Осколок империи - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 37

Ай да Руцис, ай да сучий сын! Я искренне порадовался по поводу ушлости и изворотливости знакомца, а еще больше по поводу того, что весь этот компромат вполне может стать моим. Впрочем почему это вдруг 'может'? Он ДОЛЖЕН стать моим и это не обсуждается! Все равно Руцис лишний на этой земле уже как минимум полтора десятка лет, а то и больше.

Размечтавшись, я чуть было не совершил ошибку. Какую? Утратил сосредоточенность и очередное откровение Лабирского чуть было не пролетело мимо моих ушей. А откровение, представляющее собой одну из случайно узнанных им тайн, касалось весьма небезразличной мне темы. Темы, связанной с белой эмиграцией в Европе.

- А вот с этого момента еще раз и поподробнее! - приказал я чекисту, тут же уточнив. - Как я понимаю, ты из-за своего пристрастия к красивым женщинам случайно завел разговор о красавице и известной певице Надежде Плевицкой, а оказалось, что она...

- Она работает на нас, на ОГПУ, - не то простонал, не то прошелестел чекист. - Вербанули на желании еще большей славы. Тесно ей в эмигрантской среде, нету того размаха, к которому привыкла здесь. Обещали почетное возвращение, славу, сравнимую с Шаляпиным, деньги, поклонников.

- И дали бы?

- А нам как скажут, так мы и делаем. - попытался было огрызнуться Лабирский.- Сама она для нас пустое место, а вот ее муж - это другое. Фигура! Сам генерал Скоблин! Последний командир этих чертовых 'корниловцев'... Ненавижу!!

Верю. Корниловскую дивизию, равно как и Марковскую с Дроздовской, красные боялись до острых кишечных судорог. Эти отборные войска Белой Гвардии способны были воевать при силах десять к одному не в их пользу и не чувствовать от этого особых неудобств. Полное презрение к смерти, но при этом никакого неразумного риска. Те же корниловцы считали своей целью не умереть за Родину, а убить во имя России как можно больше краснопузых. И самим по возможности уцелеть. Чтобы было кому и дальше продолжать столь полезное дело.

Их последний командир - генерал-майор Скоблин Николай Владимирович, самый молодой из дивизионных командиров в Белой Гвардии. Личность известная, пользующаяся большим авторитетом среди эмиграции в целом и среди членов РОВС (Русского Общего Воинского Союза) в частности. А РОВС - это по сути та самая Белая Гвардия в эмиграции, отнюдь не оставившая цели сокрушить красного монстра и вернуть себе Россию истинную, великую и могучую.

И вдруг узнать, что жена столь видного военачальника работает на чекистов... Это и впрямь очень, очень опасно. Особенно учитывая прошлогоднее убийство чекистами лидера РОВС, генерала от инфантерии Кутепова Александра Павловича. Неужели...

- Говори, скотина краснопузая. Какая цель вербовки? - для взбодрения и повышения делания говорить взял в руки ножницы и пару раз щелкнул ими, напоминая, что пока яйца есть часть чекистского организма. Но по мановению рук могут перестать ею являться. - Убийство Скоблина, так?

Я ожидал многого, но только не того, что последовало вслед за моим вопросом. Лабирский на пару секунд замер, а потом захохотал. Пусть это был хохот смертника, но он был совершенно искренним, словно ему сказали что-то неимоверно смешное. И всего спустя минуту я узнал, что же именно его так рассмешило. Все еще всхлипывая от смеха. Забыл про боль, про свое нынешнее положение, он выдавил из глотки следующие слова:

- Да к чему НАМ убивать Скоблина! Он и так НАШ! Со всеми его погонами и потрохами! Жена послужила средством уже ЕГО вербовки. Слышишь, ты, контра?!

'У меня с большевиками основное разногласие по аграрному вопросу: они хотят меня в эту землю закопать - а я не хочу, чтобы они по ней ходили.'

М.Г. Дроздовский, генерал-майор, командир 3-й стрелковой дивизии в Добровольческой армии.

'Из телеграммы И.В.Сталина - В.И.Ленину от 30 октября 1920 г.:

'Первое. Выселено в военном порядке пять станиц. Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, земля поступила в распоряжение чеченцев. Положение на Северном Кавказе можно считать несомненно устойчивым...'.

