Инженеры обречённости (СИ) - "LoraGrey" - Страница 1

Страсть мешает спать, есть, нормально работать, лишает душевного покоя. Она рушит всё, что попадается ей на пути, и это пугает.

Ведь мало кто хочет, чтобы его мир пришёл в беспорядок.

Поэтому многие пытаются держать эту угрозу под контролем, стараясь защищать свои мирки как дома, окружая защитными рвами со всех сторон, хотя опоры этих домиков уже давно сгнили.

Инженеры обречённости.

Другие действуют наоборот:

Они слепо поддаются этому чувству, не задумываясь, надеясь найти в страсти решение всех своих проблем. Они перекладывают на плечи других всю ответственность за их счастье и не меньшую ответственность за свои несчастья. Они находятся или в постоянной эйфории, потому что с ними происходит что-то прекрасное; или в постоянной депрессии, потому что нечто неожиданное всё уничтожило…

Что менее разрушительно:

Воздерживаться от страсти

или слепо ей поддаться?

Я не знаю.

запись из блога М.Х., октябрь 2006

Он

Я ненавижу понедельники. Да, вот так неоригинально. Наверное, в мире не найдётся ни одного человека, который бы с улыбкой просыпался под противный писк будильника в первый день рабочей недели и, моментально соскочив с постели, начинал утренний моцион. И я не из таких. Но этот понедельник превзошёл все ожидания. Когда мне наконец-то удалось соскрести себя с кровати и закончить все нужные процедуры, я уже опаздывал. Но как будто этого оказалось мало, и теперь я уже двадцать минут сижу в машине, ожидая, когда же из подъезда наконец появится Сэнди. Для меня навсегда останется загадкой, как этой женщине, которая встаёт на час раньше меня, чтобы иметь в своём полном распоряжении для сборов ванную комнату, удаётся выходить из дома позже. Зло барабаня пальцами по рулю, я задумываюсь о том, а действительно ли хорошим было мое предложение съехаться вместе. По крайней мере, раньше я был лишён этого сомнительного удовольствия ожидать свою дражайшую подругу в машине, только и мечтая о том, чтобы отвезти её на работу.

В свой офис я опоздал нещадно. Теперь придётся задерживаться вечером. Господи, за что мне это?

Появившись в бюро, растягиваю губы в деланной улыбке и, кивая всем коллегам, прохожу на своё место. Да, мне прекрасно известно, что выражение моего лица не соответствует даже этой вымученной улыбке, но ничего не могу с собой поделать. Понедельник-с.

Сегодня у нас как-то необычно оживлённо. Вся мужская половина с невероятно деловым видом снуёт по офису, то и дело кидая заинтересованные взгляды через стеклянную дверь кабинета шефа. И я тоже смотрю туда - у шефа гостья. Она сидит ко мне спиной, и я вижу только рыжеватые волосы, покрывающие её плечи и спину. Новенькая.

Знаю я этих новеньких. Их присылают с биржи труда в сентябре, когда мы зашиваемся в делах, и нам очень не хватает работников. Вот только эти новенькие абсолютно не в курсе того, чем мы тут занимаемся, поэтому кому-то из нас, из кураторов, приходится выпадать на две недели из рабочего ритма, и брать на себя роль обучающего. Я надеюсь, что меня сия чаша минует, потому как ну абсолютно нет никакого желания возиться с ней. Тем более в понедельник.

Прохожу на своё место и понемногу начинаю втягиваться в рабочую рутину. Огромная чашка кофе, погромче музыку в наушниках - со скрипом, но жить можно…

Она

Новый день на рабочем месте. Очень волнуюсь. Ну, во-первых, я пока ещё не знаю, чем мне придётся заниматься. Улыбчивая дама на бирже труда посоветовала на этот счёт не волноваться, потому что мне всё объяснят на месте. А чтобы я наверняка всё поняла, объяснять будут в течение двух недель. Ладно, с этим справимся. Но, во-вторых, меня приводит в панику одна мысль о новом коллективе и новых людях, с которыми придётся познакомиться. И ведь наверняка придётся общаться с ними, от чего я, проведя несколько лет дома, откровенно говоря, отвыкла. Конечно, я не сидела взаперти в четырёх стенах, но и не находилась по восемь часов в день среди народа.

