Чары Клеопатры - Головнёв Леонид Петрович - Страница 5

— От центра.

— Порядком. Да и от моря далековато, а транспорт хреновый. Так что, ежели вам пляжиться нужно — не завидую.

— Разберемся.

— Есть такой еврейский анекдот, — ухмыльнулся таксист. — Встречаются в Жмеринке два еврея. Один спрашивает: «Мойша, где тебе лапсердак шили?» — «В Париже», — отвечает Мойша. «Это далеко от Жмеринки?» — «Три тысячи километров». — «Вы подумайте, так далеко от Жмеринки, а неплохо шьют!»

— Мораль? — не понял Ильин.

— Простая: далеко от моря — это еще не значит, что вам плохо будет. Смотря к кому едете.

— Надоели, небось, вам приезжие шишки?

— Наоборот! Мы, сочинцы, можно сказать, молимся на них.

— Гостей любите?

— Как собака палку. У нас такие гости круглый год, можно сказать, во где сидят, — провел он рукой поперек горла. — Сочи — город особый: гость на госте сидит и гостем погоняет. Народ городской разлагают, особенно — молодежь.

— Проституция?

— Не в этом дело. Да это и не самое плохое, между нами говоря.

— А что же хуже?

— Человек из России, допустим, сюда раз в год приезжает — и даешь роскошную жизнь! Гулянки, пьянки, сабантуйчики. А до этого он, может, год, а то и не один, вкалывал, деньги копил, чтобы отдохнуть да чуток расслабиться. Ведь когда вернется домой, снова будет вкалывать на всю катушку. А наш-то молодняк смотрит и думает: во как надо жить! Вот к чему нужно стремиться. Ну и стремится… Всеми доступными способами.

— Дурной пример заразителен.

За разговорами Ильин не заметил, как прибыл на место. Здесь ничто не напоминало город-курорт Сочи. Приземистые одноэтажные домишки, лениво поклевывающие по зернышку куры… Коза, привязанная к колышку…

Машина остановилась возле единственной кирпичной пятиэтажки.

— Вот этот дом, — сказал водитель, — когда-то для санаторного персонала построили.

Получив деньги, он лихо развернулся и уехал.

Ильин поднялся по пахнущей кошками лестнице на третий этаж, позвонил. Наташа, не спросив, открыла сразу, словно стояла за дверью и ждала звонка.

— Ну, здравствуй, — произнес Ильин и поставил на пол дипломат. Хотел обнять ее, но Наташа отстранилась. — Ты что не спрашиваешь, кто это. А вдруг грабители? — сказал Ильин.

— Тише, Светка спит. А грабителям здесь делать нечего.

— Ну, что, так и будем стоять тут? — понизив голос, спросил Ильин.

— Извини. Заходи.

Наташа провела его на крохотную кухню, где только и было место для двоих.

Не дожидаясь приглашения, Ильин сел на табуретку и в который раз почувствовал, что здорово устал. Знала бы Наташа, какие у него были дорожные приключения, вот тогда бы точно на порог не пустила.

— Получила мою телеграмму?

— Зачем ты приехал? — ответила Наташа вопросом на вопрос.

— Наташа, я сожалею о случившемся.

— И слава богу.

— Нам надо серьезно поговорить.

Она пожала плечами:

— Говори, я слушаю.

— Может, чайком угостишь?

Наташа чиркнула спичкой, поднесла ее к газовой конфорке:

— Ты везучий: сегодня газ дали. Три дня не было. Наверное, начальство в город нагрянуло отдыхать.

— Наташа, послушай, — проговорил Ильин, глядя на ее узкую чуть сутулую спину. — Давай начнем с нуля.

— Ильин, у меня полная пазуха этих нулей, надоело. — Когда они с Алексеем ссорились, она всегда называла его по фамилии.

— Последняя попытка.

— Разве дело в количестве попыток? — Она села к столу. — Жить рядом и быть чужими… Что это за жизнь?!

— У нас — ребенок.

— Это единственное, что заставляет меня поддерживать с тобой отношения.

— Ну, так давай подумаем о ребенке. Ну, прости меня, на какую жизнь ты ее вот здесь обрекаешь? — Он обвел взглядом кухню. — Я как подумаю…

— Ты о ней думаешь? — прервала его Наташа. — Я твоих отцовских прав, как видишь, не отрицаю. Впрочем, как и обязанностей.

