Чары Клеопатры - Головнёв Леонид Петрович - Страница 24

Омоновцы навалились на Гия.

— Десант не сдается, — рычал Гий, кусая и царапая милиционеров.

— Бандит, а не десантник, — Панкратов обхватил его голову и начал ее сжимать.

— Десант не сдается, — прохрипел Гий и разгрыз зубами стеклянную ампулу.

Тело его дернулось и обмякло. Изо рта выступила пена.

В этот момент Гримо удалось приоткрыть потайную дверь и он с силой толкнул в проход Зураба, тут же захлопнул дверь и навалился на нее спиной.

Автоматная очередь, выпущенная омоновцем, вспорола гранитную плиту, насквозь пробила железного рыцаря. Гримо отскочил в сторону и, спрятавшись под дубовый стол, дал прицельную очередь из УЗИ.

— Сдавайся! Ты окружен! — крикнул Чернов, не зная, что Гримо глухой и понимает речь только по губам.

Игорь броском достиг противоположной стены зала.

— Прикрой меня, — услышал он голос Панкратова.

Игорь не успел предупредить товарища, а тот уже метнулся к дубовому столу и навалился на бандита. Но Гримо ловким приемом остановил нападавшего и резким ударом в челюсть опрокинул навзничь.

Выстрелить Гримо не успел. Чернов оглушил его пистолетом. Теряя сознание, бандит что-то забормотал. Игорь прислушался. Гримо отдавал кому-то, а может, сам себе команду: «Нажми кнопку, нажми кнопку…»

Чернов включил рацию и сообщил «Соколу-1»:

— Крысоловка захлопнулась. Подземелье взято под контроль.

На станции метро «Сокольники» никто не обратил внимания на блеклую женщину в черных брюках и рубашке навыпуск. Правда, овальная сумочка из полированной кожи совсем не соответствовала ее весьма посредственному наряду.

Выйдя из метро, Клеопатра неспешно направилась к стоянке машин. У белых «жигулей» пятой модели остановилась, отключила автосигнализацию, села за руль и посмотрела в зеркало.

— Ну и красотка, — вырвалось у нее.

Достав из бардачка карту дорог, нашла на ней трассу Москва — Киев. «Часов за десять — двенадцать доберусь», — подумала она.

Вот и все. Организация, которую она создавала почти три года, понесла невосполнимые потери. Громаду и Epoxy убрали по ее приказу. Бармена застрелил Амантай. Гримо и Гий не сдадутся живыми. В этом она не сомневалась. Турсункул наверняка сбежит. Остались лишь преданные ей Саркис и Черный Беркут. Эти залягут на дно и будут ждать ее команды. Значит, не все еще потеряно.

А что же Ильин?.. Самый близкий ей человек? Она слышала взрыв. Значит, Гримо выполнил ее приказ. Жаль Алексея. Очень. Не заслужил он такой смерти…

Слезы навернулись у нее на глаза.

Не отдавая себе отчета, Клеопатра достала мобильный телефон и набрала номер Ильина.

— Слушаю вас. — Она узнала его голос, и телефон выпал из ее рук.

— Вписались! — сказал удовлетворенно ее пассажир, сидевший рядом с ней.

Дорога шла вдоль берега, затем резко свернула в горы.

— Дыши глубже, главбух, — посоветовала женщина и чуть сбросила скорость.

— Фу-у, — с шумом выдохнул мужчина и вытер платком потное лицо. — Полегчало.

— Поднимемся выше в горы — еще лучше будет, Саркис, — сказала женщина. — Там воздух такой обалденный — просто пьянею от него. Каждый день в горах бегаю, а привыкнуть не могу.

Саркис искоса посмотрел на нее:

— А ты в хорошей форме, мать.

— Стараюсь.

— Это все благодаря бегу?

— Нет, карате, восточные единоборства.

— Оно и видно. — Саркис провел рукой по ее бедру. Женщина, не отрываясь от руля, довольно чувствительно двинула его локтем в бок.

— Бес в ребро, — меланхолически констатировал Саркис.

— Сбрось сначала с десяток килограммов, — дружески посоветовала Клеопатра.

