложнять? Да и «довольствуюсь малым» не совсем верно сказано. У меня есть все то, к чему привыкла. И я слишком умна, чтобы это терять или менять на призрачную мечту. Что такого заманчивого есть вокруг? Ради чего нужно рисковать, отказываться от пусть и не идеальной, но стабильной жизни?

— Только чувства могут подвигнуть человека на безумства, Марта. Проработав в органах без малого семь лет, кое-что повидав, только такой ответ приходит на ум.

— Чувства? Какие? — Заинтересованно улыбнулась.

Локти затекли и, ожидая беседы долгой и интересной, Марта, зеркально отображая позу Вадима, так же на бок улеглась.

— Неужто любовь?.. — Прищурилась. — К тебе? — Понятливо потянула и рассмеялась в голос. — Ты мне нравишься Вадим и, думаю, сказав это, я планету не открыла. И я тебе нравлюсь. А еще примешано желание. Крепкое и уверенное с твоей стороны. Значительно слабее, призрачнее с моей. По причине неопытности, само собой, ведь влюбиться в тебя можно, что уж тут скрывать. В эту ауру силы, властности, таинственности, которой ты окутан. Кто не любит плохих парней? Кто не подвержен этой болезни? И я не стала исключением, ведь ты пробуждаешь интерес. Даже тогда, в образе местной шантрапы я выделила тебя из толпы. Выделила, не скрою. И слушать тебя мне нравится. Доводы твои, аргументы, утверждения. И с точкой зрения частенько бываю согласна, но при чем здесь любовь? Сам-то ты, что знаешь об этом чувстве? Разве оно рождается вот так, только оттого, что ты отличный парень, явно не промах, а я, так, просто загляденье, девушка-мечта? Разве так это происходит?

— Любовь — это родство душ, Марта. Это объединение двух отдельных личностей в одно целое. Это жертва. Ты жертвуешь собой, своими интересами ради другого.

— А потом тебя втаптывают в грязь, когда становишься не нужен. — Холодно усмехнулась Марта и отвернулась. — Я не хочу однажды оказаться в числе этих растоптанных личностей. Как бы ни было сладко вначале. — Осторожно вздохнула. — Однажды мама сбежала от отца. Сбежала за любимым. Потом, вернувшись, она не сказала, что это была ошибка. Она, вообще, ничего не сказала, просто стала другой. Вскоре после этого побега родилась я. А когда подросла, частенько слушала дивные сказки о принцах, но все они заканчивались совсем не так, как принято. И каждый вечер мама шептала мне на ухо одну простую истину: никто не будет меня любить так, как я этого достойна. Что я знаю о тебе, Вадим? Что ты хочешь мне предложить взамен того, что пытаешься отобрать? Ту же сказку, которая имеет свойство заканчиваться?

— Нельзя примерять на себя чужую роль, Марта. Это тоже приводит к ошибкам.

— С самого детства в свой адрес я слышу обращение «дурная кровь». Так любили говаривать моя бабушка и сестрица. Просто хочу, чтобы ты знал: я сама себе не прощу, если они вдруг окажутся правы. Я всегда старалась быть лучшей. Идеальной во всем. И, знаешь, оно того стоило. Я целой себя ощущаю, зная, что все делаю правильно.

— Правильно для кого?

— Для самой себя, конечно. Не хочу, чтобы про моего ребенка однажды так же сказали… «дурная кровь».

— С каких пор быть не таким, как все, стало плохо?

— А с каких хорошо?

— Хорошо, Марта. Сложно, порой даже больно и невыносимо обидно, но хорошо.

— Поэтому ты сегодня один, а завтра другой? Утром разбойник, а вечером честный страж правопорядка? Вчерашний босяк с улицы, сегодня пытается выглядеть героем-любовником и заполучить доверие. Интересная позиция.

— Я хотя бы пытаюсь вырваться из паутины условностей, правил и запретов. Я не такой, как все. Не честный, не правильный, не законопослушный. Я ненавижу контроль. Ненавижу рамки, в которые меня с самого детства пытались затолкнуть. Отцу всегда было стыдно за мое поведение, а я не понимал, отчего так, ведь ничего плохого не делал. Просто не желал идти в стаде баранов и издавать, подобное остальным, блеяние. У меня свой путь. И его несогласие, нежелание принять такую истину только придает сил. У меня своя жизнь, испортить которую дурацким условностям я просто не позволю. Чужая жена, Марта? Этим ты прикрываешься? А мне плевать! Желанная женщина — вот единственная мысль, которая возникает в голове при взгляде на тебя. Она и движет поступками.