Ава (СИ) - "Pretty Rippey" - Страница 117

— Вот видишь, — широко улыбнулся Фрэнк, отпуская ее подбородок. — От моего приезда только плюсы.

— Как бы не хотелось этого признавать, — цинично хмыкнула женщина и, внезапно заметив кое-что краем глаза, предостерегающе вскинула ладонь. — Подожди секунду. Ава! Эмма! Я все вижу! А ну, марш к себе!

Из глубины коридора тут же раздался озорной визг и смех, и с диким шумом и гамом, скользя по надраенному паркету босыми ногами, пойманные за подсматриванием девчонки ринулись в свои комнаты.

— Маленькие гоблины, — весело прыснул Фрэнк, наблюдая за дочерьми.

— Они уже почти взрослые, а мне до сих пор кажется, что их не двое, а целых двадцать, — устало закатив глаза, пожаловалась Вивьен. — Нет, правда. Я действительно начинаю радоваться, что ты приехал, потому что одной с ними справиться просто невозможно.

— В таком случае, мне же можно сегодня с вами поужинать? — с наигранно стеснительным видом уточнил Фрэнк.

— Да, конечно, почему нет, — безразлично отмахнулась Вивьен и тут же строго ткнула мужчину пальцем в грудь. — Но первая пицца за тобой.

— Идет, — согласно кивнул тот, и бывшие наконец-то улыбнулись друг другу теми самыми улыбками, которые дарят прошедшие вместе через огонь и воду люди. Они ведь и вправду были рады увидеться вновь, ведь долгое время порознь, проведенное в разделенных огромным расстоянием странах, многое заставляет пересмотреть в своей жизни. В том числе и чувства.

Тем временем в комнате Авы сестры наконец-то взялись за уроки, но радость от приезда отца была слишком сильной, чтобы толком сосредоточиться на заданных задачках и параграфах, и восторг плескался через край, давая благодатную почву для надежды и оптимизма.

— Как думаешь, они снова сойдутся? — с энтузиазмом спросила Эмма, забираясь с учебниками на кровать сестры.

— С чего вдруг? — состроив скептическую гримасу, поинтересовалась в ответ Ава и села за письменный стол, на котором в беспорядке валялись тетрадки, книги и всякие разные письменные принадлежности.

— А вдруг, — загадочно протянула Эмма. — Они ведь столько времени не виделись, наверняка о многом успели подумать… Тем более они оба все еще одни, да и мама в последние дни все чаще ставит вечером после работы тот сборник с хитами 70-ых, который ей папа когда-то подарил, и слушает его за бокалом вина. Не верю, что она стала бы так делать, если бы все еще ненавидела папу и совсем по нему не скучала.

— Она все равно так просто не сдастся, — неуверенно заметила Ава, принимаясь за недоделанные примеры по математике.

— Все равно буду верить в лучшее, — твердо заявила Эмма. — И вести себя буду так, словно мы снова семья. Ты со мной?

Ава отвлеклась от уроков, посмотрела на сестру, чьи глаза так и искрились от надежды, и улыбнулась ей улыбкой истинного заговорщика.

— А ты как думаешь? — лукаво усмехнулась она, и обе сестры наконец-то преступили к домашней работе, дабы покончить с ней как можно скорее и отправиться вместе с мамой и папой на ужин. Совсем как раньше.

— Они все-таки сошлись, наши родители. То время до сих пор похоже на сон. Мы с Эммой с трудом верили, что наши мечты о воссоединении мамы и папы наконец-то сбылись. Не знаю, что именно повлияло на них — долгая разлука ли или что-то еще, но родители оттаяли друг к другу и будто бы вновь влюбились, как когда-то в молодости.

Родители опять не стали регистрировать брак, решили не торопиться с формальностями, но нашему с Эммой счастью все равно не было предела. Я окончательно забросила всякие мысли о спасительной боли, а сестра каждый день сияла, как солнышко. Казалось, жизнь наконец-то наладилась. Пока все опять не пошло к черту…

Они недолго продержались. Снова начались ссоры, скандалы и крики на весь дом. Снова громкие хлопки дверьми и демонстративные ночевки на кушетке в гостиной. Мир вновь наполнился самыми черными красками, но на сей раз процесс распада прошел куда стремительнее. Я училась в последнем классе и готовилась к выпускным экзаменам, когда родители окончательно разошлись и отец съехал от нас. Эмма уже успела поступить в колледж и отучиться первый год на программиста, но до последнего не съезжала в общежитие и надеялась на лучшее. К сожалению, ее веры оказалось слишком мало.

