Противоречия любви (СИ) - "Ка Lip" - Страница 60

Он еще долго сидел и держал ее руку в своей. Теперь у него было время, которое он хотел разделить с ней.

Эта ночь в клубе "Мятный рис" была слишком долгой и слишком шумной. Савелий уставал от всего этого. Наверное, возраст… Хотя ему не хотелось признаваться в этом, даже самому себе.

Он выгнал надоедливых моделек из VIР-комнаты и включил экран телевизора на стене. Камеры видеонаблюдения передавали все происходящее в его клубе. Наблюдать за всем без звука было куда приятнее. Дергающиеся в экстазе молодые люди, извивающиеся в танце девушки. Он смотрел на них, и эта немая картинка безумного веселья его отвлекала.

Наконец, в дверь постучали. Он ждал его.

— Заходи, — сказал Савелий.

В комнату зашел невзрачного вида человек в неприметной одежде и присел на краешек дивана.

— Мне нужна его смерть. За любые деньги.

Савелий положил на стол конверт.

Человек взял конверт и быстро просмотрел содержимое. Там были данные жертвы, стандартные, включая места его визитов и номер машины, а также его фотографии. На фотографиях человек даже не задержал взгляд — только на той, где властного вида мужчина с холодным взглядом держал за руку цыганку… настоящую цыганку.

— Ее тоже убирать? — специфика его работы предполагала разные задания, и он сразу понял по этой фотографии: та, кто рядом с его жертвой, дорога ему.

— Мне все равно.

Мужчина кивнул и встал.

— Я пришлю сумму за работу, когда все выясню.

Мужчина вышел из комнаты. Савелий устало прикрыл глаза. Полонский, он заказал его. Первые покушения не удались. Гер везучий, и судьба любит его. Но Савелий уже вычеркнул его из списка живых и теперь не хотел признавать, что Полонскому повезло. Основные его заказчики потеряли к нему интерес. И неудивительно: Полонский отправил им в виде извинения целый контейнер с оружием. Те увлеклись собственными делами в своей стране, и им стало неинтересно то, что происходит в России. Но не Савелию. Он уже убрал Полонского со счетов, а тут такой облом. Он уже распланировал, что сделает с его землями. Адвокат Полонского продал ему информацию, что у Гера есть документы на земли в Тульской области. Правда, там сейчас цыгане, но это мелочь. Главное, у Гера есть документы.

Зная все это, Савелий решил исправить ошибку судьбы и сделать так, чтобы справедливость восторжествовала.

Просыпаться от боли — страшно, но теперь это для Дары стало обычным состоянием. Хотя разве боль может стать обычной? Разве к ней можно привыкнуть? Нет, нельзя, но ей приходилось жить с болью, приняв ее как часть своей жизни. Дни и ночи смешались в единый поток времени, из которого она выныривала, чтобы глотнуть воздуха, и опять тонула. Ей казалось, что она видит Гера — или это ее сознание, искаженное болью, давало ей то, что она так хотела увидеть. Гер держал ее за руку и говорил с ней. Но она не понимала его, боль заглушала слова, и реальность растворялась в боли.

Она помнила доктора и суровую женщину в белом халате. Они держали ее, когда она кричала и пыталась вырваться, зная, что больше не выдержит этой боли. Даре казалось, она видит одно и то же изо дня в день: Гера, врача и медсестру с капельницей в руке. Или это сон? Теперь она не знала. Боль заглушила все в ней. Дара хотела избавления, но чувствовала, что не может встать с кровати. Ей даже казалось, что ее руки привязаны… Все стало нереальным в ее мире боли. Время растворилось и перестало существовать. Теперь была только боль и темнота, куда она проваливалась.

Потом в ее сны добавилась картинка самолета, и Гер рядом с ней. Но она знала, что это сон. Дара чувствовала слабость во всем теле, и ее глаза закрывались. Она боролась со сном, ведь Гер рядом, и она хотела ему сказать… Самое важное в своей жизни… Но сознание обволакивало сном, и она забывала, что хотела сказать.

