Черная царевна - Глазнева Оксана - Страница 54

— Как полиция допускает подобное?!

Замечание было высказано намеренно громко, чтобы купающиеся в море ее услышали. Один из них медленно обернулся.

Лицо мужчины было обожжено близким выстрелом. Левый глаз пропал, оставив черную рану.

Пожилая госпожа закричала. Мертвец сделал к ним два шага, с трудом поднимая ноги. Женщина упала в обморок на руки мужчин. Люди вокруг отпрянули, закричала еще одна женщина. Надя осталась неподвижной. Мертвец не сводил с нее усталого взгляда единственного глаза. Страшно не было. Царевна смотрела на него и вспоминала старика-покойника в деревне, его тоскливое, бессмысленное существование. Со стороны порта к ним уже спешили Алые Мундиры. Мертвец сделал еще один шаг к девушке, поднял слабую, посеревшую руку и указал на юг.

— Пропала…

— Кто?

Протянутая рука бессильно упала.

— Звездочка, госпожа. Где она?

Гвардейцы открыли по мертвецам огонь. Выстрелы пробили матросов насквозь, но крови не было. Одноглазый потер грудь, медленно повернулся к стреляющим. У второго выстрелами разнесло череп. Надя зажмурилась. Солдаты уже были рядом, заслонили ее и людей на причале. Царевна открыла глаза. Солдат в алом вскинул ружье и почти в упор выстрелил в одноглазого, разнося ему голову. Царевна содрогнулась.

— Пойдемте, госпожа! — обратился к ней гвардеец, протянул руку, чтобы взять за локоть, но Надя его любезностью не воспользовалась. Посмотрела на юг.

Кольцо совсем покрылось ржавчиной, хотя и привычно холодило безымянный палец. Маяк мертвых, синяя звезда, которую Надя видела над горизонтом раньше, — больше не светила.

Алые Мундиры провели пассажиров в Управление моринденизского порта. Здание было оцеплено полицией, здесь же дежурили Алые Мундиры и солдаты Ордена Доблести.

— Что происходит? — опередил Надин вопрос кто-то из пассажиров.

— Конец света, вот что! — ответил солдат. — Черная Надька пошла по Краю. Бродят мертвяки по улицам…

— Они нападают на людей? — спросила царевна.

— Пока нет. Ждут, когда появится их хозяйка, вот тогда и начнут. Вы что, не слышали еще?

— Пять дней на корабле. Плывем от Изола-Турчез.

— Ясно… Не ходите по улицам в одиночку. А ночью так вообще запритесь в гостинице.

Ночью в городе действительно было страшно. Только причиной были не мертвецы, а обезумевшие от страха люди. По приказу короля гостиницу оцепили гвардейцы и Алые Мундиры, но царевна видела из окна зарева пожаров над городом и слышала испуганный колокольный звон. Спала урывками.

Утром она села на канатную дорогу. К двум часам дня прибыла в Троен. Здесь станцию тоже оцепили солдаты. Билетер в кассе рассказала, что горожане пытались разорвать сообщение с лесными городами. Останавливаться в городе Надя не стала.

К вечеру она была в Дирсте. Многие сошли с канатки, чтобы переночевать в гостинице, но Надя отправилась дальше. Утром была остановка в Мирте. Гритдж так и не отстроили, поэтому дорога огибала злополучный город по дуге. Дальше был Морин-Дениз.

Чем дольше царевна ехала в общем вагоне, вглядывалась в испуганные лица, вслушивалась в разговоры, тем больше понимала, что в Морин-Денизе ей делать нечего. Помощи она там не найдет — город сошел с ума. Трагедия в Гритдже и события в лагере беженцев взволновали горожан, а внезапное оживление мертвых стало последней каплей.

Надя звала Эола не раз и не два, но он не появился. Никто не помнил Роджера, кроме нее, и легенды о Черной царевне потеряли свою предысторию. Для людей она уже была не пособником, а единственным истинным Злом.

Царевна понимала: лучшее, что она может сделать, — бежать в Калин, возможно, там ее ждут хоть какие-то ответы. Но в Морин-Денизе оставалось еще одно дело. Август.