Ава стояла в коридоре, прислонившись плечом к стене, и с плотно скрещёнными на груди руками хмуро наблюдала как грузчики уносят последние ящики с вещами отца. Мамы дома не было. Она ушла на работу раньше обычного, оставив дочерей за всем проследить. Папа тоже не пришел. Сказал, что слишком занят, но с рабочими уже расплатился и нужно было просто показать им какие именно коробки забирать. Так что деваться было некуда.

Когда грузчики закончили и наконец-то ушли, Ава плотно закрыла за ними дверь и вялой походкой пошла в комнату к сестре. Осторожно приоткрыв дверь, она заглянула внутрь. Эмма все так же лежала на неразобранной кровати и смотрела в стену. Она не читала, не слушала музыку и даже не ковыряла ногтем обои. Сотовый телефон и тот был выключен и одиноко лежал на крышке закрытого ноутбука.

Ступая практически бесшумно, Ава прошла в комнату и тяжело села на свободное место на постели. Посидела так немного, слушая наполнившую дом тишину, и наконец-то устало легла на бок. Сестры прижались друг к другу спинами, но прошло немало долгих минут, прежде чем старшая наконец-то заговорила.

— Я перееду в общежитие, — тихо проговорила она бесцветным и безликим голосом. Ава промолчала. Лишь только сильнее сжала пальцами покрывало, едва сдерживаясь, чтобы попросту не впиться в ладонь ногтями.

— Или сниму квартиру. Пока еще не решила. Посмотрю, как будет с подработкой и деньгами, — продолжила меж тем Эмма. — Но здесь я больше не останусь.

Ава не ответила и болезненно закрыла глаза. Хотелось кричать, расцарапать свои руки в кровь, изрезать себя лезвиями и истыкать иглами. Утопить саму себя в крови и агонии, лишь бы больше не чувствовать той гигантской дыры, которая нынче зияла на месте сердца. Если родители не смогли сдержать свои эмоции и чувства, то и она для себя не видела причин держаться дальше. Больше нет.

— В итоге сестра переехала сначала в общежитие, а потом сняла с сокурсницами квартиру. Я же больше времени проводила у нее, чем дома. Часто оставалась с ночевкой или даже на все выходные. Мама не то, чтобы поддерживала, но и не запрещала. Всяко лучше, чем терпеть мое постоянное немое осуждение и ссориться по всякому мелкому поводу. С отцом я практически не виделась, отказывала во встречах и игнорировала звонки, хотя он старался не пропадать из наших с Эммой жизней. Мы ненавидели их обоих в тот момент, отца и мать, и не желали иметь с ними ничего общего. Да, мы делала им больно, но только потому что были свято убеждены, в том, что нам больнее, чем им.

Потом постепенно мы оттаяли и помирились с родителями… Хотя точнее, Эмма помирилась с ними обоими, а я смогла только с папой. В то время, когда мы с мамой жили одни вдвоем, наше недопонимание дошло до точки кипения. Не проходило ни дня, чтобы мы не ссорились. Мы превратились в настоящих врагов, и то, что она все равно продолжала опекать меня, контролировать и следить за каждым моим шагом, чтобы я опять не сделала с собой чего-нибудь страшного, только подливало масло в огонь.

Мои мучения прекратились, когда я закончила школу и поступила в Иллинойский университет на архитектора. Я сразу же собрала чемоданы и съехала на фиг, перебралась в студенческое общежитие. Дома с той поры я практически не появлялась, да вскоре некуда было больше идти. Пока я училась, фирма предложила маме переехать в Нью-Йорк и возглавить тамошний филиал, а папу еще раньше переманила крупная бостонская судостроительная компания, пообещав такой лакомый контракт, что сложно было отказаться. Мы с Эммой оказались предоставлены сами себе, но первую свободу я почувствовала еще когда переступила порог своей комнаты в общежитии. Больше никто не следил за мной и не контролировал, не проверял какие книги я читаю, какие фильмы смотрю и что я не успела удалить из истории браузера. Я наконец-то была вольна делать все, что захочу. Вот тут-то мне крышу и снесло.