Здесь было пустынно, изредка попадалась встречная машина, и тогда приходилось быть осторожной вдвойне.

Это место она выбрала давно. Для последней контрольной проверки. Поднявшись на высоту, можно было наблюдать, какие машины едут за ней. Сейчас хвоста, слава богу, не было.

Саркис вздохнул:

— Пробовал я сбросить эти чертовы килограммы…

— И что?

— Никакого толку. И бегал, и прыгал, и в сауне сидел до седьмого пота.

— Похудеть — это тебе не общаком распоряжаться. Ну, ничего, мы тебе другую парилку припасли…

— Не скучаешь тут одна? — спросил Саркис.

— Во-первых, я не одна. Во-вторых, скучать некогда, — сказала Клеопатра.

Сказала неправду. Конечно, она скучает по России. Ее тянет домой. Разве можно сравнить полнокровную жизнь в Москве с тихой, сытой и размеренной жизнью в Испании. Здесь она задыхается от бездействия и тоски. Особенно в последнее время. Полгода назад покинув Россию, она радовалась, что благополучно пересекла границу, избежала ареста. Она боялась милиции и Интерпола, хотя была уверена, что нигде не засветилась. Потом в спокойной обстановке анализировала, почему произошел провал. Кто стоит за разгромом ее, казалось бы, могущественного и непотопляемого наркосиндиката. Анализировала и делала выводы…

Вскоре и это надоело. Ну, обожглась, ну, потерпела фиаско, но ведь жива, полна сил. Значит, пора взять реванш за поражение, подумать о завтрашнем дне, о том, как возродить организацию. Она уже строила новые планы, искала друзей и соратников, временно легших на дно.

— Есть задумки? — спросил Саркис.

— О делах потом, когда доберемся до места, — ответила она. — Ну, как там Греция?

— Не Греция, а Кипр.

— Это одно и то же.

— Клевая страна.

— Всю жизнь мечтала там побывать. — И Клеопатра мечтательно продекламировала: — Страна героев и богов…

— Чего-чего?

— Это Пушкин так Грецию назвал, — пояснила она.

— А, ну да, — кивнул Саркис.

После разгрома «Эдельвейса» не только Клеопатра, но и Саркис, Черный Беркут, другие главари наркосиндиката сумели улизнуть из России. Затаившись, они ждали сигнала Клеопатры. И он поступил.

— Черный Беркут у тебя? — спросил Саркис.

— Завтра прилетает.

— Откуда?

— Из Тбилиси.

Горная гряда кончилась, дорога стала снижаться.

Движение на дороге становилось оживленнее.

— Ты первый раз в Испании? — спросила Клеопатра, снова вливаясь в поток машин.

— Сама знаешь.

— Тогда я тебе кое-что покажу, потому что когда прилетит Черный Беркут, будете сидеть на вилле, как суслики.

Порт произвел на Саркиса, человека сухопутного, неизгладимое впечатление. Причал, который назывался миллионерским, уходил, казалось, в бесконечность. Здесь швартовались яхты богатых людей со всего света. Ни одна из них не походила на другую. Одни белоснежные, другие черные, как ночь, третьи переливались всеми цветами радуги. Казалось, легкое дуновение ветерка — и все они тотчас взлетят, словно стайка птиц.

Город, против ожидания, не вызвал у бывшего главбуха интереса. Ну, дома. Ну, музеи. Ну, парки. А вот грандиозный памятник на набережной привлек его внимание. Здоровенный несуразный мужчина с кривой ухмылкой на лице двумя поднятыми руками приветствовал кого-то.

— Это кто, король какой-то? — спросил он.

— Темнота! Это европеец приветствует красоту и могущество моря, — произнесла Клеопатра фразу, не далее как третьего дня услышанную на этом же месте от гида.

— Евреец?

— Европеец, серость! — захохотала Клеопатра, смех подхватил Саркис.

— А кто скульптор?

— Зураб Церетели.

— Наш, что ли?

— Другого не бывает.

— Похоже, этот мужик под кайфом. Дозу хватанул. Вишь, как тупо лыбится.

— Эту скульптуру Церетели Испании подарил.