Гражданская война на Севере (Очерк) - Борисов Семен Борисович - Страница 8

Генерал Мейнорд, командовавший оккупационным отрядом, в своих записках передает, что в феврале 1919 г. произошло первое восстание в оккупационных войсках.

«Французы отказались сражаться, и их пришлось отправить на родину. Далее последовали беспорядки, отказ сражаться и даже заговоры. 22 января недовольные солдаты подожгли барак с припасами на станции Кандалакша. В феврале сожгли самый большой барак в Мурманске, причем погибли четыре офицера. В январе в Мурманске были убиты два английских офицера, а на двух в разное время было произведено покушение» и т. д.

В дневнике боевых действий белых войск Онежского района имеется такая запись (от 7 апреля 1919 г.) о поведении английских солдат: «Выясняется, что полковник Морисон, боясь ухода с позиций своих солдат, приказал прапорщику Баженову занять со своими пулеметами дорогу и в случае надобности стрелять по ним».

Большевистская пропаганда проникала и в далекий тыл интервентов. В Англии пролетарии устраивали стачки под лозунгом «Руки прочь от России…»

16 января 1919 г. глава английского правительства Ллойд-Джордж заявил:

— Найдется ли кто-нибудь, кто предложит уничтожить большевизм военной силой? Если бы он тотчас предложил послать для этой цели в Россию английские войска, в армии поднялся бы мятеж… Мысль подавить большевизм военной силой — чистое безумие…

Это, конечно, не значило, что он вообще отказался от мысли о подавлении Советской Республики тогда вооруженной силой.

Ллойд-Джордж предпочитал, чтобы советскую власть свергли белогвардейцы, которых англичане продолжали снабжать оружием.

Царский дипломат Сазонов сообщал из Парижа в Архангельск генералу Миллеру: «Вернувшийся из Лондона Чайковский сообщает, что из личных переговоров с Черчиллем он убедился в окончательности решения англичан покинуть Архангельск…»

Миллер телеграфирует в Лондон бывшему русскому послу Набокову: «Прошу убедить английское правительство в необходимости оставить (в Архангельске) хотя бы небольшой отряд в одну-две тысячи человек, на октябрь, преимущественно для обеспечения- тыла, пока не подойдут отряды добровольцев из других государств, к формированию которых приняты меры».

Попытки белогвардейцев навербовать за границей наемников окончились неудачей. В скандинавских странах набор «добровольцев» производился следующим образом: безработную молодежь, демобилизованных солдат спаивали водкой и в пьяном виде заставляли подписывать контракты о найме. Из 30 таким образом завербованных в Дании солдат в Тромсэ (Норвегия) прибыло только 17. В Тромсэ один из них бросился в море, а остальные разбежались. В Дании таким же методом формировался отряд личной охраны главнокомандующего Миллера. Эту охрану пришлось переправить через Норвегию тайком, ночью, так как норвежские рабочие, узнав для какой цели назначен отряд, решили его не пропускать.

Все чаще вспыхивали восстания в белогвардейских частях. Белый генерал Марушевский в своих воспоминаниях рассказывает: «В первых числах июля, помнится, в ночь на 7-е, произошло восстание в Дайеровском полку. Восставшие солдаты прежде всего ворвались в избу, где спали офицеры, и успели убить семь человек, в том числе нескольких англичан.

Быстро распространившаяся тревога сразу поставила на ноги все войска и штабы, но часть дайеровцев все же успела перебежать к большевикам.

Восстание это для всех русских представителей власти было фактом, которого ожидали давно и которому нисколько не удивились; для англичан это было крупнейшее разочарование, впечатление от которого было угнетающим.

Я поражен был, до каких размеров возросла пропаганда большевиков, главным образом на фронте.

Особенно внушало опасения то, что происходило на направлении Обозерская — Чекуево — Онега. На этом тракте, столь спокойном раньше, валялись пачками большевистские прокламации, воззвания, журналы…»

Две роты 5-го полка в сопровождении двух прапорщиков возвращались на барже с передовых позиций на отдых в Чекуево.

Во время этой долгой поездки на палубу вышел один солдат и крикнул: «Коммунисты, ко мне!» На его зов выскочило 11 человек. Они при поддержке остальных солдат арестовали своих прапорщиков.

