Т-34. Выход с боем - Лысёв Александр - Страница 4

Он не видел, как рядом отчаянно маневрировала, выписывая невероятные пируэты на закопченном снегу, последняя машина их роты. Танк второго взводного, дважды уклонившись от выстрелов «пантеры», показавшейся было опять из-за косогора, заставил огнем своего орудия вражескую «пятерку» на время снова убраться с линии огня. Затем, прикрываясь дымом и корпусами чадящих «тридцатьчетверок», описав дугу, взводный попытался подойти к ним вплотную. Башенные люки на машинах Терцева и Малеева были задраены и так и не открылись. Только с третьего подбитого танка соскочили две фигуры в темных комбинезонах. Выпущенная откуда-то из дымно-снежного марева пулеметная очередь заставила их бухнуться в снег. Секунды спустя одна фигура быстрой тенью метнулась к медленно сдававшему назад советскому танку. Вторая так и осталась лежать ничком на оплавленном насте. Запрыгнуть на броню удалось только одному из членов экипажей всех подбитых машин. С огромным риском откинув в разгар боя верхний люк, его за две секунды втащили в боевое отделение. Люк тут же захлопнулся. Подняв голову, Ветлугин увидел отходившую от него «тридцатьчетверку». Рывком встал на колени, прислонился спиной к каткам своей машины. Его заметили, попытались снова подать вперед. С диким визгом со стороны поля в башню машины взводного прилетел снаряд и, срикошетив, снопами искр взметнулся, казалось, в самое небо. Ветлугин моментально распластался вдоль гусеницы, вжимаясь в оттаявшую грязь. Там, в поле, продолжали по ним вести огонь уцелевшие вражеские танки. Будто оглушенная, «тридцатьчетверка» покачалась на тормозах. Затем огрызнулась в сторону противника пушечным выстрелом. Попыталась еще продвинуться вперед и едва увернулась от очередного разрыва, прогремевшего у нее за кормой.

– Уходите! – отчаянно закричал Ветлугин и, понимая, что никто не может его слышать в этом грохоте и лязге, снова приподнялся и ожесточенно замахал руками у себя над головой. Через секунду ему пришлось опять вжиматься в грязь, буквально зарываясь во вспаханный траками чернозем.

Каким-то чудом последняя «тридцатьчетверка» вырвалась из череды разрывов вокруг себя и, петляя и набирая ход, стала удаляться, развернув башню на сто восемьдесят градусов. Порыв ветра сдернул завесу дыма с вражеских танков в поле. Улучив момент, взводный ухитрился точно угостить снарядом высунувшийся вперед «штуг». Тот завертелся на месте с перебитой гусеницей, загребая снег со стороны неповрежденного борта. Вновь выкатившаяся из своей засады «пантера» дважды безрезультатно стреляла вслед уходящему русскому танку. И каждый раз он умудрялся увернуться, резко меняя траекторию движения буквально почти одновременно с проблесками вражеских выстрелов. Неприятельские машины кинулись следом, окончание боя смещалось в сторону. У подбитой «тридцатьчетверки», за которой укрывался Ветлугин, от жара начал плавиться резиновый бандаж на катках. Нырнув в шлейф едкого дыма, черный, словно негр, в поисках нового укрытия он перебежал к машине капитана Терцева. Там языки пламени лениво лизали моторное отделение. Стоявший чуть в отдалении еще один «штуг» с искореженной от таранного удара ходовой частью признаков жизни не подавал. Ветлугин собирался нырнуть под днище подбитого танка – самое надежное на данный момент убежище. Был вполне реальный шанс отсидеться там и, дождавшись, когда все закончится, попытаться пешком выбираться к своим. Голыми руками против железных монстров противника все равно ничего не сделаешь. Конечно, сверху могло рвануть в любой момент. Но тут уж выбирать было не из чего – укрытие было жизненно необходимо. Он слышал еще один орудийный выстрел невдалеке, но не видел, как выпущенный «пантерой» снаряд все-таки достал почти у самого уходившего вниз косогора «тридцатьчетверку» взводного. Загоревшись, она тем не менее огрызнулась выпущенным напоследок снарядом и, не сбавляя хода, скрылась из вида за холмом.

