Допустимая погрешность некромантии (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 46

Я все еще тяжело дышала, когда смогла поднять голову и посмотреть ему в лицо. Попутно заметила, что Керин медленно расстегивает пуговицы на рубахе, а на его губах снова появлялась улыбка. Именно она и заставила меня сказать:

— Вы настоящий диктатор, что и требовалось доказать!

— Правда? Возможно, в следующий раз у меня выйдет лучше. Кстати, как насчет совместной ванны?

— Что?

— Я сказал: раздевайся. Или я раздену тебя сам.

Я не сдержала усмешки и откинулась спиной на кровать. Но не пролежала так и пары секунд. Уже обнаженный Керин бросил свою одежду на пол и принялся за мою. Он не растягивал удовольствие — наоборот, быстрыми движениями расстегнул застежки, стянул платье через голову, вынудив меня встать, потом, все так же не мешкая, снял сорочку. Притянул меня к себе, а потом с легкостью подхватил на руки и понес в смежную комнату. Я испытывала удовольствие лишь оттого, что могла беззастенчиво прижиматься к его груди.

Пока ванна наполнялась, пока Керин проходился руками по всему моему телу, удобно разместившись сзади и позволив мне откинуться на него, я окончательно расслабилась. Предыдущее возбуждение превратилось в томление. Он иногда сильно сжимал мою грудь, иногда запускал пальцы между ног, а я отдавалась каждой такой ласке, но напряжения в теле не возникало.

— Устала? — бархатный шепот прямо в ухо.

— Нет… На самом деле мне слишком хорошо, чтобы хотеть чего-то еще… — я была честна и перед ним, и перед собой.

— Мне тоже хорошо. Но внутренний диктатор начинает просыпаться.

— Я почему-то не удивлена. И что он хочет, неугомонный?

Я начала смеяться, но сбилась, когда меня резко рвануло вверх и вперед одним сильным движением. Но не успела я охнуть от неожиданности, как Керин вдруг заставил меня наклониться и упереться руками в края ванной. Положил горячие ладони на талию и заставил прогнуться еще сильнее. Почти сразу вошел, застыл на мгновение, а потом начал вколачиваться — с каждым разом все сильнее. Уже скоро мои стоны стали похожи на вскрики. Ноги заскользили в мыльной воде, но Керин удерживал меня крепко, не позволяя ни упасть, ни изменить положение. Я задыхалась от спазмов, путалась в звуках и не могла привыкнуть к его ритму.

С первой волной оргазма я практически повисла на его руках, и только спонтанно продолжала держаться за ободок ванной, забыв где нахожусь. Еще через несколько толчков Керин рвано выдохнул и замер, заставив меня несколько секунд ощущать пульсирование члена внутри. И только после этого Керин вышел, прижал меня спиной к себе и обнял. Я не расслышала, что он прошептал мне на ухо. И не было сил, чтобы переспросить.

Уже позже, в постели, проваливаясь в дрему в объятиях некроманта, я поймала себя на непроизвольной улыбке. У меня не мелькнуло мысли одеться или отодвинуться. Это был момент полного растворения в себе и другом человеке. Мне бесконечно нравилось ощущать себя раздавленной усталостью, удовлетворенной до безбрежной неги, зависимой от его нахального внутреннего диктатора и настолько важной… что он тоже не подумал одеться или отодвинуться.

Не удержалась и прикоснулась губами к его груди.

— Почему не спишь?

От тихого голоса я слегка вздрогнула. Ведь и сама не ожидала, что Шакка не дремлет. Его дыхание было таким ровным.

— Керин… — замолчала.

— Что?

— Ничего. Мне просто захотелось это сказать. Кстати, у тебя классное имя.

— Ты назвала меня на ты?

— Нет. Тебе показалось.

Тихий смех. Он точно не разозлился.

— Оля, завтра нам придется разгребать последствия твоих новостей.

— Искать Дмитрия Александровича? Как?

— Пока не представляю. Но я в ярости.

— Извини, — мои губы так и касались его кожи, и ни за что не хотелось прерывать контакт.

Он зачем-то прижал меня еще теснее, как будто мы и без этого были недостаточно близко.