Когда баржа пристала к Чекуевской пристани, навстречу ей вышел полковник Михеев. Сначала был схвачен он, а затем и чины его штаба. В Чекуеве восставшим ротам сопротивления оказано не было. Восставшие, воспользовавшись телеграфом, подняли остальные части полка, разбросанные по широкому району.

Так восстание охватило весь полк. Часть офицеров, захватив пулеметы, засела в избы и защищалась до последнего патрона. Все эти восстания явились грозным предостережением для интервентов.

Английский генерал Айронсайд заявил корреспонденту парижской газеты «Энформасион»:

— Эти бунты в полках, а особенно настроение населения г. Архангельска и деревень, убедили меня, что большинство сочувствует большевикам.

— Что же делать?

— Мое мнение — надо ликвидировать Северный фронт.

Айронсайд понял, что победить русский народ интервентам не под силу, и поспешил увести английские войска от позорного разгрома. В ночь с 26 на 27 сентября английские войска погрузились на пароходы и ушли из Архангельска, оставив о себе печальную память среди населения и сотни могил своих солдат, разбросанных по лесам и тундрам севера…

После ухода англичан генерал Миллер[3] собрал офицеров и объявил им:

— Господа офицеры! Наши союзники ушли, но мы здесь останемся и не отдадим край большевикам.

С уходом войск интервентов у белогвардейцев все же сохранилось численное превосходство. В декабре 1919 г. силы белых составляли 25 000 бойцов, а силы красных — 22 000. У белогвардейцев, кроме того, было превосходство в вооружении и в численности командного состава.

Белая армия полностью ввела у себя порядки царской армии. Были восстановлены старые чины, погоны и та же пропасть легла между офицерами и солдатами. Но чтобы изолировать мобилизованных солдат от большевистской пропаганды и соседства с Красной Армией, белогвардейцы завели «просветительный орган». В выпускаемых ими газетах и листовках солдатам сообщались такие «факты»: «Тамбовский совдеп решил воздвигнуть памятник Иуде Искариоту… В случае успеха совдеповцев от Архангельска (и области) не останется камня на камне… 90 % всего населения Северной области будут расстреляны, вырезаны, а их жены и дети изнасилованы и поруганы».

Эта белиберда естественно не имела никакого успеха среди солдат.

Не надеясь особенно на свою пропаганду, белое командование создало специальные отряды для подавления возмущения в полках и для расстрела частей в случае отступления.

В начале февраля 1920 г. 6-я Красная армия закончила приготовления к наступлению на последний оплот белых — Архангельск. Удар намечался по двум основным направлениям — вдоль железной дороги Вологда — Архангельск и вдоль Северной Двины.

В ночь с 3 на 4 февраля красные полки перешли в наступление. Мороз доходил до 37°. Войскам было приказано:

— Бить врага до полного уничтожения.

54-й стрелковой дивизии ставилась задача прорвать фронт и захватить Архангельск. Полки этой дивизии — 478-й, 480-й и 486-й занимали фронт против укрепленных позиций белых, закрывавших путь на Архангельск. Район был сильно укреплен построенными англичанами блокгаузами, связанными несколькими рядами проволочных заграждений. Промежутки простреливались перекрестным пулеметным огнем.

Полки выступили ночью и заняли исходное положение. Был получен приказ атаковать врага и взять «ключ» к Архангельску — укрепления реки Шипилихи. Проваливаясь по пояс в снег, стрелкам приходилось продвигаться, пробираясь через молодняк и бурелом дремучего леса. Один из полков подошел к укреплениям у д. Шипилиха. На рассвете началась атака. У проволочных заграждений красные были встречены ураганным огнем из блокгаузов. Красноармейцы залегли, глубоко зарывшись в снег. Стало совсем светло. Впереди, за блокгаузами, виднелся штаб белых частей, склады с припасами. К блокгаузу, на подмогу, приближалась колонна белых. Орудия красных отстали, их волокли по глубокому снегу и когда подтащили — открыли огонь по позициям белых. По воспоминаниям участника, «с обеих сторон беспрерывно ураганным огнем били батареи, сотни тысяч пуль изрыгали из своих стальных пастей пулеметы, трещали сотни ружей стрелков. Сосновый лес как будто стонал от этой канонады. Сосны взлетали на воздух и со страшной силой падали на землю. Смерть и разрушение царили на каждом шагу. Люди, попадавшие под снаряды, разрывались на части. Многие раненые бойцы замерзали. Незадетые пулями и осколками снарядов красные бойцы бесстрашно двигались вперед».