Древний род: Сотый Богомир (СИ) - Погонин Евгений Юрьевич - Страница 34

Подгорный, благодаря геологам, обнаружившим уголь в предгорьях, из вахтового поселка, всего за несколько лет, превратился в полноценный город. Уголь из него, расходился как горячие пирожки, по всей округе, включая Мохов и укрепрайоны на перешейке европейского полуострова. Уголь позволил жителям Подгорного возвести красные кирпичные стены, вокруг города, которые были видны за несколько километров. Из того же кирпича, были построены и дома в городе. Не одного деревянного сооружения на его территории не было. По словам Лены, которая взяла на себя роль экскурсовода, Подгорный, как и вся Россия, живет в ожидании войны с 'западом', отсюда и выбор строительного материала. Сам кирпич, близ Подгорного не делали, а доставляли через перевал, с другой стороны гор, где имелась отличная глина, для его изготовления. Продукты и остальные нужные предметы, для города, в большинстве своем, доставлялись по реке Холодной. Эта река брала свое начало в горах и уходила далеко на юг, где впадала в большое озеро.

По словам Лены, вода, в этой реке, соответствует своему названию даже летом и пиво, которое мы пили в местной закусочной, под названием 'Горный Шахтер', делают только из этой воды. Вынужден признать, пиво, 'Углекоп ?-1' - '?-2' крепкое - очень даже ничего. Как и копченый толстолобик, с которым мы его пили.

А самой большой достопримечательностью пятитысячного города, пока еще строящийся, храм, с пятью куполами.

Строительные работы, по возведению храма, как таковые, были закончены и мастера работали над отделкой. Но строительные леса, не мешали мне представить, каким будет божья обитель с золочеными куполами, резными каменными плитами с ликом святых, на облицовке арочного входа. Кованная и витиеватая ограда, с крестами, вроде как, образовавшимися из железной лозы. Храм, после завершения всех работ, станет воистину великим и красивейшим сооружением. Хотя Лена говорила, что в столице есть храмы гораздо красивее и масштабнее, но я-то их не видел, и не мог сравнивать. Поэтому храм в Подгорном, стал для меня величайшим из строений, которые я видел в новом мире.

Два дня я жил как человек и, даже, смог ощутить некоторые прелести семейной жизни. Нет, не склоки и ругань, а уют, созданный Леной в одном из домов, который я снял на эти два дня. Днем мы гуляли в местном парке, ходили по магазинам, на рынке, где жители Подгорного, по случаю приезда каравана, открыли аттракционы, играли в разные игры. Городки, бросание дротиков в мишень, и остальные развлечения, даже в лотерее поучаствовали. Как и ожидалось, выиграл Николай и в качестве приза, ему дали бочонок 'Углекопа ?-1', чему больше радовались Кузьма с Маэстро. В отличие от маленького Николая, их желудки могли вместить в себя гораздо больше пива. Но и они не смогли осилить сто литров 'студеного' и на помощь им пришло все охранение моховского каравана, во главе с Пашей Примаковым.

Вечером мы ходили в театр, - такой тоже имелся в Подгорном - а после шли в наш 'коттедж' и полностью, без остатка, отдавались плотским утехам.

Счастлив ли я был в эти дни? Да. И не просто счастлив, я был на седьмом небе. Но все хорошее, рано или поздно заканчивается и на утро, третьего дня, мы оставили добрый город Подгорный и двинулись в путь, через перевал.

'Каменные горы', не просто так заслужили свое название, они таковыми и были. Лишь в предгорьях росли деревья и чем выше мы поднимались, по извилистой дороге, тем реже становилась растительность. На второй день она вовсе исчезла, и начался сплошной 'скальник' покрытый снегом и тот был кое-где. Сильный ветер, просто-напросто, сдувал его в низину, и приходилось идти по голым камням. По этой причине, наши сани снова превратились в телеги.

