Римская рулетка - Ярвет Петр - Страница 76
- Предыдущая
- 76/77
- Следующая
– Или ты заткнешься, – закричала в лицо Айшат Пульхерия и с удовольствием вкатила первую оплеуху, – или ты все равно заткнешься.
– Только сама не ори, – поморщился Фагорий, – не слышно же ничего.
– …золотом неправедным… и страстью снедаемого чистою, не срамной, каких не знают твари Божия, – читал Слава Хромин, стараясь не смотреть, что творится кругом. – Но сирые духом сдержать пытались обряд великий… И лег мост огненный между былым и настоящим…
Пульхерия, войдя во вкус, колошматила Айшат по лицу справа, слева, снова справа, лицо девушки качнулось в сторону Андрея, и он, подбирая под себя ноги, мигнул обоими глазами, как будто зажмурился: давай.
В тот же момент тавларка нырнула под очередной удар и коротко, без замаха, вписала прямой по корпусу в солнечное сплетение гордой римлянке. Уроки рукопашного боя на заднем дворе дома добрейшего Галлуса не прошли даром, поскольку Феминистия не только прекратила экзекуцию, но и достаточно громко выдохнула что-то вроде: «У-а-х!»
Андрей дернулся, будто брыкающийся олень или бьющий хвостом кит, и, используя кинетическую энергию тела, попытался вспрыгнуть на ноги из положения лежа. Этот любимый гонконгскими кинематографистами и в нормальном бою совершенно бесполезный прием получался у него не всегда, а примерно в сорока процентах попыток, и Андрею было бы куда спокойней сейчас, помни он точно, что последние шесть прыжков были неудачными. Но он удержался на ногах и, слегка наклонившись вправо и оттопырив бедро, как будто пытался между делом соблазнить настоятеля Братства Деяниры своими формами, направил ствол пистолета примерно в ту сторону, где уже поворачивались к нему острия двух стальных стрел в изящных руках Плюща.
Выстрел. Вернее, два выстрела – одна из стрел срикошетила о кирпичи стены, куда чуть было не замуровали однажды Дмитрия Васильевича Хромина. Вторая осталась на тетиве арбалета, но острие ее уперлось в землю. А Плющ все пытался подняться, правой рукой зажимая кровь, хлещущую из раздробленного колена.
– Айшатка, руки! – закричал лейтенант Теменев, подпрыгивая на месте, как сумасшедший. От стены, разинув рты, таращились весталки, но Андрей понимал: одного слова достаточно, чтобы они, ощетинясь мечами, двинулись вперед. Айшат упала на колени и зубами вцепилась в пеньковую веревку на его запястьях. «Это просто счастье, что капрон еще не изобрели», – подумал Андрей.
Феодор понял все, только яркая вспышка озарила нелепо вскинувшего обе вооруженные руки Плюща. Грек уже открыл рот, чтобы отдать команду на уничтожение своего лучшего телохранителя, как вдруг понял, что ошибся. Вспышку вызвал вовсе не непонятный черный предмет, который держал бывший стражник, бывший политзаключенный и бывший директор казино «Олимпус».
Из подземного коридора полз колышущийся золотистый свет, будто из этого тоннеля вот-вот должен был показаться поезд метро. Плющ захрипел и рухнул, а мозг старого ростовщика заработал быстрее, чем на любом петушином бою. Тип оружия и источник опасности неизвестен, и, пока будет отдана правильная команда, уйдут драгоценные секунды. Значит, контроль над ситуацией надо брать самому.
– Хромин, не давай ему арбалет! – закричал Андрей, прислушиваясь к звуку разгрызаемой молодыми здоровыми зубами пеньки.
Феодор тем временем добежал до Плюща, который только что прекратил попытки продолжать бой и упал лицом вперед, странно всхлипывая. Феодор попытался разжать пальцы на рукоятке арбалета, не сумел и с размаху наступил на изящную руку ногой.
– Айшат!
– Что? – Раскрасневшееся лицо девушки появилось слева.
– Что-что, руки!
– Сейчас! – Она облизнулась и деловито щелкнула зубами. – Еще чуть-чуть.
– Уже не надо! – крикнул Андрей, глядя, как пожилой грек поднимает арбалет, очевидно приняв единственно правильное решение, в кого надо стрелять.
