Древний род: Сотый Богомир (СИ) - Погонин Евгений Юрьевич - Страница 45

- Ах ты, козявка - сквозь зубы, гырчал Вадим, опираясь на меч и потирая ушибленное колено левой рукой. Щита он лишился после первого же выпада 'козявки', которая врезала ему рукояткой подмышку, от чего рука, на некоторое время, обвисла, и щит просто упал - я тебя урою гнида - продолжал поливать оскорблениями Вадик, игнорируя вопрос Николая.

- Вадя, Вадя - крутил головой Николай - не знаешь ты, как разговаривать с богатырями, а я ведь и обидеться могу.

Николай пошел по кругу, огибая кентавра слева, где тому будет неудобно орудовать мечем, да еще и ушибленная нога не даст полноценно на нее наступать.

Ни я, ни кто-либо другой, не вмешивались в такой своеобразный метод допроса, который применил сильнейший богатырь России, тем более я сам санкционировал его. Но с условием, что кентавр останется целым и невредимым. Однако результата я не видел и мое условие не выполнено, Вадик сильно хромал и левая рука у него до сих пор не отошла.

- Говори или я продолжу.

Николай стал ускоряться, продолжая идти по дуге, что заставило Вадика вприпрыжку разворачиваться к нему фронтом. Раз прыжок, два прыжок, три ... и он упал. Николай среагировал мгновенно и бросился на противника.

- СТОЯТЬ - крикнул я, пока человек не искалечил полуконя.

Первый тут же остановился и повернулся спиной к кентавру, провоцируя того на действие. Но Вадику было не до этого, он кое-как смог подняться и с помощью меча старался не упасть снова. Про нападение не могло быть и речи.

- Николай, ты слышал что я сказал?

- А я че, я ни че - ответил тот и повернулся к болезному - считай, тебе повезло.

- Коля-я - протянул я, и тот посмотрел на меня - помоги Степановичу разжечь мангал - и когда тот стал открывать рот чтобы ответить нечто в своем стиле, я 'отрезал' - это тебе за то, что обещал не калечить посыльного. - И самому Степановичу - Николаю не помогать.

Николай поджал губу и молча пошел к телеге, чтобы заняться не только розжигом мангала, - который сварганил Кузьма, из халявного железа, еще в Мохове - но и приготовлением ужина.

Мангал нам нужен не для шашлыков, - хотя и для этого тоже - а чтобы не рыть снег каждый вечер для костра пока сюда добирались.

- Спрячь оружие Вадим, на сегодня драк хватит - велел я кентавру и повернулся к здоровякам и зайцу-самураю - посмотрите, что там у него с ногой и ставьте палатку. Те кивнули, а я отправился через плотные заросли облепихи, где, подальше от глаз, Николай будет разжигать последний древесный уголь, который мы брали в дорогу.

- Ты уверен, что он сможет передать Мише послания, после твоих выкрутасов?

- Да чего ему будет, - отвечал Николай, высыпая остатки угля из мешка в мангал, поверх бересты, служившей розжигом - вернемся с разведки, и он уже будет как огурчик.

На небольшую полянку вышел Степанович с котелком - точнее котелищем - и сумкой с припасом.

- Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Степанович бросил груз на снег и принялся заполнять котелок нетронутым снегом.

- Ты про письмо?

Я кивнул. Миша и глава Мохова нам не сообщили его содержимого и вежливо 'послали нас подальше' из кабинета, заверив, что все договоренности, со стороны гарнизона, остаются в силе. А вот Степанович, после нашего ухода, остался.

- В письме говорится, чтобы Мохов готовился к приему ста тысяч жителей через месяц, а к весне еще столько же прибудет. Опа... - сказал он, ставя котелок на мангал, в котором уже начали заниматься угли.

Мы с Николаем переглянулись.

- ...Мохову предписывается встретить их в Подгорном, со своим транспортом и своей охраной.

Николай присвистнул, а я почесал затылок. Получается, что, по неизвестным нам причинам, начался переселенческий бум. И если в отдаленный город отсылают разом сто тысяч, то, что говорить про столицу, ее окрестности и ближайшие к ней города. Завал! Теперь понятно, почему Моисеевич отказался отсылать горожан с Мишей, у него действительно сейчас каждая душа на счету. Саней и повозок, - неважно хороших или плохих - в нужном количестве, нет. Охраны, - даже если под 'ружье' поставить женщин и детей, не хватит. С Жильем еще хуже, а сейчас не лето и до него еще о-го-го.