Очередное пробуждение принесло другую действительность. Красивая комната, огромное окно, и из него видны вершины гор. Дара знала, что это сон. Все сон, и потом будет боль, и она забудет этот сон, хотя ей так нравилось смотреть на горы…

Время в клубе "Мятный рис" сегодня проходило не так, как всегда. Шандор не мог расслабиться и насладиться праздником жизни. Даже алкоголь не снимал напряжения. Он знал, что Полонский найдет его. Хотя Шандор и храбрился, и при всех заявил что не боится Гера, но он боялся. Он помнил его взгляд — там была смерть, его смерть. Поэтому все попытки Шандора жить как раньше не увенчивались успехом. Он стал нервным, раздражительным и срывался на всех, применяя силу. Это снимало напряжение, но ненадолго. Он опять уходил в себя, осознавая, что начал шарахаться от любой тени. Прошел месяц с их встречи, но Шандор знал: люди Полонского охотятся на него. Они выжидают и не делают лишних движений. Понимая это, он понимал еще и другое. Он не может прятаться, не может трусливо отсиживаться дома. Его люди этого не поймут. Вот поэтому он и вел ту жизнь, к которой привык. Только все это ему было не в радость.

Сегодня вечер вообще не задался. Плохие предчувствия не удалось заглушить ни алкоголем, ни выкуренной сигаретой с травкой. Отсидев положенное время в клубе и решив, что на сегодня достаточно, он вместе с Рому пошел на выход. Рому тоже понимал, что Полонский отомстит. Вот только Рому гадал, распространится эта месть на него или падет только на Шандора? Ведь он не при чем. Хотя понятно, что если его поймают вместе с Шандором, то и ему перепадет. Поэтому в последнее время он старался реже быть с ним, ссылаясь на проблемы дома. Сейчас он тоже сказал, что поймает такси и сам доберется до дома, так как ему срочно нужно туда попасть.

Шандор понимал, почему Рому его сторонится. Выслушав его, он смолчал, лишь кивнул, и Рому, пожав ему руку, пошел к стоящим невдалеке от клуба такси. Шандор знал, что вот так дружба и проверяется, хотя он никогда не идеализировал Рому. Тот любит деньги, разгульную жизнь и никакой ответственности. Как только появилась проблема, он ретировался.

С этими невеселыми мыслями о жизни Шандор сел на заднее сиденье машины, и в сопровождении еще двух машин они выехали из ворот клуба.

Ехали недолго. Лишь свернули с основной трассы на дорогу, ведущую в нужном направлении, как перед ними резко вырулила большие джипы и ослепила светом фар. Цыганский парень, сидевший за рулем, резко затормозил. На зимней дороге бумер занесло, и они вылетели на обочину, завязнув в ней. Сопровождающие их машины успели затормозить и стали спешно разворачиваться. Но сзади им преградили путь джипы, из которых вышли люди.

Цыгане поняли, что это по их души, и начали стрелять. Шандор тоже выхватил пистолет и стал палить без разбору. Свет фар слепил, выстрелы не давали поднять голову, люди бегали и кричали. Было очень тяжело понять, где свои, где чужие и куда бежать.

Шандор метнулся в поле, но это оказалось глупой идеей. Снега было по пояс, он завяз, пытаясь выбраться. Самое плохое — то, что на белом снегу он прекрасно был виден всем. Вскоре выстрелы стихли, а обернувшись, Шандор увидел направленные на него пистолеты.

— Руки подними и без глупостей, — услышал он голос и медленно поднял руки, бросив пистолет.

— Помочь? — Ковало видел попытки Шандора выбраться из снега.

Шандор узнал этот голос, а приблизившись, увидел Ковало. Он знал, что это не только правая рука Полонского, но и его палач. Холодок пробежал по спине. То, что ему конец, Шандор осознал.

— В машину этого, — скомандовал Ковало. Он молча смотрел, как два его человека под руки тащат Шандора в машину.

— А с этими что? — держа на прицеле цыган, спросил высокий парень в камуфляже.

— Из наших кто ранен?

— Нет. Троих зацепило, и то несерьезно, только бронежилеты испортили.

— Потренируйтесь на них немного и оставьте, — безразлично произнес Ковало, идя к своей машине.

Отъезжая, он видел, как его люди отрабатывают технику удара на сопротивляющихся цыганах.