Древний род: Сотый Богомир (СИ) - Погонин Евгений Юрьевич - Страница 50

У края поляны, где я стоял, харкает кровью игун, чуть дальше, хрипит гип, правее, в нескольких метрах, кричит человек, у которого посечены руки и ноги и так далее. Но чем ближе к середине перемещался мой взгляд, к тому месту, где лежит, перевернутый верх ногами и посеченный шипами, стол, тем меньше признаков жизни я видел. И тем сильнее у меня позывы, потому что там лежат такие тела, что и телами не назовешь.

Наблюдая эту картину, я не забывал смотреть по сторонам, вдруг объявится какой-нибудь живчик, и он появился, точнее их было двое, один со стороны палаточного городка, второй шел по деревянному помосту, со стороны катера.

- Какое из слов, 'брать языка живым', тебе не понятно? - орал Николай через всю площадку, идя навстречу Маэстро и переступая через трупы и раненых, словно через камни или ненужный хлам.

Появление Николая, давало понять, что лагерь зачищен, а это значит, операция прошла успешно и гораздо лучше, чем мы ожидали.

- А я че, стрелял что ли, - кричал тот в ответ, идя навстречу другу - это эти придурки, обвешались 'ежами' как новогодние елки, вот и сработала одна из них, ну и еще одна ... или две.

А появление Маэстро, говорило о том, что в поле его зрения, больше нет, не единого боеспособного врага.

- 'Еж' у него сработал, лучше бы у тебя голова сработала или 'ж...'.

- Вот в следующий раз... - начал было Маэстро, когда до середины обоим было рукой подать.

- Какой на хрен следующий раз, чтоб я еще раз понадеялся на твой 'зоркий глаз' - начал распылятся Николай и я понял, надо опять тушить этот огонек, пока он не перерос в пожар.

- Вы как европейская супружеская пара - крикнул я, выходя из тени и продолжая движение к столу, возле которого Маэстро и Николай встретились, стараясь ставить ноги на 'БЕЛЫЙ' снег. Да куда там, вся площадка покрыта кровью настолько, что и не понять, снег под ней или еще что.

Оба замолчали и уставились на меня, не понимая, к чему я клоню, а через мгновение, с противоположной, от меня, стороны, послышался еще один крик.

- А почему европейская? - Кузьма, как и я, старался не замарать сапоги, продвигался к столу.

Я не спешил отвечать, пока не подошел к 'слону и моське' сам и не дождался, когда то же самое сделает и Кузьма. И когда четыре богатыря собрались вместе, я ответил

- Если бы один из вас был женщиной, тогда я бы вас назвал русской парой, а так... - я помахал правой рукой, из стороны в сторону, в которой держал метательный нож.

Первым заржал Маэстро, затем его поддержали Николай и Кузьма, ну и я не остался в стороне. Пошел откат.

Мы не думали о том, как выглядели со стороны в этот момент, а стоило. Когда, минут через пять, мы утерли слезы, выступившие от смеха, и посмотрели по сторонам, то увидели, что за нами наблюдают.

На краю палаточного городка стояли рабы, с выжженной буквой 'R' на щеках, в одежде а-ля Алла Пугачева, конца восьмидесятых, только очень грязного цвета. В большинстве своем это были женщины и дети, но и парочка мужчин тоже присутствовала. Но не это поразило меня, а то, что на их лицах явственно читался страх. Они боялись нас, ржущих в окружении поверженных врагов и залитой кровью площадки.

'Да елки моталки, опять напугали народ. Теперь точно молва припишет нас к кровожадным и беспощадным 'бармалеям'. Вот срань то какая'.

- Это с тобой?

Николай кивнул за спину Маэстро и потянул из-за спины один из своих ножей.

Я посмотрел на пирс и увидел того, кто там стоял. Моя правая рука, в которой был нож, рефлекторно отодвинулась назад, делая замах для броска. Боковым зрением я заметил, как Кузьма потянул, из перевязи, одну из своих 'бронебоек'.

- Отставить - скомандовал Маэстро, видя, как трое его коллег собрались утыкать ножами того, кто появился на пирсе вслед за ним. - Знакомьтесь, это Мигель, заряжающий 'ежи-мета'.

Убрав нож, я стал внимательно осматривать Мигеля. Посмотреть было на что, ведь он был первым иеворумом, которого я увидел вживую.