Марина обманула ее, так и не дав живой воды, но теперь у Нади была магия. Царевна чувствовала, как по венам течет серебро, ощущала в своем дыхании — дыхание львицы, в руках — легкость птичьих крыльев. Мир вокруг стал ярче и четче. Она чувствовала, что способна на все и от этого замерла, боясь сделать больше дозволенного. Магия пьянила и пугала, и Надя выбирала самые простые и тривиальные вещи, стараясь уравновесить избыток невероятного в себе. Она пила воду, ехала в общем купе, ела в пристанционных тавернах.

Вокзал Морин-Дениза охраняли не солдаты, а добровольцы из горожан. Сойти с канатки позволяли лишь жителям Морин-Дениза. Надя бросила на лицо тень от кленов, выдала за документы пойманный в ладонь солнечный зайчик. Ее не остановили.

Она спустилась с холма в город, пообедала в знакомом кафе у фонтана и пошла в библиотеку. Конки не ходили. Каждые пять минут ей встречались на улице патрули полицейских. Она легко отводила от себя их взгляды, хотя всю дорогу приходилось держать пальцы особенным образом и у библиотеки руку свело судорогой.

Двери были заперты, на всех окнах — ставни.

Надя прошептала заклинание, и замок обернулся серой змейкой, уполз под камень, шелестя металлическими чешуйками.

Внутри было пыльно и пусто. Надя заперлась на щеколду и поднялась на второй этаж.

Книги ждали ее. Она чувствовала, как они тянутся к ней, дрожат, отзываясь на ее присутствие. Чародейка достала их с полок, разложила по полу, стала читать. Незнакомые слова оказывались совсем простыми, труднопроизносимые формулы сами ложились на язык, словно все эти знания, накопленные годами, старательно раскрываемая суть вещей, единственно верные имена — столетиями ждали ее…

Она открывала книгу за книгой, читала страницу за страницей и очнулась лишь когда услышала выстрелы на улице.

Надя отложила книгу, поднялась на онемевших ногах и подошла к окну. На улице уже опустился вечер, вдоль дорог зажглись фонари-кровавки.

Вокруг библиотеки собралась толпа. Мертвецов она узнала сразу. Бледные, несчастные лица были обращены к ней. Они все смотрели вверх, ловя ее взгляд, умоляя о чем-то. Их оцепили солдаты, а за ними толпились горожане с факелами.

Надя тяжело вздохнула. Кольцо на пальце налилось холодом, но ни в комнате, ни на улице она не видела знакомых теней. Смерть не приходила, пропала вместе с маяком на юге.

Ох, Роджер, что же сделала с тобой морская богиня?!

Надя взяла с пола нужную книгу и поднялась на чердак.

Внизу солдаты расстреливали несопротивляющихся, несчастных мертвецов. Разлетались в клочья тела, одежда и мозги, а они не сводили взглядов с нее, в темноте видимой лишь их мертвым глазам.

Надежда скорбно сжала губы.

Ночная птица спустилась с холмов, села на крышу и стала пегой, покрытой короткими перьями, кобылицей. Надя села на теплую, пахнущую курятником спину, ударила ногами по бокам и взлетела в небо.

Госпиталь спал.

Царевна опустилась в темном парке. Кроме корпуса медсестер, свет везде был погашен, и от этого осенняя ночь казалась еще темнее. Лошадь ударила копытами, снова становясь птицей, и взлетела в небо. Надежда проводила ее взглядом и пошла к корпусу.

Она потерла ладони, разогревая кровь, поймала пальцами ночную прохладу, аромат мяты, сонное дыхание пациентов, сплела, связала узлами, бросила себе под ноги. Бесшумно шла пустыми коридорами, выстилая дорогу сном. Госпиталь засыпал. Засыпали врачи и медсестры, засыпали солдаты в саду и пациенты в палатах… Август тоже спал, лишь вздрагивали во сне длинные ресницы. Надя села на кровать, погладила теплое плечо.

— Спи, друг мой! Спи.

Чародейка достала книгу, раскрыла на нужной странице, сжала и разжала пальцы.

Она взяла железные прутья кровати и их тени на полу, медь дверных ручек, полосы лунного света и сонное дыхание юноши. Магия из пальцев, из ладоней текла в металл, делала его податливым, почти живым.

Несколько дней назад ей казалось, что внутри родилась звезда и этой новой незнакомой силы хватит, чтобы разрушить весь Яблоневый Край, но сейчас ее едва хватало. Чародейка дважды останавливалась, подолгу сидела на полу под открытым окном, восстанавливая дыхание и пережидая спазмы судорог в руках. Лилась в железо волшебная сила, утекала сквозь пальцы ночь.