По одному пути (СИ) - Абашина Вероника Владимировна - Страница 35

Рысь сконфуженно махнула роскошным чёрно-медным хвостом. Она не знала, как себя вести, когда ее сравнивали с оборотнем, которого она никогда не знала.

Ошейник благодаря густому меху уже не так сильно давил на шею. Кошка потрясла головой, проверяю, насколько плотно прилегает удавка к горлу. Затем вернулась в человеческую ипостась.

— И как? — Герда уже поняла, что целительница не жалует разговоры о своём теле.

— Меня устраивает, — флегматично ответила испытательница. Когда она оборачивалась зверем, то появилось ощущение, будто с неё срывали одежду.

— Боюсь, что другие разведчицы, даже ради родины, откажутся такое надевать, — протянул Халцедон, стараясь не пялиться на ученицу. Шрамы ее изящной фигуры абсолютно не портили. — Придётся придумать что-нибудь другое.

— Тогда оставьте этот образец мне, — попросила некромантка.

— Но ты… — Герда с недоумением посмотрела на сестру своего начальника. — Ты ведь даже не состоишь в разведке.

— Это поправимо, — хмыкнула Пантидера. — К тому же я обещала Шармиту, что буду помогать ему. И кажется я нашла себе применение.

Пантидера медленно проходила между ветвями стихийного барьера. Ей повезло, что защита была основана на природной энергии, иначе с ее даром жизни[22] и смерти[23] не удалось бы сделать и шага[24].

«Хорошо, что нас два мага жизни и смерти», — подумала она, рассматривая плетение трудноуправляемой энергии. Она остановилась на некоторое время, чтобы понять логику заклинания, и попыталась его немного скорректировать. Потоки были плотными и плохо поддавались внешнему воздействию, поэтому она поползла дальше.

Все нити тесно окружали стены, и когда Пантидера достигла двора, она смогла вдохнуть свободно.

Редкая стража, дежурившая у стен, проскользнувшую двуликую не заметила — темная шерсть ее звериной сущности хорошо растворялась в густой тени.

До входа в замок она добралась почти беспрепятственно — один раз пришлось проскользнуть прямо между ног охранника. Далее черная рысь скользнула за ближайшую колонну и оглядела холл. Здесь тоже было от силы пара оборотней, несущих стражу у двух дверей. Разведчица неожиданно учуяла знакомый, можно сказать, почти родной запах и чуть не рванула к его источнику. Вместо этого пришлось ползти по ступенькам лестницы, ведущей на второй этаж. К ее удивлению, в показавшимся коридоре охраны не было вообще, и целительница почувствовала себя лучше. Давившее на неё присутствие стражников исчезло, и сосредоточиться на запахе было уже легче.

Она долго шла, прежде чем запах привел ее к неприметной, чуть приоткрытой двери. Мрак, поселившийся в комнате, не был препятствием для кошачьего зрения, и Пантидера смогла увидеть большой холст, прислоненный к стене, на наполовину прикрытый белой тканью. Рядом располагались высокий табурет, столик с кучей банок, наполненных кисточками. Ближе к окну обнаружились кровать и шкаф. Однако хозяина комнаты видно не было, хотя это определённо была комната того, кого она искала. Пантидера размышляла, втягивая знакомый аромат, где же мог находиться Вальдер. Словно в ответ на ее мысли, в коридоре что-то грохнуло, и послышались громкие шаги. Рысь испуганно юркнула за холст, благо расстояние между ним и стеной было достаточным для ее кошачьего размера.

В комнату, громко хлопнув дверью, вошел знакомый до боли мужчина с отросшими пепельно-русыми волосами. Он с раздражением уселся на высокий табурет, схватил попавшиеся под руку кисточки и с наслаждением их сломал. Двуликая невольно прижала уши голове, когда увидела, какое лицо было у ее напарника в тот момент — холодное, мрачное, жесткое.

Вальд разжал руки, и испорченные кисточки осыпались на пол около его ног.

— Когда же… — обессилено прошептал он, запрокинув голову и устало прикрыв глаза.

Целительница опустила взгляд. Она догадалась, о чём спрашивал Вальдер, но ответа пока дать не могла.