Я сразу же вспомнил рассказ Лены, про серба с четырьмя руками, четырьмя коленками, кисти и стопы с крестообразным расположением толстых четырех пальцев и по одному глазу спереди и на затылке. Мигель, одетый в одежду непонятного фасона с множеством разноцветных заплаток, - наверное, штопал дыры тем, что было под рукой - соответствовал этому описанию в полной мере.

- Все Мигелька, можешь сообщить семье о свободе - как о чем-то обыденном объявил ему Маэстро и показал большой палец правой руки, после чего сказал нам - его жена на катере поварихой, а дети в роли подай-принеси.

Ясно, для покорности держали всех вместе.

Мигель, увидев палец Маэстро, понял, что его заветная мечта исполнилась, сложил ноги гармошкой, стал плакать и причитать на незнакомом мне языке. Рукавами передней пары рук, он вытирал слезы одного глаза, рукава второй пары, терли затылок.

- 'Грациа русси' - послышалось из его зубастого рта, с клыками в его уголках, что говорило о его принадлежности к испанцам.

- Да ладно тебе, - Николай сделал шаг в направление пирса - хорош выть коровой, иди лучше семью порадуй.

Маэстро - к моему удивлению - перевел Мигелю сказанное Николаем, после чего сильнейший богатырь России, обратился к рабам, стоявшим у палаточного городка.

- Вы на территории России, - злобным голосом начал он - рабство в этой стране вне закона, а это значить, все вы свободны и вольны делать, что вашей душе заблагорассудится. Любой, неважно человек или обращенный, решивший поработить разумное существо, достоин смерти - Николай указал пальцем на мертвые тела вокруг нас - и так будет со всеми, пока существует Россия и богатыри. Мы - он указал на каждого из нас - богатыри. Это - Николай развел руки в стороны, пытаясь объять необъятное - Россия. Вы - с железом в голосе и направленным указательным пальцем правой руки в испуганную толпу, Николай изрек долгожданное - СВОБОДНЫ.

И тут пошло-поехало. Уже, до бывших рабов, понимающих русский язык, дошел смысл речи Николая, а чуть позже до тех, кому перевели его слова. А так как большая их часть - не считая детей - была женской, слезы полились рекой, оханья и аханья заглушили редкие хрипы уцелевших интервентов. Кто-то не выдерживал и терял сознание, мужики, которых на всех женщин не хватало, тоже со слезами, пытались успокоить слабый пол, а кого-то привести в чувство.

- ТИХО - заорал Николай - потом будете выть, а сейчас, будьте добры, намотать сопли на кулак и заняться организацией банного дня для всех без исключения, постирушками и приготовлением праздничного застолья. Но - его гримаса настолько исказилось злобой, что казалось он не освободитель, а кровожадный маньяк - без спиртного и спиртосодержащих напитков.

Бывшие рабы не смогли 'намотать сопли на кулак', а так и отправились выполнять поручение Николая. Но, из этой хныкающей от радости толпы, выбежал маленький кош, в балахоне цвета грязи, с полосато-серой расцветкой меха. Он - или она - не обращая внимания на кровь и мертвые тела, бежал босыми ногами прямо по ним в нашу сторону.

- Вы те самые, из сказки? - Остановившись в нескольких метрах от меня, спросил маленький кош на чистом русском.

В голосе, этого малыша, звучало столько надежды, что словами не передать. Конечно, я понимал, о чем он спрашивает, и развенчивать его ожидания, никто из нас не имеет права. И так думал не только я.

- Да парень, мы те самые - выходя из-за моего правого плеча, сказал Маэстро.

- Самые, что ни на есть, настоящие - подтвердил Кузьма, обходя меня слева.

В глазах ребенка, на фоне света от фонарей, заиграли искорки счастья. Как будто все его мечты сводились только к одному, увидеть богатырей.

- И вы пришли спасти нас, да? - спросил маленький кош.

Маэстро подошел к мальчику, - а то, что это именно мальчик, я уже не сомневался. Ну не могут девочки интересоваться богатырями - снял шлем, одной рукой взял парня на руки и сказал.

- Конечно, мы пришли спасти вас, как же иначе, ведь мы богатыри - говорил он - и по-другому не могли поступить.