Темнодружье (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 41

Поперхнувшись, я пощупал позади себя воздух и, ничего не нащупав, уселся прямо на землю. Ползун удивленно уркнул и, поняв, что отвечать я не собираюсь, сполз на траву и принялся за вегетарианский ужин.

– Дедушка… – пискнул я, торопливо делая скриншот – Имечко ваше не знаю, уж простите…

– К чему имя? А на слова мои внимания не обращай. Накатывает бывает на меня. Случается. Все больше чушь мелю. Сызмальства так. Так с чем пожаловал-то? И что окромя мира принес?

– Да ничего…

– Стало быть унести что-то хочешь, коль ничего не принес? На торговца ты не похож. На желающего обучиться рыболовному делу… тоже не сильно похож… и чую я в тебе что-то этакое… туманное… темным холодком пыхающее… зовут тебя как, чужеземец?

– Странник я. К чему имя?

– Мудро – усмехнулся старик – Мудро. Так с чем пожаловал?

– Знаний я ищу. Мечтаю узнать хоть что-нибудь про местного уроженца. Он родился в деревне Ветренный Кряж. Давно это было.

Сказал я и призадумался – а ну как описать попросят Крутована? И что сказать? Что он человек-дерево? Дуб дубом… и звучит двусмысленно как-то…

Да и собеседник мой… резко как-то выделяется на фоне остальных рыбаков. Они проходили мимо – суровые мужи всех возрастов – поэтому сравнить было с кем. Там серые рубахи, высокие черные сапоги, широкополый шляпы, шейные повязки промокшие от пота. А тут вроде и простенько все… но…

– Местный уроженец? – с интересом переспросил прищурившийся дед – Эк ты хватил! Слова то какие. Из образованных будешь?

– Вроде того – скромно потупился я – Тянусь к знаниям как росток кукурузы к солнцу! Дедушка… так вы кто будете?

– Хе – широко улыбнулся старик – Успокойся, отрок. Местный я. Ветрухой кликали. А сейчас, после долгой рыбацкой жизни, да после двадцати лет местным старостой, уважительно называют Ветровием. А ныне на покое я. Собрался вот с родней на рынок в большое село. Потому и приоделся. Чтобы никто не подумал, что у нас денег не водится и одежды красной. К утру там будем. То, что говорил до этого… Люблю я пошутить, ты уж не серчай. Но и поговорить люблю. Так что давай. Спрашивай пока мои не явились и не потащили меня в повозку.

– Меня зовут Шмыгом. Рад знакомству, добрый Ветровий – склонил я голову – Плохого про вас и думать не думал. Как и сердиться. Всегда с почтением к возрасту.

– Ты спрашивай. Больно уж долго расшаркиваешься – поморщился бывший староста – Больно цветисто закладываешь. Ты из этих што ли? Как их…

– Что вы! – испуганно замахал я руками – Что вы! Я человек простой! Спрошу прямо – знаете ли что про Крутована? Местный он. Родился в деревне Ветряной Кряж. Была у него…

– Крутован! – подпрыгнул старик и выплюнул травинку – О как… было б о чем тут говорить. Опять история эта давняя всплыла. Годы и годы бабы все судачат и судачат. Пересуды и пересуды! Цельный век почитай с тех пор пролетел – а наши деревенские все забыть не могут! И ради этого преодолел ты долгий путь, Шмыг? Стоило ли сапоги по дебрям лесным драть? История не стоит сгнившей рыбьей головы. Пустышка!

– Я бы все же послушал – тщательно скрывая удивление, сказал я – Люблю истории. Легенды разные…

– Так то легенды! Кто ж их не любит! А тут… случилось и случилось. В каждой деревушке такое бывает!

– Что бывает, уважаемый Ветровий?

– Когда дети пропадают – вздохнул старик – Дело страшное. Вот и в этом разе такое приключилось, как мне дед сказывал. А он ровесником Крутована был. Вместе в свое время по здешним кручам да рощам играли. Хотя Крутован всегда больше одиночкой был. Всегда себе на уме. Дед сказывал, что почитай каждый день Крутован садился на берегу и все глядел и глядел на Найкал. Часы напролет. Вот и догляделся! У нас здешних бают – коли долго ты на Найкал Батюшку смотреть будешь, однажды и он глянет на тебя разок. А больше и не надо – мало кто его взор выдержит.

– Озеро? – брякнул я изумленно – Озеро посмотрит?