Ветлугин осторожно обогнул танк, зачерпнул пригоршню снега, растер им закопченные веки и поднял голову. Из люка механика-водителя свисала высунувшаяся по пояс фигура. Распластавшись на спине, вперед ногами заныривая под танк, сержант на мгновение увидел над собой лицо танкиста. Губы у того дрогнули в секундной гримасе боли, но глаза оставались закрытыми. Ветлугин задержался и сквозь сажу в палец толщиной узнал лицо капитана Терцева. Быстро вылез обратно, оказался над люком. Осторожно и бережно стал вытаскивать ротного командира на снег. Тот был без сознания, и лишь по иногда раздававшимся еле различимым стонам можно было судить, что он жив. Сержант уже был готов затащить Терцева под танк, когда совсем вплотную с ними раздались клацанье гусениц и рев двигателя. Затем клацанье резко оборвалось, и только двигатель молотил на холостом ходу прямо в уши. Как тут же машинально определил по слуху Ветлугин – чужой двигатель…

Согнувшись и продолжая держать под мышки бесчувственного Терцева, сержант медленно повернул и поднял наверх голову. Рядом с подбитой командирской «тридцатьчетверкой» громоздилась махина подъехавшей и остановившейся «пантеры». Пару секунд Ветлугин, не шевелясь, смотрел на две устремившиеся друг к другу большие черные кошачьи лапы с длинными когтями, нарисованные на грязно-белом камуфляже борта неприятельского танка. Затем буквально сантиметр за сантиметром поднял голову выше. Прямо из распахнутого башенного люка их с любопытством рассматривал германский танкист. Не отрывая своего взгляда от взгляда немца, Ветлугин потянул руку к висевшей на поясе Терцева кобуре. Немец молча продемонстрировал ему из люка автомат и так же молча отрицательно покачал головой. Только тут Ветлугин сообразил, что вокруг уже некоторое время совершенно не слышно ни звуков орудийных выстрелов, ни пулеметной стрельбы. Делать было нечего – под наведенным на него автоматом Ветлугин опустил руку и с досады крепко сжал ее в кулак…

Внизу, во дворе, что-то громко сказали по-немецки. В ответ кто-то рассмеялся. Скрипнули ступени лестницы, ведущей к ним на чердак. Внизу некоторое время слышалась какая-то возня, но залезать к ним, видимо, пока раздумали.

Терцев собрал волю в кулак и сел. Перед глазами поплыли искрящиеся круги в розовом обрамлении. Потер двумя ладонями виски. Голову продолжало ломить нещадно, но сознание не уплывало. Ощупал себя: комбинезон был заиндевевший и прожженный в нескольких местах, все документы и бумаги из карманов зимней диагоналевой гимнастерки под ним вынуты, ремень с кобурой на поясе отсутствовал. Пошевелил пальцами ног в промокших насквозь и тоже задубевших сапогах, зябко поежился. Никаких видимых повреждений на теле не обнаружилось, что само по себе уже было удивительно после такой передряги. И не менее удивительно, что, провалявшись в беспамятстве две трети суток, он как будто бы даже и выспался. Словом, поразительная штука человеческий организм!

Впрочем, долой лирику. Капитан попросил еще воды. На сей раз умылся из пригоршни. Стало легче. Обратился к Ветлугину с просьбой поведать, что он еще пропустил за время своего вынужденного «отдыха». Сержант одобрительно хмыкнул такой ироничной постановке вопроса и, сам приободрившись, принялся рассказывать. Тогда на поле к «пантере», остановившейся около их горевшей машины, очень быстро подкатил из снежной пелены бронетранспортер. Видимо, немецкие танкисты вызвали его по рации. Совместно с выпрыгнувшими из бронетранспортера панцергренадерами Ветлугин загрузил бесчувственного командира внутрь железной коробки. Их обоих обыскали, забрали документы и оружие капитана. Державший все это время их на прицеле немец сделал с башни Ветлугину недвусмысленный приглашающий жест стволом автомата. Сержант залез в бронетранспортер. Втиснувшийся следом здоровенный пехотинец с заткнутыми за ремень полами шинели захлопнул изнутри десантные дверцы, и они поехали. Видимо, по пути к ним примкнули уцелевшие после боя танки противника, включая злополучную «пантеру». Самой дороги Ветлугин не видел, но прибыли они в небольшой хутор, явно не имевший ничего общего с Ольшаной, куда, по данным нашей разведки, могла изначально следовать вражеская колонна. Значит, можно было предположить, что по итогам боя немцы на помощь своим блокированным в Ольшане частям не прорвались. И значит, задачу свою рота Терцева выполнила. К тому же немецких танков на хуторе Ветлугин, пока выгружались, успел насчитать всего четыре. И если изначально их атаковали десять неприятельских машин, бой все-таки закончился со счетом в их пользу.