Андрей снова высунул руки из-за спины, на сей раз, пристроив их на правом боку, и нажал на спусковой крючок. Выстрелом наконец-то разорвало веревку. А седобородый грек, не завершив командного крика: «Взя-ать!», постоял с арбалетом в руках, как бы соображая, как он теперь будет плести интриги и упражняться в политтехнологиях, если заметная часть его мозга разбросана по стене за спиной, а затем, не выпуская арбалета, мягко сел на землю и привалился к стене.
Андрей резко обернулся к сорока вооруженным женщинам, сделавшим шаг вперед после команды, да так и застывшим на месте. Отошел на несколько шагов и указал пистолетом на упавших.
– Если вам дороги ваши головы, милые вы мои вакханки, – с плохо сдерживаемой яростью проговорил он, – или хотя бы ваши ноги, то даже не пытайтесь нас брать. Мы не дадим.
С трудом переводя дыхание, на ноги поднялась Феминистия, поглядела на своих воспитанниц, потом на противников. Айшат сразу отошла от греха подальше.
– Нет-нет-нет, – ласково покачал головой Андрей. – Не надо отдавать никаких приказов. Тебе будет потом больно видеть, что внутреннее устройство мужских и женских коленок примерно одинаково, Нистия. – Он изо всех сил пытался говорить голосом героя боевика, у которого в руках пустой пистолет, а все складывают перед ним крупнокалиберные пулеметы после первой же просьбы не делать резких движений. Тут дело обстояло не столь плачевно, хотя, если учесть емкость обоймы и предположить, что Айшатка не додумалась смастерить из пары патронов какие-нибудь клипсы, прострелить удастся максимум треть тех ног, которые топтали Андрея вчера ночью.
– И что теперь? – осведомилась Феминистия, все еще держащая руку под грудью и осторожно открывающая рот, чтобы вздохнуть поглубже.
– Как что? – искусственно удивился Андрей. – Тебе ли не знать. Сейчас вы положите на пол оружие… – Он сделал значительную паузу, показывая, что ждет исполнения. Очень хотелось грозно передернуть затвор, но вряд ли кто-нибудь здесь оценил бы этот красивый жест.
Весталки переглянулись, потом блондинка аккуратно присела на корточки и положила на землю меч. Поскольку Пульхерия молчала, подруги последовали примеру блондинки.
– А сейчас, – продолжал Андрей, – вы снимете с себя одежду, тоже положите на пол и можете быть свободны. Вернее, можете идти в Город и захватывать там власть в свои руки, действуя не столько силой, сколько юной красотой.
– Андрей, – предостерегающе сказал Хромин.
– А вы, братцы-кролики, вообще молчите! – через плечо рявкнул лейтенант Теменев. – Вы бы еще поумнее себя вели, так я бы со стрелой в башке валялся, и вы все со временем тоже. Ты их в первый раз в жизни видишь, а я двадцать четыре часа уже с этими бабами по подземелью хожу, притчи их слушаю. О чем задумалась, Нистия? Я что-то неясно сказал?
– Это насилие и произвол, достойные мужского образа мысли, – с пафосом сказала она.
– Нет, – мрачно возразил Андрей, – насилие и произвол – это когда вы нас тут стрелять поодиночке собирались. А уж что наверху сейчас творится, я даже думать не хочу. Ну, чего тебе еще неясно? Сначала сандалики, потом хламиду, или что там на тебе.
Рыжая весталка всхлипнула и начала расстегивать свой кожаный ремень. И остальные задвигались, заворчали недовольно, но весьма быстро принялись развязывать ремешки у ворота, скидывать сандалии. Феминистия молча стаскивала через голову хитон.
– Андрей, – позвала на этот раз Айшат.
– Угу, – отозвался он. – Женская солидарность?
– Наверное, – неуверенно согласилась она, – просто как-то это не по-людски.
– А ты что думаешь? – поинтересовался Андрей, обернувшись к Хромину-старшему.
Тот взъерошил желтые волосы и улыбнулся:
– Когда ты с пистолетом в руке, я предпочитаю не спорить. Однажды уже попробовал, и сам видишь, где оказался.
– Стоп! – заорал Андрей. – Отставить раздевание!
Весталки замерли.
– Забирайте свое барахло, – устало сказал он, – и чтобы я вас больше не видел. Оружие барахлом не считается. Vale. В смысле «пока».
Оглядевшись, он спросил:
– А где Белосток? Минуту назад здесь лежал, правильно? Илюхина вижу, а Белаш где? И что это там все-таки светится?
- Предыдущая
- 76/77
- Следующая