– Найкал Батюшка! – топнул сапогом старик – Озеро… озеро в тебя в голове разлилось! А может и в штанах! А тут – ОН! Седой Найкал! Что жизнь всему вокруг дает! Отец наш родной! Бывает суровым, бывает и злым! Но все одно – отец он наш! Благодаря ему сыты мы и дети наши. Веками живем и плодимся на его берегах. Под его присмотром. Ты уже поверь – коли Найкал вдруг заметит тебя и глянет тебе в глаза…

– Я-я-ясно – протянул я – Простите, дедушка Ветровий. Обидеть и задеть не хотел. Не здешний я.

– Оно и видно – чуть успокоившись, сказал бывший староста – Не серчаю я. Так… ворчу немного. Мне и по возрасту уже положено – ворчать от рассвета и до ужина.

Я молча покивал. Глянул в сторону. Шагах в тридцати рокотал Найкал. Плывущие в небе тучи тянули за собой по блестящей водной глади тяжелые черные тени. Вдалеке грохотало – где-то там шел дождь. Все больше тяжело нагруженных лодок приставало к берегу. Все ярче полыхали костры.

Местный люд живущий под присмотром Найкала Батюшки.

Мне даже как-то жутковато стало…

– Вот и Крутован… пропал он – Ветровий развел руками – Нет никакой истории, Шмыг. Есть лишь короткая грустная быль – исчез ребенок и его так и не нашли. А искали долго и усердно. Искали разными путями – камни ворочали, в ямы заглядывали, всю округу шерстили. Не пожалели денег, пригласили следопытов умелых магии обученных. Но и им не удалось. Все около берега топтались. Вся их магия пшиком пустым обернулась. Не сыскали Крутована. А тут рыба поперла! Да на диво крупная! Редкая! В обычном дневном лове всей деревне разве что пару таких рыб поймать удастся – а тут все сети полные, трещат от натуги, блестит серебряная чешуя! Улов на диво! Знай выгребай на берег! Дед сказывал, что три дня подряд невиданный улов был. Рыба так и перла. Так и перла. Знатно они обогатились. Все долги раздали. А долгов ой как много было! В те времена жизнь иная была, Шмыг. Ветряной Кряж погибал. Та трехдневная нежданная путина спасла деревню. Как есть спасла. И окончательно погубила Крутована – коли он еще и жил, коли он еще и блуждал в лесной чащобе, его уже никто не искал. Все были заняты ловом. Мужики в лодках. Бабы на берегу. Мальчонка сгинул… вместе с псом своим. Видать вместе и заплутали. Да так крепко заплутали, что и собака вывести не смогла… Вот так. Было это давно. И забыто всеми давно. Только местные наши и судачат когда заняться нечем. А я тебе так скажу – погиб Крутован. Такое случалось прежде. Случается и сейчас. Нет здесь красивой легенды. Я все сказал. Больше ничего не ведаю. А вон и мои поспешают…

К нам шагало две женщины. В ярких платьях и платках, улыбающиеся. Одна несла теплый красный полушубок. За женщинами стояла повозка. Четверка запряженных быков выглядела упитанной и полной сил. Такие могут шагать дни напролет. Какие-то тюки и пара сундуков занимали добрую половину повозки. Видать не только покупать, но и продать хотят излишки. Нормальная деревенская жизнь с ее натуральным обменом.

Я поклонился.

– Спасибо за рассказ, добрый Ветровий.

– Да было бы за что. В повозке сыщется местечко для худого юнца. Не желаешь с нами в путь дорогу? Наглядимся на звезды. Выпьем пивка холодненького.

– Я бы и рад – с сожалением развел я руками – Но времени нет…

– Вы молодые все торопитесь и торопитесь. Куда спешите? Жизнь коротка. Не успеете оглянуться, а вот уже и седина в волосах. А пожить и не успели – все торопились куда-то. Ладно. Доброй дороги тебе, чужеземец Шмыг.

– И вам – поклонился я еще раз.

Старик повернулся к женщинам. А я подобрал обожравшегося травой Ползуна, отступил на шажок, затем еще на один. И незаметно ушел.

Оказавшись на высоком берегу, прислонился спиной к старой березе с почти черным стволом. Взглянул сверху-вниз на закатный Найкал.

Если слишком долго смотреть на Батюшку Найкал, однажды он может посмотреть на тебя…

Передернув плечами, я бросил последний взгляд на деревушку Ветряной Кряж и зашагал прочь.

Нет. Тут ты ошибся, Ветровий. Мальчишка Крутован не сгинул в лесной чаще. Не съели его волки. Не умер он от голода. Никто не знает куда он исчез в тот день, но спустя годы мальчишка Крутована превратился в мудрого и мрачного Крутована Сказочника. В Крутована Батюшку…