Дирк - мой новый шеф, - напротив которого я сейчас сижу, оказывается приятным мужчиной. Он вводит меня в курс дел, объясняя мне мои обязанности. Я стараюсь внимательно его слушать, но постоянно отвлекаюсь на шум, доносящийся из-за стеклянной двери кабинета. Безумно хочется обернуться и посмотреть, чем вызвана вся эта беготня и почему вообще этим занятым людям не сидится на своих местах и не работается. Не думала, что в страховой компании такая расслабленная обстановка. Но я не оборачиваюсь. Ещё успею рассмотреть во всех подробностях. На бирже труда всё та же улыбчивая дама сообщила, что меня нанимают на шесть месяцев - самая жаркая пора в страховой области. Шанс, что я покорю их своим умением, и меня там оставят, есть.

- Но вы же понимаете, - поясняла дама, - это зависит не от нас, а от руководства компании. И оттого, сколько работы у них будет через шесть месяцев.

Я всё понимаю. А вот мой муж не очень. Он абсолютно не желает понимать, что это за блажь пришла мне в голову, когда, проснувшись одним воскресным утром, я ему сообщила, что хочу выйти на работу.

- Зачем? - удивился он. - Неужели нам не хватает денег, которые я зарабатываю?

Хватает. И даже остаётся. Вот только эти деньги не заменяют мне жизни. Не заменяют живого общения, которого я теперь ужасно страшусь; не заменяют эмоций, впечатлений, переживаний… Кто-то скажет: с жиру бесится. Может быть и так. Но я больше не хочу сидеть дома. Муж пропадает целыми днями в своём офисе, а мне и заняться-то нечем. Курсы аэробики, шейпинга, массажей, вязания - мною всё охвачено. И этого вдруг становится мало.

Вы когда-нибудь наблюдали, как жизнь проходит мимо вас? Бодро цокая каблучками, торопливо спешит перебежать дорогу на зелёный сигнал светофора. Или проносится в кабриолете под аккомпанемент какой-то забойной музыки. Я наблюдала. И наблюдаю это практически каждый день.

Ничто не стоит на месте, всё в движении, а я будто застыла. Ничего не меняется, ничего не происходит. Я погрязла в рутине, и если поначалу мне в моём тряском болотце было даже как-то уютно, то сейчас я словно проснулась. И хочу выбраться оттуда. Стряхнуть с себя оцепенение. Хочу жить. Хочу делать что-то кроме уборки, стирки и готовки…

В компанию мужа я отказалась устраиваться, не хотелось предвзятого к себе отношения. А в том, что оно будет, я не сомневалась.

И вот так я и оказалась там, где оказалась. С выражением железного спокойствия на лице, внутренне вся трепещущая от ужаса перед новым, неизведанным.

- Ну что же, - говорит Дирк, - позволь показать тебе твоё новое место и познакомить с коллегой, который и будет заниматься твоим обучением.

Да, вот так запросто, с первых же минут встречи на ты. Здесь все равны.

Пара минут у него уходит на то, чтобы представить меня моему куратору Ральфу и ещё пара минут - чтобы показать мне мой рабочий стол. Для этого нам приходится пересечь весь офис, и я чувствую себя лабораторной мышью под всеми этими любопытно-изучающими взглядами. Слава Богу, мы обходимся без формального представления меня всем и всех мне.

- На это у вас ещё будет время, - поясняет Дирк. – В рабочем ритме всё случится само собой.

Мой рабочий стол находится в самом дальнем конце офиса возле большого окна за колонной. Замечательно. А ещё перед ним стоит огромная раскидистая пальма в кадке, поэтому я практически полностью скрыта от посторонних глаз. Вроде как нахожусь со всеми в помещении, но в то же время в своём отдельном мирке. Меня это больше чем устраивает.

Мой куратор Ральф предлагает незамедлительно начать моё обучение, и я, естественно, соглашаюсь. Выбора-то нет…

Три месяца спустя

Она

Мой старт на новом рабочем месте и в не менее новой для меня сфере начался довольно-таки успешно. Слава Богу, я очень быстро понимала то, что мне объяснял Ральф, и уже через пару дней могла работать самостоятельно, без его пытливого сопения у меня над ухом. Конечно, совсем без присмотра я не осталась, и примерно раз в час ко мне являлся мой наставник, и мы с ним обговаривали все проблемные договоры, что накапливались у меня за это время.