Т-34. Выход с боем - Лысёв Александр - Страница 48

– Проверь гауптмана. Не был ли замешан в военных преступлениях. Ну и прочее. И побыстрее. А Терцева… Нет, больше не надо. Все-таки не сорок первый год – сорок пятый. Не вижу смысла – они уже все доказали десять раз. Пора их оставить в покое.

И, чуть хлопнув майора по плечу, добавил уже полушутя:

– А ты молодец! Научился работать. Поначалу-то таким адвокатом был, а?

Майор позволил себе чуточку улыбнуться самым уголком рта.

Комбат с Коломейцевым долго смотрели вслед уехавшему «Студебеккеру», пока не подошел Ветлугин. Тряхнув полной флягой, напомнил:

– Немцу-то мы налили. А себя обидели.

– Себя обижать нельзя, – философски заметил Витяй.

– Пойдем исправлять, – распорядился Терцев. – Немедленно!

Они успели еще совсем ненадолго побывать под самым Берлином. До полной капитуляции вражеской столицы оставался всего один день, когда после нескольких боевых столкновений на городской окраине бригаду форсированным маршем направили дальше на юго-запад. Проезжали аккуратные сосновые леса с ровными, расходящимися в разные стороны рядами ухоженных просек. Это явно были охотничьи угодья. Все перекрестки на них занимали вооруженные посты. Стояли самоходки, орудия, были оборудованы мешками с песком пулеметные гнезда. Территория еще не была полностью зачищена – по лесам бродили остатки рассеянных германских подразделений. На каждой развилке строгие и серьезные девушки-регулировщицы четкими, выверенными жестами при помощи флажков указывали направления следования колоннам.

Покачиваясь в такт движению танка, майор Терцев, высунувшись по пояс из откинутого башенного люка, рассматривал окрестности. И лес, и светлая песчаная грунтовка, по которой молотили сейчас гусеницы машин, и даже низкое серое небо – все выглядело чужим, не таким, как дома. В голове сама собой неотступно крутилась одна-единственная мысль: сколько еще продлится эта проклятая война? Неделю, две? А может, несколько дней? Хотелось, чтобы вот прямо сейчас по колонне прокатилась бы команда «Стой!». И им объявили бы – все! И никто-никто больше не погибнет. Он стянул с головы танкошлем, посмотрел в обе стороны. Задирая и опуская на ухабах стволы орудий, по лесной дороге впереди и позади от них вереницей шли танки спешно брошенной выполнять новую задачу бригады.

«А вдруг сейчас объявят?!» – прямо обожгла все внутри мысль.

Боясь пропустить важное известие, он поспешно натянул танкошлем обратно и спустился в боевое отделение. Усевшись на командирское место, встряхнул головой. Нет, такие мысли нужно пока гнать от себя прочь. Но он верил и чувствовал – подождать надо еще совсем немного. Сам воздух вокруг уже был пропитан окончательной победой…

Когда впереди по ходу движения колонны раздались выстрелы, у Терцева буквально сжалось сердце. Подобное чувство испытали, наверное, все – никому не хотелось умирать на самом пороге такого долгожданного мира.

Пришел приказ рассредоточить танки их батальона на опушке леса. Отдав необходимые распоряжения и оставив старшим Коломейцева, майор направился к машине комбрига, выяснить обстановку и получить распоряжения.

Выяснилось, что головной дозор напоролся на очаг сопротивления у перекрестка шоссейных дорог и после короткого боя был вынужден отступить. Лес дальше через несколько сотен метров заканчивался. За ним начиналось поле. В бинокли они рассмотрели полуразрушенную деревню. Разведчики доложили – в деревне замечены значительные силы немцев. По всему видать, настроены решительно. Словно в подтверждение этих слов, возвращая их снова в реальность, тяжкую и кровавую, с таким до боли знакомым характерным звуком ударили по опушке германские 75-миллиметровые танковые орудия. Снаряды разорвались в другой стороне – там, где из леса выходила дорога, по которой нырнули обратно после огневого столкновения броневик и мотоциклы нашего отступившего дозора. В первый момент Терцев ожидал сигнала к общей атаке, но вместо него последовал запрос:

– Майор, доложите наличие снарядов!