— Ольга, если я не придумаю способа разыскать ёки в твоем мире, то мне надо сосредоточиться на своем. И тогда от тебя проку не будет. Так что верь: есть большая вероятность, что в скором времени ты вернешься домой. Пока спи, завтра в полную силу обрадуешься.

То ли от слов «от тебя проку не будет», то ли от спокойствия его тона, как будто просто очередной факт констатировал, но именно теперь мне захотелось отодвинуться. Конечно, я обрадовалась появившейся надежде — даже сердце застучало громче, но мне бы подсознательно хотелось, чтобы в его голосе отразилась хоть капля сожаления. Словно вся эта теплота между нами мне только привиделась, словно не ему я совсем недавно отдавалась с такой страстью, как если бы он был моим первым и последним мужчиной, а предстоящее расставание — для него просто еще один шаг в его длинной биографии. Нет, понятно, что мы все равно разойдемся по разным мирам, но неужели вот в этот самый момент между нами не могло промелькнуть и толики сожаления?

Следующий день напоминал полный кавардак. Когда проснулась, Керин, вопреки всегдашней привычке, не покинул спальню и с видом плотоядного паука наблюдал, как я натягиваю платье, а потом неловко справляюсь с застежками. Меня смешил его пристальный взгляд и смущал вид его по-прежнему обнаженного тела, едва прикрытого одеялом. Возможно, именно поэтому я не попросила о помощи. Но как только я закончила, он вдруг резко подался вперед, схватил меня за руку и потянул на себя. Невзирая на праведное возмущение и полновесное сопротивление, освободил от платья за считанные секунды, а меня, визжащую, подмял под себя. Закусил губу и выжидал, когда я закончу ругаться и сама потянусь за поцелуем.

— Керин Шакка! — теперь я уже смеялась. — Ты по критериям любого мира пенсионер, а ведешь себя, как мальчишка!

— Я чувствую себя мальчишкой. Только никак не могу понять, почему ты ко мне обращаешься так неуважительно? Я отвык…

— Привыкай!

— Уже.

— Тогда чего ждешь? Когда я сама себя возьму?

— На это будет интересно посмотреть, но… в другой раз.

Он наконец-то перестал сопротивляться нам обоим и поцеловал. Кажется, мы ни разу не прервали поцелуя, пока он входил в меня, вынуждал выгибаться навстречу, и даже когда я стонала от последней волны оргазма.

К подобному несложно привыкнуть, особенно когда нравится буквально любое его действие. И даже его суперспособность раздражать в самый неподходящий момент:

— А теперь можешь попробовать одеться. Снова.

— Нет уж! Даже пытаться не стану!

— Подходит.

Я рассмеялась, глядя в потолок:

— Грозный некромант превратился в мальчишку!

— Ничего подобного. Я очень сдержан.

— Одевайся первый! Только в этом случае я буду в безопасности!

— Думаешь, что сейчас ты в безопасности?

Пришлось повернуть голову и встретиться с ироничным взглядом. И без объяснений понятно, что стоит только сделать резкое движение, как свистопляска повторится. Я не была против провести в постели и целый день, но в животе уже урчало от голода. И потому я ввернула последний козырь:

— Кстати, а у кого-то целый ёки в подвале!

Керин вздохнул, сел и тут же потянулся за своей одеждой. Похоже, это означало, что игра закончена. И все равно, утро перед днем кавардака выдалось на удивление приятным.

Завтрак тоже протекал легко, приправленный отличным настроением и чуть заметным флиртом в каждой фразе. После господин Шакка направился решать дела, а я намерилась поговорить с Марушкой, ставшей свидетельницей наших нежностей.

— Ты больше не ревнуешь? Давай с посудой помогу!

— Пф! Зачем мне ревновать? Ты это, Оленька, себе придумала — мол завидовать все должны. А чему тут завидовать? У господина Шакки характер тяжелее, чем взгляд! Не то что у…

Марушка осеклась, поэтому я закончила вместо нее:

— Не то что у Эльрика?

Она, как если бы команды ждала, тут же забыла про тарелки, села за стол, щечку ладошкой подперла и мечтательно уставилась в стену.

— Знаешь, Оль, что у Эльрика нашего светлейшее будущее в магии? Даже господин Шакка это не отрицает!