Мужчина посидел еще немного неподвижно, затем встал, подошел к шкафу, достал оттуда мольберт и какой-то холост. Испорченные кисточки были починены с помощью магии и отмыты от старой краски. Когда Вальд закончил подготавливать свое рабочее место, Пантидера чуть не уронила картину, за которой пряталась, потому что на холсте, который напарник извлек из недр шкафа, была изображена она сама. Повернутая в сторону, чуть откинутая назад голова прислонилась к коре стройного дерева. Темные кудрявые волосы, словно ерошил легкий ветерок, наматывал на неосязаемые пальцы. Молочно-зелёные глаза с тоской смотрели куда-то вдаль. Покрасневшие губы чуть приоткрыты. Вместо привычных брюк и рубахи, на ней было то самое болотного цвета платье…

Если бы Пантидера сейчас была человеком, она бы непременно улыбнулась. Никто никогда не рисовал ее портретов, поэтому Вальдер был первым, кто изобразил ее, изобразил такой, словно заглянул ей в душу.

Вальдер, не подозревая о желанной зрительнице, принялся заканчивать картину. К удивлению разведчицы, он даже начал напевать себе под нос:

— Под стук копыт несётся ночь

В погоне за луной,

И гриву гладит ветр рукой,

А всадник гонит прочь.

Рассвет — спасенье чужака,

А свет — его укрытие.

Сто лет пробыть в забытье,

Предчувствуя, что это навсегда.

Покой забыт уже давно,

Возможно, что навечно.

Надежда лишь как свечка -

Погаснуть ей не суждено!

Пантидера не ожидала, что у Валеры имеются музыкальные способности, да еще и такие. Даже она, та кто не любит музыку и песни, заслушалась.

А настроение певца росло вместе с невнятно мурлыканьем. Рука с кистью порхала над холстом, словно бабочка, робкие мазки на полотне с каждым взмахом становились смелее. Картина стремительно оживала.

Проснувшееся кошачье любопытство заставило рысь покинуть свое убежище и обернуться человеком. Теперь девушке были очень хорошо видны все детали ее портреты и то, с какой любовью его одарял ими художник. И если бы не сильный запах краски, от которой целительнице стало плохо, то она бы не выдала своего присутствия. Голова у некромантки закружилась, и она, потеряв равновесие, оперлась рукой на то, что оказалась ближе всего — на его плечо.

Вальдер замер на мгновение и резко обернулся, сбрасывая руку. От увиденного глаза мужчины неверяще распахнулись.

— Пантидера? — почему-то тихим голосом вымолвил он, и его рука выронила кисть. Оборотень повернулся к ней всем корпусом и неожиданно пылко заключил в крепкие объятия.

— Живая… пришла… — с надрывом шептали его губы куда-то в ключицы девушке.

Пантидера какое-то время пребывала в ступоре, но потом всё же додумалась обнять его в ответ. Она зарылась носом в его пахнущие краской пепельные волосы.

— Я скучала, — с хрипом вырывалось у неё.

— Я тоже.

Он сильнее прижал ее к себе. Его рука заскользила вдоль ее позвоночника к шее.

— Что это? — Осипшим голосом жёстко спросил оборотень, нащупав ее массивный ошейник.

— Это… — Пантидера не успела ответить, ее насильно опустили на колени и грубо подняли голову за подбородок.

— Ты снова в рабстве?! — Разведчицы увидела, как появилась жесткость в его взгляде, как нарастало его напряжение, услышала в его глубоком голосе звенящий пронзительный холод. И Пантидера почему-то улыбнулась. Не смогла удержаться.

Однако Вальдер неправильно истолковал ее улыбку, и он отшатнулся.

— Нет, я абсолютно свободна. — всё с той же непонятная улыбкой успокаивающе заверила она.

— Тогда…

— И добровольно в рабство не отдалась бы, ты же знаешь, — ответила она, опередив вопрос, и положила голову на его колено.

— Тогда что это?! — взорвался он. — И это одежда?

Его удивляла ее умиротворенность. Он знал, что, при желании, Пантидера может смеяться даже вовремя невыносимой пытки. И пускай он помнил искаженное ужасом и испугом лицо, его не покидала уверенность, что Пантидера сильная личность, которую просто так не сломить.