– Только бронебойные и подкалиберные! – отрапортовал Терцев подполковнику – командиру бригады. – От пяти до десяти штук на машину.

– Остаток топлива?

– Почти по нулям. Вышел большой перерасход на последнем марше по пересеченной местности.

В двух других танковых батальонах бригады картина была аналогичная. Комбриг раскрыл планшет с картой. Его обступили командиры. Судя по рельефу, вокруг деревни справа и слева возвышались недоступные для танков почти отвесные косогоры, поросшие сосновым лесом. В обход – несколько десятков километров.

– Так точно, танки вокруг деревни не пройдут, – доложил только что подошедший и еще запыхавшийся после боя командир разведдозора. Стер пот со лба, поправил на себе снаряжение. Он успел осмотреть все на местности.

Противник грамотно занял очень важную, ключевую позицию. Все дороги сходились у этой деревни. Единственная возможность двигаться дальше прямо – только через этот населенный пункт.

Комбриг захлопнул планшет:

– Та-ак…

В предыдущих городских боях они расстреляли и не успели пополнить ввиду безостановочного форсированного марша осколочно-фугасные снаряды в танковых боекомплектах. Без них обстреливать позиции противника в каменной застройке представлялось малоэффективным. Да и особо нечем было обстреливать и вообще вести бой. А выводить танки без артподготовки в лобовую атаку комбриг считал в данной ситуации неоправданным. К тому же число танков было далеко от списочного состава – бригада уже понесла значительные потери в предыдущих боях. Для подавления очага обороны перед ними требовались пушки. Да и все равно в любом случае, даже если бы они атаковали деревню сейчас, без топлива и боеприпасов дальнейшее продвижение и выполнение задачи было невозможно. Последовало распоряжение:

– Танки пока загнать в лес и замаскировать. Вызовем артиллерию.

И, обернувшись к своим командирам, пояснил:

– В лоб мы их, конечно, возьмем. Но они нам на этом поле перед деревней половину машин сожгут из-за укрытий. А остальные обсохнут вконец и встанут за деревней.

С доводами комбрига поначалу согласились и в штабе корпуса, куда они сообщили обстановку. Дали им информацию, что заправщики и машины со снарядами в нескольких часах пути – все дороги забиты техникой. Комбриг поморщился – отставали от графика. Заправка и пополнение боекомплекта должны были произойти раньше. А тут еще эта деревня с какими-то упрямыми окопавшимися немцами. Ладно, пока ничего не поделаешь – надо ждать.

Однако вместо артиллерии пока что к ним через пару часов прикатила уже хорошо знакомая за последнее время «полуторка» с громкоговорителем и «Виллис» сопровождения. Автоматчики охраны остались в «Виллисе». На землю спрыгнул переводчик – все тот же очень интеллигентного вида старший лейтенант в круглых очках и с пухлой полевой сумкой на боку. За ним, собирая на себе недоверчивые взгляды танкистов, на этот раз выбрался из машины человек в немецкой офицерской форме без погон.

– Товарищ предложит противнику сдаться, – пояснил появление немца в их рядах старший лейтенант.

В принципе, подобные группы они уже видели неоднократно, особенно на территории Германии. И довольно часто такое срабатывало – после переговоров противник складывал оружие, особенно в последнее время.

Переводчик что-то сказал немцу. Тот кивнул и направился к транслирующей установке. Вытащил из нагрудного кармана кителя сложенный пополам заранее заготовленный листок бумаги с текстом. Пока разворачивал бумагу, из нее вывалилось и брякнуло о выпиравший из земли большой корень дерева что-то металлическое. Немец быстро нагнулся, поспешно поднял оброненную вещицу и упрятал ее обратно в карман, застегнув пуговицу. Однако от глаз Терцева и стоявших рядом танкистов не укрылось, что это был нагрудный штурмовой пехотный знак за рукопашные атаки.

Кто-то из бойцов присвистнул.

– И давно он «товарищ»? – процедил сквозь зубы скрестивший руки на груди башнер в прожженном замасленном комбинезоне.