- Куда-же селить их, в Мохов столько не влезет, даже если штабелями улаживать? - озаботился Николай.

- В том-то и дело, - Степанович развел руки в стороны - Герман всех мастеровых отправляет валить лес и из сырого посад возводить.

- Ну не хрена себе посадик получается, - Николай снова присвистнул. - О чем он думает, враг на носу, а за пределами стен десятки тысяч людей и обращенных?

- А что ты предлагаешь, сам же сказал, что даже если штабелями трамбовать все в Мохов не поместятся?

- Не знаю - Николай стал мерить маленькую полянку шагами - но обрекать землян на смерть не стал бы.

- А их никто на смерть и не обрекает, в посаде будут жить только мужики, наших это тоже касается. В городе поселят только женщин и детей, администрацию и казармы тоже освободят. Мишины воины будут жить в палатках, и организовывать оборону посада...

- Стоп - остановил я эмоциональную речь Степановича - а вот с этого момента поподробнее.

- Я говорю никто никого на смерть не ...

- Да нет, я спрашиваю про то, что Миша со своими бойцами будет заниматься организацией обороны.

В свете углей - начало смеркаться - я увидел как, от непонимания вопроса, 'захлопали' веки Степановича, и попросил его рассказать, что дословно сказал Миша. И по всему выходило, что полу медведь, больше не собирался идти делать засады на диверсантов. Но нас об этом, почему то, не посчитали нужным проинформировать.

- А Вадик, у Миши, на каких ролях?

- Хм, - Степанович запустил пятерню в бороду, пошевелил ей и сказал - на вродь приказчика, но - он ткнул в небо указательным пальцем - не простой.

- То есть?

- А то, что его приказания выполняются сродни Мишкиным и никто, даже полу-сотники, не смеют ему перечить.

- Адъютант короче - сорвал у меня с языка Николай.

'Снова интриги, что за жизнь такая, родня в них погрязла, так еще и армия пропиталась насквозь этим дерьмом'

- Когда мы вышли из кабинета, Миша не спрашивал про нас?

- Как же, не спрашивал, но не про всех, а только про тебя - увидев мое удивление, он продолжил - спрашивал кто ты? Откуда взялся? Почему Петька и Кузьма лебезят перед тобой? И еще про топоры твои расспрашивал, мол, выпендрежник, насмотрелся фильмов и теперь думает, что самый крутой.

Степанович прервался, снег в котле растопился, и он принялся подкидывать свежую порцию.

- Я рассказал им то, что знают все, секретами вы со мной не делились. Еще просили последить за тобой, задать наводящие вопросы, касаемо твоего прошлого, у парней поспрошать - он кивнул на Николая, который, как не странно, слушал молча и не перебивал. - Я согласился, но - ... - я не 'СУКА', - с резкой злобой в голосе, заговорил Степанович - чтобы 'плевать в лицо' Петки, которому обязан свободой весь город. И тем, кто, не заботясь о собственной 'шкуре', спас детей от неминуемой гибели...

- Ну все-все, - остановил я эмоциональный порыв Степановича - то, что ты свой в доску, я знаю, лучше скажи, что по этому поводу думает глава города?

Степанович снова почесал бороду и честно сказал что Герман - как он его называл - на эту тему с ним не разговаривал, времени на это, просто не было. Однако Степанович уверен, что на главу Мохова, которого, как и почти весь город, Маэстро вывел из Украины, можно положиться.

Но у меня, на этот счет, свое мнение. Моисеевич еврей, а это уже потенциальная опасность, ведь еврей еврею никогда не откажет и этим, вовсю, - на старой Земле - пользуется израильская разведка. Думаю, в этом мире, Израиль не откажется от проверенной годами, разведывательной стратегии. Я вообще не понимаю, куда смотрел Маэстро, давая добро на то, что его городом будет править личность такой спорной национальности.

- Степанович, не в обиду, приготовь ужин сам, нам нужно кое-что обсудить - попросил я старика, который и так этим занимался, во время разговора. Получивший наряд вне очереди Николай и не думал ему помогать.