Людям и обращенным это не сильно мешало, обувь защищала от травм и порезов об острые камни, а вот лошади от этого страдали. И хоть их ноги, до сустава, перед перевалом, обмотали накладками, из толстой кожи, без потерь не обошлось. На второй же день, одна из лошадей сломала ногу и весь караван, на ужин, почивал конину. Через три дня, подопечным Степановича, пришлось пустить в котлы сразу две лошади. В тот же день, десяток Кобзаря лишился одной из заводных лошадей. Она сгинула, упав с обрыва в 'бездонную', затянутую туманном, расселину, вместе с седлом и седельной сумкой одного из охранников каравана.

Нам удалось избежать потерь в лошадиной силе, только благодаря Николаю. Он сел верхом, на одну из передних лошадей 'состава' Маэстро и направлял их. Я, управляя кибиткой Кузьмы, следовал за ним. А вот самих здоровяков, Николай отправил вперед и, то и дело, тыкал им на тот или оной камень, который те убирали с дороги или сбивали его с помощью кувалды.

На вершине перевала, куда мы добрались раньше моховского каравана, увидев 'ГДЕ' предстояло вести лошадей, я обомлел.

Между двумя обрывистыми скалами, на одной из которых стояли мы, была не расселина, а целая пропасть, внизу которой виднелась горная река. Через эту пропасть, нарушая все законы физики, - как и везде в новом мире - был перекинут кусок скалы, по-видимому, некогда обрушившийся с верховий гор. Почему он не раскрошился при падении и продолжает стоять? Не понимаю, ведь он точно должен был развалиться под собственным весом. Расстояние небольшое, всего полтора десятка метров, но как то мне сомнительно, чтобы лошади шли по этому мосту.

Маэстро просветил меня на этот счет, лошадям завязывают глаза, перед преодолением пропасти и по одной переводят на другую сторону. После чего, люди и обращенные сами впрягаются в свои телеги и переправляют их через природный мост.

- Сегодня переправляться точно никто не станет, - Маэстро с сожалением вздохнул - поздно уже, не успеем.

Прав Маэстро, полдень уже позади, а такой способ переправы, займет весь день. Но с этим не согласился сильнейший богатырь России.

- Ага, щас, держи карман шире, - в своей обычной манере, обратился Николай к своему другу - я не собираюсь растягивать такое сомнительное удовольствие, как хождение по скалам. Сегодня переправимся все, и мы и караван.

- И как ты это себе представляешь, ночью лошадей вести по этому чуду природы? - Я кивнул на мост, который был не больше пяти метров шириной - и коней погубим, и сами сгинем.

Николай, моим доводам, рассмеялся.

- Удивляюсь я вам товарищи богатыри, вы вообще учились у моего отца, или нет? - И, продолжая усмехаться, изрек - музыка.

Дальнейшее объяснение не требовалось, и я и здоровяки вспомнили учения Матвеевича. Маэстро даже стукнул себя в лоб, что не вспомнил об этом раньше. Но и в этом способе, избавления лошадей от страха, существовал один изъян.

В теории, все помнили, что нужно делать, а вот на практике, кроме Николая, никто этого не применял. Но тот успокоил всех.

- Не ссы, прорвемся.

И мы стали ждать караван, в котором имелись и музыкальные инструменты и те, кто на них умеет играть. В это время, я сам решил пройтись по мосту, так сказать, попрактиковаться в его преодолении.

Подъем на упавшую скалу, был насыпным и довольно плавным, и как только я по нему забрался, я изумился великолепию 'природного художника'. Когда я вышел на середину моста, чувство изумления усилилось. Река, а, следовательно, и расселина, через которую был переброшен кусок скалы, уходила в крутой поворот, в обоих направлениях. Вода в ней не замерзла и была настолько прозрачная, что с высоты нескольких десятков метров я мог видеть каменистое дно. Вершины скал разглядеть не получалось из-за облаков, но это только добавляло изюминку этой картине. Но все это, не шло ни в какое сравнение со скалой, нависшей над тем местом, где стояли наши лошади. Она словно всадник, замерший в прыжке через расселину.

- Парни, - окликнул я своих клятвенников и мои слова эхом разнеслись по вершинам гор - идите сюда, - и когда они подошли, я кивнул на скалу - смотрите.

Несколько минут мы стояли в тишине и любовались делом рук природного скульптора.

- Да-а - нарушил Николай молчание - сейчас бы селфи сбацать, было бы в самый раз.