РЦХИДНИ. ф. 17, оп. 112, д. 93, л. 35.

'Из проекта постановления Политбюро ЦК РКП(б), принятого 14 октября 1920 г.:

По вопросу аграрному признать необходимым возвращение горцам Северного Кавказа земель, отнятых у них великорусами, за счет кулацкой части казачьего населения и поручить СНК немедленно подготовить соответствующее постановление.'

В.И.Ленин, ПСС, т.41, с.342.

Новость. Была. Ошеломляющей. Ага, именно как дубиной по голове, защищенной шлемом! Вроде и цел, но в голове звенит и ничего толком не соображаешь, оказавшись фактически беззащитным перед всей злобой окружающего тебя мира.

Скоблин, известный генерал, командир корниловцев и вдруг... завербован ОГПУ. Хотелось посчитать это простым враньем смертника, желанием того побольнее укусить напоследок. Увы и ах, но он не врал! Нет, совсем не врал. По глазам видно, по всему его поведению. Такой вот выдачей омерзительной правды он мстил мне напоследок. Понимал, сволочь, что я одиночка, что у меня сейчас нет возможности раскрыть сию воняющую информацию. А может и не был уверен, но решил не отказывать себе в последнем удовольствии унизить своего убийцу. Все может быть, абсолютно все. Мне же остается лишь держать удар, не показав, как все это больно и обидно. А еще - записать к своим целям новый пункт - предупредить тех, кого до глубины души уважаю, что у них под боком притаилась очень опасная змея.

Как это сделать и когда? Боги ведают. Но все же первым делом -моя месть. Она совсем моя, от нее никак нельзя не то что отказаться, но даже отложить на время в сторону. Эгоистично? Да, бесспорно. Но таков уж я есть и меняться не особо собираюсь.

- Порадовал, чекист, очень порадовал, - киваю я Лабирскому в ответ на его перемешанное со взрывами хохота признание. - Что ж, генерал Миллер будет очень признателен за то, что ему выдадут предателя такого весомого калибра. Но коли уж сказал 'а', то говори и 'б'. Наверняка есть и кто-то другой, пусть и в менее высоких чинах. Итак?

- Врешь! Нет у тебя ни выхода на Миллера, ни даже возможности покинуть СССР,- злобно оскалился пленник. - А сказать больше тебе ничего не скажу. Можешь меня тут запытать, но ничего... Я и это случайно узнал, по пьянке. РОВС - не мой участок работы. Все в Иностранный отдел. Я тебе уже назвал Руциса. Да и любой другой в высоком звании может сказать. Но не я.

- Верю. Хотя и жаль. Что ж, придется столь же серьезно и вдумчиво побеседовать с другими, более осведомленными. Но сначала надо закончить с тобой.

Чекист задергался, пытаясь не то освободиться, пусть и понимая бесплодность попыток, не то просто трепыхаясь от ощущения неотвратимо надвигающейся смерти. Я же продолжал говорить. Пользуясь возможностью выплеснуть в словах хотя бы часть того беспросветного мрака, что был вокруг меня вот уже много лет.

- Побывать на грани смерти и вернуться - не самое приятное. Нет, не так - это жутко. И дело не только в воспоминаниях, но и в постоянно приходящих снах. Они приходят, чекист, они постоянно приходят... Приходят именно ночью, когда закрываешь глаза и проваливаешься не то в глубины своего разума, не то во что-то иное.

Они - это кошмары-воспоминания. И чаще всего одно, то самое, родом из февраля восемнадцатого. Тот самый день, когда я тебя увидел, и всех твоих дружков. Как уже мертвых, так и пока живых. Снова и снова ночами я переживаю те моменты... Снова. И снова. И снова.

Ужас. Теперь именно ужас поселился в глазах Лабирского, в его душе. Искаженное лицо, стучащие зубы... Похоже он сейчас принимал меня за полного психа. Странно, я ведь всего лишь говорю... Или это все те мерзости, учиненные им за долгие годы, напомнили о себе таким вот образом? Может и так. А, плевать!