— Ну, вот и хорошо! — оживился Алексей. — Если домой не хочешь пока возвращаться, то давай подумаем о квартире… Для дочери! Ну, не здесь, конечно. Скажи же что-нибудь.

Наташа отвернулась, чтобы Ильин не видел в ее глазах слез:

— Ты стал такой щедрый? Процветаешь?

— Я бы не сказал… Увольняюсь из армии.

— Ну вот, — вздохнула Наташа, — а говоришь о семейной жизни. О квартире…

— Я буду работать у отца, у нас будут деньги. Мы купим квартиру…

— Довольно, Ильин! — остановила его Наташа. — Опять деньги, деньги…

Она заварила чай, налила в стаканы, пододвинула сахарницу:

— Пей.

Он взял ее за руку:

— Наташа.

— А вот этого не нужно, Ильин. — Она отняла руку.

Чай так и остался нетронутым.

— Хорошо, хорошо, — согласился Алексей. — Ну хоть Светку покажи.

— И Свету не могу показать. Она стала такая нервная — ночью потом спать не будет.

— Могу я хоть издали посмотреть на родную дочь?!

— В другой раз, Ильин. Мне долго придется ребенка успокаивать, что-то объяснять ей. В другой раз.

Он поднялся:

— Я посмотрел торговлишку тут на вокзале, цены обалденные… Как тебе на жизнь хватает?

Она запахнула халатик на груди, ответила сухо:

— Нам ничего не надо.

Ильин достал несколько крупных купюр, положил на стол, шагнул к двери.

Наташа от денег не отказалась, не стала совать их Алексею в карман. Попрощавшись, он вышел на улицу.

Долго ловил «левака», чтобы добраться в центр, до гостиницы, — окраинная Лесная улица была пустынной, машины на ней появлялись редко.

Разговор с Наташей оставил в душе Ильина горький осадок. Она встретила его как чужого… На Светку не позволила взглянуть. Может, у нее кто-то появился? Надо завтра еще раз попытаться с ней поговорить.

По пути в гостиницу Алексей заехал в универмаг и купил недорогой серый костюм — в своем мундире в курортном городе он выглядел белой вороной — и светлые, под цвет костюма, туфли.

В номере он немного отдохнул, принял душ. Потом решил переложить содержимое карманов мундира в новый пиджак и наткнулся на странную бумажку. Развернул. На ней ровным почерком было написано: «Жду в 21.00, ресторан „Сочи“. Клеопатра».

Ильин несколько раз перечитал записку, не веря своим глазам. Клеопатра! И сразу забылись Наташа, разговор с ней. Он бросил лихорадочный взгляд на часы — четверть десятого!..

…Оделся Ильин быстрее, чем солдат-новобранец по сигналу дневального. Правда, галстук был чуть перекошен и шнурки на туфлях долго не желали завязываться, но это мелочи! Успев кое-как причесаться уже в скоростном лифте, он почти вбежал в зал ресторана.

Здесь царил уютный полумрак, играл оркестр, на зеркальном паркете перед эстрадой медленно двигались пары.

Ильин огляделся — Клеопатры не было. От досады он чуть не выругался. Не дождалась, конечно. Проворонил, тюфяк несчастный. Но и она хороша — не могла записку на столе в купе оставить. Чуть успокоившись, понял, что нет, не могла: он ведь дрых без задних ног, а проводница — та самая, сторублевая — вполне могла бы записку выбросить, просто из зловредности. А откуда она узнала, что он в этой гостинице остановится? Ах, да! Сам же сказал…

Ну, да что теперь вздыхать…

Он еще раз оглядел зал и, понурив голову, направился к выходу. И в это время заметил, что кто-то машет ему рукой. За столиком, стоящим у окна, сидела Клеопатра! Она выглядела свежей и в черном облегающем платье показалась еще изящнее, чем тогда, в купе.

— Ты заставляешь себя ждать, — проговорила она с упреком. — Я уже собралась уходить.

— Виноват.

— Присаживайся.

Он послушно сел, и тут же появился официант. Видно, его знакомую здесь хорошо знали. Даже не посоветовавшись с Алексеем, она сделала заказал.

Когда официант отошел, она, оглядев Алексея, спросила с иронией:

— Где это ты отхватил такой сверхмодный костюм?

— Другие по размеру не подошли, — ответил Алексей.

— Все равно он лучше на тебе сидит, чем твой мундир. Как ты устроился?

— Нормально.

Официант принес тарелки с закусками, и они замолчали, ожидая, пока тот отойдет. Затем Ильин возобновил разговор: