Возвращение домой (СИ) - Аматова Ольга - Страница 38

Он был прекрасно сложен. Неудивительно для альфы, но я не удержалась — провела кончиками пальцев от бедра к груди, наблюдая, как сокращаются мышцы и поднимаются светлые волоски. Несмело дотронулась до шрама, но он скомандовал:

— Нет.

Ловя грань между настоящим принуждением и дарованной мне свободой действий, склонилась, щекоча его волосами, коснулась рубца губами. Марк сглотнул, и кожа на шраме натянулась. По расположению и виду я бы предположила, что ему досталось в волчьем облике. Зубы соперника метили в яремную вену. Марк чудом избежал смерти.

— Если ты будешь застревать на каждом шраме… — сказал он вроде насмешливо, но мне послышалось мучительное смущение. Не похоже, что он гордится полученными в боях отметинами.

Внезапно снизошло озарение, и я потянулась за ключом.

— Освобожу тебе руку, — сказала ему. — Это не значит, что ты можешь трогать меня, когда захочешь. Только с моего одобрения.

— Ну-ну, — фыркнул он непокорно, однако лишнее напряжение ушло, а ладонь опустилась на приличной дистанции. Я присела сверху, удерживая большую часть веса ногами. Потянула его руку, обхватив запястье.

— Как же правило «без прикосновений»? — съязвил он прежде, чем я накрыла его ладонью свою грудь и заставила провести пальцами по соску. Шов было трудно увидеть, но на ощупь он легко опознавался.

— Бракованный зажим, — сказала я непринужденно, увлекая его в путешествие по телу. Ожог под мышкой после применения китайской свечи: воск не затвердел, а опалил кожу. Подобие вмятины на шее под линией роста волос — застежка ошейника давила слишком долго и сильно. В тот день он разозлился из-за моего неповиновения, нежелания примерить рабский атрибут и подыграть в сцене «наложница и господин». Колючие царапины на спине, спасибо Урсуле и камушкам/песчинкам на земле. Выпирающий позвонок над поясницей: однажды мне здорово прилетело по хребту, а возможности обернуться не было (в отличие от ноющей боли). Полоса в районе тазовой косточки от неудачного падения в лесу. Неприлично шершавые колени.

Я направила его руку обратно, полагая, что этой демонстрации вполне достаточно. Прикусила капельку колючий подбородок и спустилась ниже короткими поцелуями. Дразняще скользнула по члену.

— Напомни, в чем суть твоей «смены позиции»? — хрипло уточнил Марк.

Ответом стал смешок.

— В навязанных правилах игры, — промурлыкала. — Я делаю. Ты подчиняешься.

— Пока несложно, — фыркнул он.

Я закатила глаза.

— Так наслаждайся.

Первые признаки беспокойства он начал проявлять, когда я поспособствовала мощной эрекции и перед кульминацией переключилась на кубики пресса. Марк разочарованно выдохнул, а я зловеще улыбнулась, зная, что он всё равно не увидит. На второй раз его проняло.

— Да брось, — простонал, двигая тазом в надежде на разрядку. — Это не секс, а издевательство!

— Прочувствуй момент, — посоветовала без капли раскаяния. — От тебя ничего не зависит. Непривычно, мм?

Свободную руку он дисциплинированно держал на расстоянии, хоть и комкал простынь, а наручники позвякивали от движений, несмотря на мягкую оплетку. Недовольство он выразил захватническим поцелуем, ощутимым укусом нижней губы. Я хлестнула его ладонью, наказывая за несправедливую жестокость, а он сжал челюсть, но смолчал. Остался на месте. Подобное послушание заслуживало поощрения, и я таки довела его до оргазма.

— Ну наконец-то, — буркнул он между частыми вдохами.

Я ущипнула его, чтобы не вредничал. Вскрыла упаковку презерватива.

— Эй, дай мне пару минут, — запротестовал он, безошибочно распознав звук. — Ценю твой энтузиазм, но почему бы не замедлиться немного?

Я рассмеялась. Было невероятно забавно, как он противоречил себе самому в зависимости от ситуации. Политика двойных стандартов.

— Поторопись, — шепнула ему, потираясь о пах. — Я намерена получить свою долю удовольствия.

— Осталась максимум четверть, — поддразнил он.

— Компенсируешь в следующий раз, — пригрозила весело.

Проникновение разошлось нервным импульсом по всему телу. Я застонала от остроты ощущений и откинулась назад, дрожа. Он вдруг подтянулся, плечом стянул повязку с глаз и рывком вскинул бедра вверх. Глаза потемнели, зрачки расширились, виски взмокли — эротичность зрелища отправила меня за грань. Словно оборвался трос, и я упала с вершины лифтовой шахты, разбиваясь на тысячи кусочков.

Сил хватало только на рваные выдохи.

— Неплохо прошло, — сказал он тяжело. — Повторим как-нибудь.

Вместо смеха издала протяжный стон.

Я зашла на кухню — с влажными волосами, в позаимствованном халате, умирающая с голода — и остолбенела при виде Сола. Уминаемый бургер мешал ему поздороваться словесно, но махал он очень энергично.

— Как давно ты здесь…? — спросила, чувствуя, как розовеет лицо.

Он прожевал.

— Минут пять, — сказал беззаботно (у меня от сердца отлегло). — Шумела вода, вы не услышали. Я бы зашел позже, но это срочно. О, и у меня сломалась кофемашина, а спать хочется просто дико.

На мгновение стало неловко, что мы развлекаемся, пока Сол работает в круглосуточном режиме.

— Ты здесь, — не удивился Марк, возникая в проеме. — Какие новости?

— По-своему утешительные: враг предсказуем, — слабо пошутил Картер, передавая другу письмо. — Вызов. Продублированной в электронке. Со списком наблюдателей.

— Уже? Основательный подход.

— На первый взгляд приглашенные никак с ним не связаны. Разве что… — он покосился на меня, вызывая неясную тревогу. — Среди них Роланд Старк.

Я окаменела.

Нарезая круги вокруг школы в ожидании Лукаса, я основательно продрогла и не единожды укорила себя за то, что выскочила на улицу без куртки. Такими темпами Старка я встречу приветственным чихом. Это впечатлит его даже больше, чем новый без-каблуков-и-макияжа имидж.

Истеричные колокольчики в голове вызванивали тревожную мелодию, подзуживая убраться подальше, пока есть шанс разминуться с Роландом. Я на все лады твердила себе, что никто не покусится на подопечных альфы, но червячок сомнений то ехидно вопрошал, с какой стати Марку вступать в конфликт ради чужого ребенка, то рисовал темными цветами будущее, в котором мужчина терпел поражение.

Погибал.

Грызня за власть внутри стаи не было таким уж редким явлением. У южных кланов вожак менялся каждые два-три года, более молодой и энергичный занимал кресло предшественника. Однако дрались не на смерть, и бывший глава не покидал стаю, лишь спускался на ступень-другую иерархической системы. Абсолютное большинство, включая Редарче, Шуга и Старков, отдавало преимущество кровной фамильной линии (хотя у нас практиковалась добровольная передача полномочий, а у Старка вошедший в полную силу наследник должен был одержать верх над отцом). Внутриклановые разборки указывали на некоторую разрозненность мнений, нестабильность положения нового лидера. Если альфа доказывал способность удержать стаю, волнения прекращались. Либо, рано или поздно, его свергали.

Межклановые бои серьезнее и опаснее. Не те, условно дружественные, по результатам которых вожаки оценивали друг друга и формировалась репутация клана, а настоящие, захватнические. Едва ли не реликтовый способ подмять чужую стаю. Бывало, такой бой закладывал начало полноценной войне, обоюдной резне до полного уничтожения. Правила о наблюдателях вводилось в том числе для предотвращения страшных последствий. Потому же стало обязательным указание причины вызова. Личная неприязнь? Отклонено. Желание самоутвердиться? Слишком эгоистично. Альфа терроризирует подопечных? Не справляется с проблемами самостоятельно, привлекает посторонних? Повод уважительный.

Шуга сослался на порочащее поведение Марка: искажение результатов схватки между мной и Урсулой, гибель последней из-за вмешательства в поединок. Привел статистику мигрировавших в годы его правления — данные наверняка были правдивы, ведь у Дамиана под рукой источник информации. Картинка складывалась некрасивая. Сол верно заметил, что симпатии пока на стороне Шуга. Над ответом — согласием — придется потрудиться, чтобы звучало убедительно, а не попыткой оправдаться.